Диссертация (1096005), страница 95
Текст из файла (страница 95)
A Jewish Reading of Moses Mendelssohn’s Response to Lavater. S.98; ср.: Bourel D. Nachwort. Die Treue und die Freiheit Mendelssohns. S. 245; Levinas E. Préface. P. 15-17). Носледует отметить также и то, что Мендельсон потерпел крах в защите иудеев от обвинений со стороны христиан в создании «государства в государстве».
Его сочинение было понято превратно, подтверждением чемуслужит вышедший вскоре анонимный ответ на «Иерусалим» – работа И.Г. Шульца «Философское размышление о теологии и религии вообще и о иудейской в частности» (Schulz J.H. Philosophische Betrachtung überTheologie und Religion überhaupt und über die jüdische insonderheit. Frankfurth / Leipzig, 1784). Аргументированное утверждение Мендельсона о том, что раввинам не принадлежит никакая политическая власть в иудейских общинах было Шульце незамечено. На первый план, напротив, было выдвинуто требование Мендельсона соблюдать предписанные и открытые Богом в Откровении ритуальные законы, определяющие исключительность еврейского народа.
На этом основании Шульце по сути возвращается к тезису о том, чтоевреи представляют отдельное государство в государстве (см.: op.cit. S. 39-40, 222-223 и др.). На преимущественно государственной природе иудаизма настаивает и Кант, не включающий иудаизм в историю развития всеобщей церкви на том основании, что иудаизм представляет собой не этическую, а преимущественнополитическую общность (см.: RGV. B 186-187 / A 176-178; Т. 6.
С. 135-136). Кроме того, Кант склонен разделять убежденность в том, что иудеи предпочитают исполнение предписываемых им их верой обязанностей исполнению обязанностей гражданских на том основании, что первые заповеданы Богом и по этойпричине обладают высшей обязующей силой, что является результатом ложного понимания сущности служения Богу (см.: RGV. B 138-139 / A 130-131. Anm.; Т. 6. С. 104. Прим.). В то же время, как справедливоотмечает в своих работах Нивёнер, распространившийся в среде христианских мыслителей тезис о присущей еврейским общинам государственности не возник на пустом месте, а был лишь результатом ведущихсяв среде самих иудеев споров об объеме властных полномочий раввинов (см.: Niewöhner Fr.
Spinoza und diePharisäer. Eine begriffsgeschichtliche Miszelle zu einem antisemitischen Slogan // Studia Spinozana, 1985. Vol. 1.S. 345-355; Niewöhner Fr. „Es hat nicht jeder das Zeug zu einem Spinoza“. S. 312-313).1196См.: Jerusalem. S.
45.1197См.: Jerusalem. S. 25-26.319каким образом запрет на принуждение со стороны церкви может помешатьгражданам собраться и составить между собой договор, предусматривающийвозможность принуждения и условия, при которых оно возможно. Такой договор при согласии договаривающихся граждан вполне может заключать всебе и ряд пунктов, предусматривающих правила применения принуждения врелигиозных вопросах.
С другой стороны, не будучи договором с церковью,он никак не может противоречить сущности церкви1198.Хотелось бы обратить внимание и на другое противоречие, непосредственно вытекающее из утверждения Мендельсона, что невозможность длячеловека участвовать в ритуалах той или иной религии не может не сделатьего несчастным.
Этот вывод идет вразрез основномузащищаемому Мендельсоном положению: истины Откровения для иудаизма, как и для любой другой религии, являются и должны являться второстепенными. Ведь любые ритуалы и церемониальные предписания всегда связаны с исторической частьюрелигии, т.е. с фактом конкретного исторического Откровения о форме и необходимости соблюдения определенных ритуалов. Утверждение же, что невозможность соблюдения этих предписаний может существенно навредитьсчастью (Glückseligkeit) человека, возвращает нас к прослеживаемому у Мендельсона напряжению между истинами разума и истинами Откровения. Причем в данном вопросе, пожалуй, следует признать, что Мендельсон-иудейвзял верх над Мендельсоном-философом. В то же время именно на этой базовой предпосылке основывается предлагаемая Мендельсоном концепциярелигиозного плюрализма, который должен допускаться и поощряться в тоймере, в какой он не вредит мирному сосуществованию всех членов общества.Не до конца ясным оказывается и то, должна ли церковь поддерживатьи не вступать в противоречие с любым государственным строем.
А если недолжна, то каковы критерии того, какой строй церковь может и должна поддерживать, а какой нет? По большому счету Мендельсон концентрируется нарассмотрении вопросов о том, какова сущность церкви и государства в отдельности, а соответственно, какие вопросы входят в их сферу ведения. Рас1198См.: Mautner Th.
Moses Mendelssohn and the Right of Toleration. P. 209; Fritsch M. J. Religiöse Toleranz imZeitalter der Aufklärung. S. 94.320сматриваются также вопросы того, какие действия церкви должно поддерживать и одобрять государство. Разбирается, каково должно быть устройствоцерквей и каково должно быть содержание основных церковных истин, дабыне входить в противоречие с государственным устройством. Однако каководолжно быть устройство государства, чтобы не возник конфликт с церковьюи религией – этот вопрос Мендельсон обходит молчанием. Попытку реконструировать взгляды Мендельсона на данную проблему с опорой на более широкий спектр текстов предпринимает Аркуш1199, однако ему так и не удаетсяприйти к однозначному выводу по данному вопросу.Подводя итоги представленному анализу работы Мендельсона «Иерусалим, или О религиозной власти и иудаизме», можно выделить два основополагающих положения, закладывающих фундамент для последующих, более частных, выводов Мендельсона относительно характера взаимодействиягосударства и церкви.
Это, во-первых, четкое ограничение влияния церквисферой одних лишь умонастроений людей и не столь четкое ограничениедеятельности государства сферой контроля внешних поступков, а во-вторых,положение, согласно которому обязанности человека по отношению к Богуникак не могут противоречить обязанностям человека по отношению к самому себе и своим ближним. Из них Мендельсон выводит запрет церкви наприменение принуждения, отсутствие каких-либо имущественных прав, невозможность церковью вознаграждать или наказывать своих членов, равнокак и невозможность исключать их из своей общины и др. Важным оказывается также и то, что по мысли Мендельсона, гармоничное сосуществованиеразличных вероисповеданий друг с другом и с государственным устройствомвозможно только тогда, когда всем гражданам в равной степени будет прививаться одинаковый набор основополагающих религиозных истин, доступныхразуму каждого человеку и именно в силу этого всеобщих, тогда как болеечастные истины – истины Откровения, отличающиеся от религии к религии –будут прививаться лишь во вторую очередь и лишь тогда, когда они не вступают в противоречие с основополагающими истинами разума.
Однако при1199См.: Arkush A. Moses Mendelssohn and the Enlightenment. New York, 1994. P. 123-135.321соблюдении этого требования привитие второстепенных истин не должно запрещаться или подвергаться ограничению. Это приводит нас к модели религиозного плюрализма, незнакомой немецким просветителям, видевшим конечную цель прогрессивного развития общества в устранении всех позитивных вероисповеданий, которые станут ненужными при полной реализацииединой религии разума.2.6. Итоги: М. Мендельсон в истории европейской философииУделив немалое внимание рассмотрению взглядов Мендельсона натеорию познания, религию, мораль и государственное устройство и убедившись в глубине и одаренности мысли этого философа, хотелось бы затронутьвопрос о том, что сделало возможным погружение его философских взглядовв столь длительное забвение. Отношение к Мендельсону было и по сей деньостается неоднозначным.
Значение его взглядов, его деятельности (в особенности, перевода Библии на немецкий язык) и самого его образа (противоречившего образу иудея того времени1200) никем не оспаривается. Но оценкиэтого значения сильно разнятся. При этом именно в оценке Мендельсона мыможем наиболее отчетливо заметить влияние на формирования его образа впоследующей традиции самых различных, внешних по отношению к философии Мендельсона, факторов.
Влияние это прослеживается как в оценке егозападноевропейскими мыслителями христианской традиции, так и в отношении к нему в рамках самой иудейской традиции1201. В данном исследованиимы остановимся лишь на восприятии Мендельсона в последующей западноевропейской традиции. Сам этот вопрос представляет собой немалый историко-философский интерес, так как отношение разных эпох и мыслителей кМендельсону, многое говорит о самих этих эпохах и мыслителях.1200Я. Катц полагает, что именно это было поводом к имевшим место ожиданиям и требованиям обращенияв христианство, выдвигаемым по отношению к Мендельсону (см.: Katz J.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
