Диссертация (1096005), страница 99
Текст из файла (страница 99)
472).1237KrV. B 841/ A 813; КЧР. С. 476.332В этой позиции, нашедшей отражение в первой «Критике», многие исследователи и по сей день склонны усматривать привнесение гетерономности и объяснять это пережитками эвдемонизма, характерного для Канта вдокритический период1238, или данью христианской традиции1239. Вероятнонекоторую двусмысленность здесь усматривал и сам Кант, что и привело егок более детальной проработке этого аспекта его практической философии,результатом чего стала его концепцию уважения перед моральным закономкак единственно возможном моральном мотиве во второй «Критике».Но параллельно с этим Кант разработал не менее стройную систему изтрех постулатов чистого практического разума – свободы, бессмертия душии бытия Бога.
И если со свободой, как и ранее, не возникало существенныхпроблем, так как необходимость ее допущения для возможности морали кактаковой мало кем оспаривается, то необходимость двух других положенийнередко подвергается сомнению. В них усматривают элемент, разрушающийстройность кантовской этики и ее чистоту1240. Сам Кант свои постулатыпрактического разума таким разрушающим автономию воли элементом никогда не считал, что и позволяло ему из работы в работу воспроизводитьсвою этическую систему, нигде их не опуская1241, хотя и представляя в разных своих работах разные обоснования их необходимости. Однако рассмотрение вопроса о том, не противоречат ли постулаты практического разумаавтономии воли и если нет, то как это возможно, является отдельной сложной проблемой кантоведения и попытки ее разрешения выходят за рамкивозможностей данного исследования, в котором лишь в общих чертах будетобозначено место, отводимое Кантом постулатам практического разума в его1238См.: Schmitz H.
Was wollte Kant. Bonn, 1989. S. 81-100.См.: Wimmer R. Kants kritische Religionsphilosophie. Berlin, 1990. S. 31.1240См.: Kühn M. Einleitung. S. XXXIII. Anm.; Dörflinger B. Führt Moral unausbleiblich zur Religion? Überlegungen zu einer These Kants // Kants Metaphysik und Religionsphilosophie. Hamburg, 2004. S. 213; Murrmann-KahlM. Immanuel Kants Lehre vom Reich Gottes.
– Zwischen historischem Offenbarungsglauben und praktischem Vernunftglauben // Kant und die Theologie / Hrsg. von G. Essen, M. Striet. Darmstadt, 2005. S. 252-253 и др.1241Из всех работ Канта, посвященных непосредственно практической философии, эти положения не упоминаются только в «Основоположении к метафизике нравов». Это легко объясняется тем, что это сочинениепредставляет собой лишь своего рода введение к практической философии, а не все здание таковой в развернутом виде, о чем свидетельствует само название этого труда. То, что такое положение дел не можетобъясняться принципиальным изменением во взглядах Канта, который в «Основоположении» представилсвой замысел в чистом виде, а затем сам же пошел на попятную и подверг его порче, свидетельствует фактупоминания этих постулируемых положений уже в первом издании «Критики чистого разума» и в лекцияхпо философии религии, хронологически предшествующих изданию «Основоположения».1239333печатных работах, так как именно эти положения рассматриваются Кантомкак основополагающие истины религии и именно аргументированное введение этих положений в практическую философию Канта дает возможность говорить о кантовской философии религии как о неотъемлемой ее части1242.При рассмотрении постулатов практического разума, и прежде всегобытия Бога и бессмертия души, в «Критике практического разума» Кант немного иначе расставляет акценты.
Как и в «Критике чистого разума» речьидет о высшем благе, представляющем собой соединение добродетели и счастья, второй компонент которого – счастье – столь же важен для человека,как и первый, однако в отличие от первого совершенно не зависит от него.Но в первой «Критике» упор делался именно на независимости счастья отдобродетельности и необходимости предполагать условия, которые делали1242М. Деплан не только говорит о философии религии, как о значимой части философской системы Канта,но и утверждает, что она, в отличие от многих его взглядов, по-прежнему остается актуальной (см.:Despland M.
Foreword // Kant and the New Philosophy of Religion. Boston, 2006. P. XI). Релевантность кантовской философии религии сегодня подтверждают и другие исследователи (см., напр.: Murrmann-Kahl M. Immanuel Kants Lehre vom Reich Gottes. S. 271-273; Striet M. „Erkenntnis aller Pflichten als göttlicher Gebote“.Bleibende Relevanz und Grenzen von Kants Religionsphilosophie // Kant und die Theologie. Darmstadt, 2005.
S.167-169, 178-182). Тем не менее, исследователи, придерживающиеся мнения об избыточности постулатовбытия Бога и бессмертия души, склонны подвергать сомнению также и этот раздел кантовской философскойсистемы. Однако такие сомнения представляются необоснованными. Несмотря на критику спекулятивныхдоказательств бытия Бога, Кант не только не отрицал возможность теологии в виде этикотеологии, но неотрицал даже возможность спекулятивной теологии (онтотеологии, космотеологии и физико-теологии), которую полагал полезным инструментом нашего познания божественной сущности, однако только после того, как практический разум заложит для нее прочную основу в виде постулирования предметов моральнойверы, т.е. Бога и бессмертия души (см.: KrV.
B 668/ A 640; КЧР. С. 385). Если не оправданы обвинения Канта в устранении возможности теологии (которой он даже посвящал лекционные курсы), то тем в меньшейстепени оправданы утверждения, что у Канта не было философии религии, которая также фигурирует в названии одного из его лекционных курсов («Лекции о философском учении о религии» Пёлица). Подробнее олекциях Канта по естественной теологии и философии религии см.: Крыштоп Л.Э. Послесловие. ЛекцииКанта по теологии // Кант И. Лекции о философском учении о религии.
М., 2016. С. 284-373). В то же времяи среди исследователей, не оспаривающих важность постулатов практического разума для кантовской философии, также можно встретить мнение о том, что некорректно приписывать Канту философию религиивообще, и уж тем более не стоит усматривать ее сосредоточение в «Религии в пределах только разума». Такого мнения придерживается Дж. Сала, полагающий, что кантовские размышления о религии нельзя считатьфилософией религии, так как в них отсутствует то, что принято сегодня называть анализом религиозногоопыта, понимаемого как непосредственная встреча с Богом. Единственный путь ко встрече с Богом, предлагаемый Кантом, это опыт следования предписаниям морального закона, что нельзя считать непосредственным познанием высшей сущности.
Непосредственное же общение с Богом Кант называл «мечтательностью»(Schwärmerey) и подвергал критике (см.: Sala G. Die Christologie in Kants „religion innerhalb der bloßen Vernunft“. Weilheim-Bierbronnen, 2000. S. 8-9). С мнением Сала, однако, нельзя согласиться. Кант действительнокритикует мистический опыт, называя его «мечтательностью», однако далеко не только мистический опытможет считаться непосредственным опытом общения с Богом. Кроме того, и постижение Бога через одинлишь моральный закон вовсе не является столь уж сухим и рационализированным, как пытается представить это Сала. В работах Канта критического периода мы находим немало отсылок к так называемым моральным ощущениям или задаткам, которые приводят душу человека к непосредственному осознанию наличия высшей сущности, что вполне подпадает под современное понятие религиозного опыта.
По этой причине представляется все-таки возможным говорить о философии религии Канта, хотя можно согласиться сСала в том, что ее сосредоточением не стоит считать «Религию в пределах только разума».334бы возможным гармоничное их сочетание. При этом Кант подчеркивает, чтопервостепенной является добродетельность, которая невозможна, если моральному закону следуют только из надежды на воздаяние или страха наказания. Следовательно, гетерономность здесь усматривать все же было бы некорректно.
Однако на первый план здесь выходит попытка объяснить, какмогло бы быть возможным соединение счастья в справедливой пропорции сдобродетельностью индивида. Во второй «Критике» на первый план выходитсамо высшее благо, способствовать реализации которого предписывает моральный закон. Высшее благо по-прежнему определяется Кантом как состоящее из двух неоднородных по своей природе компонентов – зависящейот человека добродетельности1243 и независящего от него счастья. Но бытиеБога и бессмертие души оказывается необходимым предполагать не для того,чтобы получить надежду на обретение загробного счастья, а для того, чтобыиметь надежду на реализацию высшего блага, способствовать чему предписывает моральный закон.
Таким образом, неизменным остается убежденность Канта в необходимости введения в свою этику Бога и бессмертия душикак предметов веры, однако нотки эвдемонизма, улавливавшиеся в первой«Критике», при таком варианте аргументации существенно затушевываются.1243Высшее благо обычно определяется Кантом как состоящее из добродетели и счастья, и только в разделе«Критики практического разума», посвященном рассмотрению постулата бессмертия души, мы встречаемопределение высшего блага как состоящего из святости (понимаемой как полное соответствие воли субъекта повелениям морального закона) и счастья (см.: KpV.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
