Диссертация (1098132), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Хотяматериалы имперского лувийского, представленные в работе [van den Hout63Поскольку необходимо принять, что hwistinzi в примере (8) является вин. мн., отражающим диалектпереписчика из Богазкея, аналогичное объяснение остается возможным с формальной точки зрения и в (34).Фрагментарность контекста не позволяет сказать большего.671984], и материалы периода железного века, проанализированные в труде[Hawkins et al.
1974: 173–176], недвусмысленно говорят в пользу связи -sa/-zaс единственным числом в соответствующих вариантах лувийского языка64,все же обманчивые контрпримеры, приведенные у Штарке, ранее простонапросто игнорировались. Альтернативный анализ этих форм без принятияспециального окончания род. мн. заключается в том, чтобы понимать их какрегулярные формы им.-вин. мн. ср. на -a- от посессивных прилагательных на-assanz(a)-. Это предполагало бы, что выражение множественности посессоране было ограничено основами косвенных падежей, но, как мы увидим ниже,для этого исключения имеется простое морфонологическое объяснение.Традиционная интерпретация примеров (36) и (37) опирается наошибки писцов.
Штарке [Starke 1985] реконструировал SÍSKUR-aš-ša-an<<za>> в примере (36), а Мелчерт [Melchert 2000: 174] предположил эмендациюSÍSKUR-aš-ša-an-za<-an>, приводя пример (32) в качестве подтверждения.Штарке [Starke 1985] исправляет (37) на ta-a-u-wa-aš-ša-an-za<<-ti>>,приводя в качестве подтверждения вариант KUB 35.43 ii 14 da-a-u-wa-aš-˹šaan˺-za-ti ti-ti-ta-a-ti. И в самом деле, хаттусские переписчики могли проявитьнебрежность в отношении особых форм лувийского языка Киццувадны,которые они, вероятно, не понимали. Принимая это во внимание, необходимопривести дополнительные свидетельства, чтобы решить, подтверждается липредположение о существовании инновативного род.
мн. в лувийском языкеКиццувадны. Лишь открытие новых текстов сможет пролить свет на этупроблему.Важныйдистрибуционныйфакт,имеющийотношениек(гипотетическому) окончанию род. мн. на -assanz(a) и к близкимадъективным формам, заключается в том, что они, по-видимому, невстречаются за пределами лувийского языка Киццувадны.
Большинствопримеров, процитированных выше, относятся к текстам, которые могут быть64Последнее комплексное исследование лувийского именного расширителя -sa/-za также подтверждает егосвязь с ед. ср. [Jasanoff 2010].68связаны с областью Киццувадны на независимых основаниях. Отсутствиеэтихинновативныхформвхаттусскомиистанувскомлувийскомтеоретически может объясняться случайностью, однако более показательнымявляется их отсутствие в большом корпусе позднелувийских текстов. Сучетом изоглосс между хаттусским лувийским и позднелувийским, которыебыли рассмотрены выше, я предполагаю, что формы на -assanz(-) никогда несуществовали в Центральной Анатолии.Это географическое распределение будет играть большую роль в моеманализе происхождения суффикса -assanz(-). Мелчерт [Melchert 2000: 178–179], без сомнения, был прав, когда рассмотрел его как сочетаниепосессивного маркера -assa- и элемента -nz-, взятого из окончаний общегорода множественного числа.
Но ему не удалось объяснить порядок этих двухэлементов. Если принять, что суффикс -nz- был переосмыслен какиндифферентный к падежу маркер множественности, то ожидалось бы, чтопосессивныйсуффикс-assa-будетприсоединенкновойосновемножественного числа, а не вставлен между корнем и суффиксом,маркирующим множественное число. Именно так произошло, например, вистории ликийского языка, где дат. мн.
ebtte ‘им’ был переразложен какоснова косвенных падежей мн. ч., на базе которой затем было сформированоновоепритяжательноепоследовательностьместоимениеморфемebttehi-‘их’.ОСНОВА+ЧИСЛО+ПАДЕЖВцелом,являетсятипологически распространенной в агглютинативных языках, в то время какпоследовательность ОСНОВА+ПАДЕЖ+ЧИСЛО (massan(a)-ass(a)-anz(a)-)встречается очень редко и должна иметь историческое объяснение65.Проблематичный характер последовательности -assanz, вероятно, привелМелчерта к неверной ссылке на эту форму как на **-anzassa-; данная ошибка65Это утверждение является парафразой 39-й универсалии из работы [Greenberg 1963].
Самое известноеисключение из данного обобщения, конечно, — индохеттское окончание вин. мн. *-ms > *-ns, обычнореконструируемое как сочетание окончания вин. ед. *-m и маркера множественного числа *-s [Meier-Brügger2000: 185; Fortson 2004: 106]. Однако в этом случае можно предположить, что *-s является продолжениемстарой частицы, которая располагалась на правой границе имени. Аналогичное объяснение неприемлемо вобсуждаемом здесь случае, поскольку -(a)nz было распространено по парадигме множественного числапосредством переразложения, а не в результате грамматикализации.69была повторена Фортсоном [Fortson 2004: 169 (первое издание)], видимо, потой же причине66.Я полагаю, что новый посессивный суффикс -nz-, разрешающийнеоднозначность между единственным и множественным посессором, былчисто механически присоединен к старому посессивному суффиксу -assa-,который нейтрализовывал показатель числа у посессора.
Типологическисходное дублирование грамматических показателей может быть обнаруженов английском child-re-n или you-r-s, не говоря уже о распространенныхнеправильных формах вроде sang-ed или wrote-d. Однако верно, чтостановление таких форм в качестве нормативных происходит обычновследствие утери старым аффиксом продуктивности. Можно избежать этойпроблемы, если принять, что лувийские посессивные формы на -nz(-) быливведены теми, кто усваивал лувийский в качестве второго языка и поэтомувидел в сочетании морфем вроде massanassa- вторичные основы67. Посколькуна территории Киццувадны проживало смешанное хурритское и лувийскоенаселение, представляется, что родным языком этих людей был хурритский.Это, разумеется, не освобождает меня от необходимости объяснениятого, каким образом -nz(-) мог получить значение посессивного маркерамножественного числа.
Ответ может быть дан на основе анализа хурритскихпосессивных конструкций. Хорошо известной особенностью грамматическойсистемы хурритского языка является согласование падежей в именнойгруппе между главным и подчиненным существительными, что порождаетформы«двойногопадежа»вродеi-ni-pa-a-iвпримере(38),гдесогласовательный падеж следует за генитивом. Однако морфонологическиеизменения66награницахморфеммогливопределенныхпозицияхДанное обстоятельство, вероятно, также несет ответственность за традиционную интерпретацию -anzadi вкачестве инстр. мн, согласно которой -anz- в massan-ass-anz-adi и т.
д. маркировало множественное числосамого прилагательного, а не его посессора. Мелчерт [Melchert 2000] с помощью филологических средствхорошо показал ошибочный характер такого анализа, но со структурной точки зрения он действительноявляется более простым, поскольку дает ожидаемую последовательность ЧИСЛО+ПАДЕЖ на концеадъективной формы.67Форма iš-ša-ra-an-za-ti в примере (35) теоретически может рассматриваться не как ошибка писца, а каксочетание посессивного маркера мн.
ч. -anza- с чистым корнем. Но этому предположению сужденооставаться спекуляцией, пока оно делается на основе единственного примера.70«поглощать» окончание генитива -ve, вплоть до полной потери фонетическойрепрезентации последнего. Именно это и произошло в примере (39) и всходных случаях, когда главное существительное в инструменталисеуправляетзависимымСогласныйvсуществительнымподвергалсявопрогрессивноймножественномассимиляциичисле.рядомспредшествующим сибилянтом, в то время как e исчезал в результате сандхи споследующим гласным [Giorgieri 2000: 188].
В результате окончаниезависимого существительного состояло из маркера множественного числа-(a)ž-, за которым следовал маркер инструменталиса -āe на поверхностномуровне. Полным эквивалентом этой последовательности в лувийском языкебыло -anz-adi, как в примере (31).(38) KUB 29.8 iii 39, CTH 777.2.A (MS), Haas 1984: 97i-ni-pa-a-iha-a-ša-ra-a-ieni=v(e)=āehāž=ar(i)=āegod=GEN=INSTR anoint=SUFF=INSTR‘С божественным елеем’.(39)KUB 29.8 iii 7–9, CTH 777.2.A (MS), Haas 1984: 9468da-a-du-ga-ra-a-iDINGIR.MEŠ-na-ša-a-[(etar-šu-wa-na-ša-a-e)]tad=ugar(i)=āeen(i)=n(a)=až=(ve)=āetaržuwan(i)=n(a)=až=(ve)=āelove=RECIPR=INSTRgod=RLT.PL=PL=GEN=INSTR god=RLT.PL=PL=GEN=INSTR‘Со взаимной любовью богов и людей’.Джорджери [Giorgieri 2000: 217] не обнаружил случаев, когдапоследовательность-až-āeиспользоваласьбыдлямаркированиямножественного числа существительного в инструменталисе, а не егопосессора.
Этот пробел не является чем-то случайным, учитывая, что маркер=āe, по-видимому, выполняет роль адвербиального суффикса, а непадежного окончания, и потому несовместим с обычным показателеммножественности [Giorgieri 2000: 218, см. там же библиографию]. Таким68Восстановлено в соответствии с KUB 29.8 iii 16–18.71образом, последовательность DINGIR.MEŠ-na-ša-e является неудачнымкандидатом для передачи значения ‘с богами’ в дополнение к значению ‘стем, кто относится к богам’.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
