Kushnir (1018904), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Наболее четко претензии на военно-политическое и идеологическое имперское предназначение Московии (позднее сформулированные игуменом Филофеем в тезисе "Москва — третий Рим": "два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не быть; твое /Ивана III Васильевича, — авт./ христианское царство уже иным /иноплеменникам, иноверцам,— авт./ не дост-анется") были выражены Иваном III (1462—1505) после его женитьбы на племяннице последнего византийского императора Зое (Софье) Палео-лог. Время от времени именуя себя царем (от "цезарь"^ император) — титулом, который ранее использовался на Руси в отношении золотоордынского хана, Иван III во всеуслышание заявил о праве наследования Москвой остатков Золотой Орды, что и подкрепил отказом платить дань Орде (1476). В итоге, состоялось знаменитое "стояние" на реке Угре (1480), закончившееся прекращением вассальной зависимости Русской земли и насильственным приведением в зависимость от Москвы Казанского ханства (1487).
При Иване III были оформлены все основные структуры госуправления (приказы. Боярская Дума, Освещенный Собор), появилось-ниновничье сословие — дьячество, и окончательно сложился слой служилого (за испомещение на государевых землях) сословия^ дворянство. Тогда же возникла система "местничества", фиксировавшая прошлое (времен феодальной раздробленности) значение княжеских и боярских родов и таким образом определявшая "место" того или иного рода и его представителей на великокняжеской (впоследствии, царской) службе. В интересах феодалов началось юридическое закрепощение крестьянства через ограничение времени смены места жительства: "А христианам отказыватися (крестьянам переходить, — авт.) из волости, ис села в село, один срок в году, за неделю до Юрьева дни осеннего (26 ноября, — авт.) и неделю после Юрьева дни осеннего". Все эти социально-политические новации получили отражение и закрепление в первом московском общегосударственном акте — Судебнике 1497 года.
К началу XVI в. Москва сумела включить в свой состав практически все великорусские земли севера и северо-востока бывшей "Киевской" Руси. Однако "собирание" земель, уже накопивших собственный исторический опыт, выявивших свои политико-экономические интересы и культурные особенности, объективно требовало выработки политики, учитывавшей как стремление Москвы к централизации, так и выгоду для присоединных к ней территорий. К решению данной задачи можно было подойти двумя путями: либо через коренные реформы с перспективой построения здания представительной монархии, либо через насильственно-революционную ломку механически сложившегося наследия старой Руси, к самодержавной диктатуре золото-ордынского типа.
Иван IV Васильевич "Грозный" поочередно прошел обоими путями.
До 1564 г. московское правительство, известное в литературе под названием Избранная Рада (Особый Совет), провело целую серию реформ, направленных на централизацию государственного управления. И результаты не заставили себя ждать. Прежде всего, это касалось решения проблемы выхода к морским побережьям Каспия и Балтики. Были завоеваны Казанское и Астраханское ханства, успешно начата Ливонская война и корсарские ладьи царя Ивана стали наводить ужас на жителей балтийского побережья. Казалось, был нащупан путь к постепенной и политической, и хозяйственной модернизации страны.
Но в начале 60-х гг., столкнувшись с более современной, чем Ливонский орден военной машиной Польши и Литвы, московские войска стали терпеть поражения. И тогда, по-видимому, сочтя военные неудачи результатом неэффективности проводимых реформ, Иван IV совершил, по существу, государственный переворот, репрессировал правительство и установил режим тирании.
Сначала с помощью "опричнины", а после 1571 г. и без оной царь воистину варварскими методами попытался осуществить рывковую модернизацию политических и социально-экономических основ Московии. Возмущенная оппозиция устами митрополита Филиппа (Федора Степановича Колычева) взывала к Ивану Васильевичу: "Доколе в Русской земле будет господствовать беззаконие? У всех народов, и у татар и у язычников, есть закон и правда, только на Руси ее нет. Во всем свете есть защита от злых и милосердие, только на Руси не милуют невинных и праведных людей. Опомнись: хотя Бог и возвысил тебя в этом. мире, но и ты смертный человек. Взыщется от рук твоих невинная кровь". Но тщетно. Иван IV — первый подлинный "самодержец", был глух к требованию законности и правды. В условиях массового разорения и сокрушительных военных поражений "революция" Ивана IV поставила страну на грань развала.
Настойчивые усилия Бориса Федоровича Годунова вернуть Московию на путь реформ не реализовались. Насилие породило насилие. Настали "смутные времена".
РОЖДЕНИЕ РОССИИ
"Страна рабов, страна господ"
(М. Лермонтов)
СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА РОЖДЕНИЯ РОССИИ
Отвергнув, обладавшего значительным потенциалом реформаторства Бориса Годунова (с 1598 г. — царя Московского) в качестве возможного лидера социально-экономической и политической модернизации, страна, по существу, сделала шаг в незнаемое, угрожавшее самой перспективе ее государственности. Почти целое последующее десятилетие народ методом "тыка" пытался и "снизу", и "сверху" найти харизматичес-кого лидера великороссов, способного не только предложить путь, но и осуществить эффективные мероприятия по реализации исторической памяти об "империи Рюриковичей". Эта память не отрицала, а предполагала прорыв страны в общее русло европейской цивилизации. Такой метод поиска лидера в равной степени мог привести как к самоубийственному для судьбы русского государства выбору, так и к прекращению политических игрищ вокруг вакантного трона. (Второй вариант требовал, чтобы у великороссов проснулось чувство национального самосохранения.) Но, в любом случае, итогом "смуты" неизбежно должны были стать: всеобщее разорение, социально-политическая и психологическая апатия, ностальгия по прошлому и консервативность будущей государственной политики.
После смерти Ивана IV и его сына Федора I в своеобразном "конкурсе" на роль общенационального лидера, помимо Бориса Годунова, приняли участие многие претенденты: Юрий Богданович Отрепьев (лже-"Дмитрий" I) — бывший придворный (холоп) старомосковского боярского рода За-харьевых-Юрьевых Романовых, князь Василий Иванович Шуйский (заплативший за трон присягой — "крестоцело-вальной записью" — властителя народу, т.е признанием последнего носителем высшей власти), дворянские выдвиженцы Иван Исаевич Болотников и Прокопий Петрович Ляпунов, наследник польского престола Владислав Сигиз-мундович (как бы "новый Рюрик"), анонимный лже-"Дмит-рий" II. По некоторым сведениям, участниками такого "конкурса" могли стать шведский и германский принцы, князь Дмитрий Иванович Пожарский.
Но, реально, этот, казалось бы, открытый "конкурс" личностей был строго ограничен выбором из двух претендующих на государственную власть сословий земельных собственников — бояр, владеющих землей на правах наследования, и "новорожденных" дворян, обладающих наделами за службу (т.е. на правах условного, временного землевладения). С точки зрения укрепления государственности, социально-политической модернизации страны победа дворянства в этом "конкурсе" выглядела предпочтительней. Однако длившееся уже полвека противоборство за власть между привилегированными феодальными сословиями, усталость народа и его стремление к восстановлению политической стабильности, как условию хозяйственного подъема, привели к победе вотченников (бояр) и принципа преемственности власти. Поэтому последнее слово в преодолении "смуты" сказало не первое ("ляпуновское", по сути, дворянское) ополчение, а второе, возглавленное земским старостой, т.е. госчиновником Козьмой Мининым-Сухоруком и князем Дмитрием Пожарским.
Патриотическая сущность второго ополчения несомненна, но очевидна и консервативность программы его лидеров, которые, исходя из обязательности преемственности новой династии от "рюриковскои", по сути, отстаивали и продолжение прежней политики. Не случайно историк Александр Евгениевич Пресняков отмечал, что на Земском Соборе 1613 г. "Избран был Михаил (Михаил I Федорович Романов, — авт.) и царствовал, как представитель определенного правительственного круга (боярской партии, — авт.), какой образовался при нем и правил его именем...". Впрочем, при избрании нового хозяина земли Русской ре-/ шающим оказался, по сведениям Н.Костомарова, голос ка-' зачьего атамана (представителя деклассированных элементов феодального общества, не чуждых стремлению войти в служилую элиту государства), что, как представляется, символизировало временность победы боярской партии.
В годы правления первых Романовых военно-политическая ситуация понуждала госвласть быть заинтересованной в увеличении количества служилого сословия — дворянства. Но при всеобщем разорении оплачивать услуги этого сословия, кроме как земельными наделами, было нечем. Отсюда расширение практики испомещения дворянства, которая неизбежно вела к закреплению и ужесточению крепостничества. Покровительственная политика царизма по отношению к разрастающемуся помещичьему сословию неизбежно поднимала планку политического влияния дворянства в госуправлении, ревизуя итоги победы боярской партии. Новую социально-политическую ситуацию в России зафиксировал свод законов -- Уложение 1649 г., юридически оформивший самодержавно-крепостнический строй, что надолго развело векторы развития отечественной и европейской (западной) истории.
Наследство, доставшееся Романовым, было тяжелым: оскудевшая страна, обезлюдевшие города и деревни, психологическая усталость населения, польско-шведская оккупация западных территорий, набеги крымских татар... Лишь одно светлое пятно выделялось на полотне этой мрачной картины — "освоение" Сибири, ставшей источником накопления средств для возрождения государства, для строительства централизованной имперской России.
В очередном "собирательстве" разных частей бывшей "рюриковскои империи" ключевым звеном являлась входившая в состав Речи Посполитой, Малороссия, где в середине XVII века под руководством Богдана (Зиновия) Михайловича Хмельницкого началась национально-религиозная освободительная война. Инициатором и основной действующей силой этой войны стало запорожское казачество, создавшее на границе Польши и Крыма полугосударственное образование типа военной демократии. Поддержав мятежного гетмана, Россия практически вмешалась во внут-рипольские дела и Земский собор (1653) принял решение:
"...великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Русии изволил того гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское з городами их и з землями принять под свою государскую высокую руку...". 8 января 1654 г. московские послы сообщили в г. Переяславле казачьей Раде о данном решении Земского собора. Так был сделан первый значительный шаг на пути к включению южно-русских земель в лоно формирующейся России.
Еще одним шагом на этом же пути стала церковная реформа 50—60-ых гг. патриарха Никона (Никиты Минова), которая выводила бывшую Московию за историко-географи-ческие пределы северо-восточной Руси в ареал всех земель бывшей "империи Рюриковичей". Эта вторая после Ивана IV попытка реализации имперской политики привела к расколу церковному, породившему раскол общественный.
Церковный раскол, внешне приняв религиозную форму старообрядчества, разделил население страны на сторонников и противников реформ, которые были ориентированны на централизацию власти, на окончательное закрепощение крестьянства и т.п. Причем, старообрядчество причудливо переплело интересы боярства и государственных крестьян, все сильнее испытывавших на себе последствия распространения помещичьей системы. Активное участие крестьян-старообрядцев и поволжских племен в разинском движении 70-х гг. придало ему черты идеологического диссидентства и национального освобождения. Из этого следует, что традиционное определение "разинщины" как "крестьянской войны" — не точно. Скорее, надо говорить о гражданской войне в только что народившейся России, о борьбе за модель ее государственного устройства (например, для Степана Тимофеевича Разина идеалом такого устройства являлось казачье самоуправление).
Итак, в XVII веке из Московии родилась Россия — европейская держава, осознавшая необходимость своей модернизации и мучительно продирающаяся в будущее из прошлого в настоящем. Груз преемственности былой социально-политической и экономической действительности не только тормозил развитие страны, но и предопределял ее нарастающее отставание от Запада. Бурно разрастаясь на восток, живя, по сути, азиатскими реалиями, Россия, однако, все чаще грезила Европой...
ИМПЕРИЯ (ЕВРОПЕЙСКИЕ ГРЕЗЫ РОССИИ)
Имперские грезы московских правителей подпитывались не только ностальгией по "рюриковской" Руси и претензиями на политико-идеологическое наследие Константинополя ("второго Рима"), но и вполне утилитарными задачами включения в лоно российской государственности западно-и южнорусских земель, уже подвергшихся значительной европеизации, а так же необходимостью выхода на просторы Черноморья и Балтики. Однако разрешение этих задач предопределяло неизбежность военного столкновения и противоборства с мощнейшими державами — Польшей, Турцией и Швецией. Отсюда проистекала острая потребность в усвоении и использовании европейского военного, организационно-хозяйственного и научно-культурного опыта.
Историческая традиция связывает "европеизацию" России с именем Петра I Алексеевича. Но начался этот процесс еще в XVI в.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
