Н.Ю. Алексеева - Русская Ода (1006455), страница 74
Текст из файла (страница 74)
Такое слово может быть только своим, оно не может укладываться в «красивый набор слов»; и «велелепие», и «пышность» не могут служить его характеристиками. «Особый путь» Державина заключался в отказе от «парения», от «вымыслов», от «украшений», от слов, которые «только слышны». По-видимому, он считал, что в 1779 году он обрел свое слово, слово, способное передавать «мысли и чувства». ~ Ломоносов Ы. В. Краткое руководство к красноречию. С. 222 — 223. Глава б. Новая ада Державина В признании, в «Записках» и в письме Державин противо- поставляет свою поэзию поэзии Ломоносова и «цеховых сти- хотворцев» как уже свершившуюся, он описывает с разной степенью подробности то, что уже состоялось.
Но о том же про- тивопоставлении и почти в тех же выражениях он говорит в самом начале своего творчества, в первой (из дошедших до нас) оде 1767 года. В ней он весьма энергично отказывается от оди- ческого восторжения, а значит, не всегда в ранние годы «хотел парить», как говорил об этом позднее: Вдохни, о, Истина святая! Свои мне силы с высоты, Мне, глас мой к пенью напрягая, Споборницей да будешь ты! Тебе вослед идти я тщуся, Тобой одною украшуся. Я слабость духа признаваю, Чтоб лирным звоном мне греметь, Я Муз с Парнаса не сзываю, С тобой одной хочу я петь. Велико дело и чудесно В подоблачной стране звучать И в честь владетелям нелестно Гремящу лиру настроять, Но если пышные паренья Одним искусством в восхищеньи Сердца без истины пленяют, То в веки будущих премен В подобны басни их вменяют, Что пел Гомер своих времен.
На что ж на горы горы ставить 1 И вверх ступать как исполин? Я Солнцу свет могу ль прибавить,з Умножу ль я хоть луч один? ~ Этот стих, возможно, полемически направлен против Сумарокова, который в осенней оде 1766 г. обратился к великому князю Павлу Петровичу: «Вообрази вверх цепью горы, На горы. горы вознеси...» (Сумароков А. П. Полное собрание всех сочинений. М., 1787. Т.
2. С. 74). Это выражение у других одопнспев не встречается н напоминает строки Ломоносова, заключающие в себе негативный смысл: «Никак ярится Антей злой! Не Пинд ли он на Оссу ставит?» («На день рождения» императора Иоанна Антоновича; ст. 87 — 88). Следующий стих — антиломоносовскнй и антнпетровский, поскольку исполин — знаковое слово их стиля.
г У Я. К. Грота солнце дано с прописной буквы, что затемняет смысл этих строк; здесь державин подразумевает императрнпу Екатерину П, уподобление которой солнцу давно было общим местом оды. Часть 7П. Классицистическая ода 314 Твои, монархиня, доброты, Любовь, суд, милость и щедроты Без украшениев сияют! Поди ты прочь, витийский гром! А я, что россы ошущают, Лишь то своим пою стихом. (111, 241 — 242). Уже здесь украшения и пышность даны как негативные характеристики поэзии, а пленять сердца, ощущать (чувствовать), истина — как положительные.
В ряду негативных признаков здесь названы и паренья. Множественное их число и эпитет пышные означают, что парение ассоциируется у Державина более со стилем, чем с духом поэзии. Но сам приступ есть отказ от парения и одического восторга, на что указывает призыв к истине вдохновить поэта, снизойти к нему с высоты, сам же он остается в мире дольнем.
В своем отказе от парения в оде 1767 года Державин, по всей видимости, опирался на приступ оды В. И. Майкова «Е. и. в. великой государыне Екатерине Алексеевне на случай избрания депутатов для сочинения Уложения»с Не лесть, монархиня, сплетая, Приемлю лиру я мою, К тебе сердечным жаром тая, Едину истину пою, Не Музу в помошь призываю, Твои дела воспоминаю...' Ода Державина также написана по поводу сочинения Нового уложения: в ней говорится о законах, законности и связанном с ними исправлении нравов. В 8-й строфе развернута аллегория стрельца (законодателя), меткой стрелой (законом) спасающего сына (народ) от змей (пороков), робко раскрытая в 9-й строфе: «Грозишь закона нам стрелою». Приступ Майкова отражает общее желание одописцев конца 1760-х годов отказаться от восторга.
Высказываемый, как правило в начале 1 [Майков В. И.) Ола е. и. в. великой государыне Екатерине Алексеевне на случай избрания депутатов лля сочинения Уложения, которую приносит капитан и Московской губернии член Василий Майков. [М.): Печ. при Ими. Моск, ун-те, 17б7. (То же: Майков В.И. Избранные произведения. Мл Л., 19бб. С. 198). 315 Глава б. Новая ада Державина оды, отказ постепенно становился общим местом.' Но ни Майков, ни другие поэты, не желавшие или не умевшие парить, дальше заявления, что им не нужен восторг, не шли, и вслед за отказом от парения нехотя поднимались вверх, представляя события с немотивированной дистанции взгляда, через готовые слова и образы. То же произошло и в оде Державина.
Уже начало следующей четвертой строфы отменяет все прежде сказанное: «Возвед своих я мыслей взоры Над верх полночныя страны». А следующие восемь строф заставляют забыть о намерении автора изобразить чувства россов. Пока у Державина не находится ни одного слова, ни одного приема для изображения чувств. Знакомые штампы, готовые слова теснятся и не дают возможности заговорить иначе. До 1779 года Державин проделает огромный путь, преодолевая дистанцию между словом, которое «только слышно» и неведомым еще ему самому словом, способным изображать ощущения.
Две следующие оды, неоконченная 1772 года («Ргадпепгшп») и первая опубликованная ода «На бракосочетание ве- ~ Ср., например, третью строфу оды В. В. Тузова «Ода государыне Ека- терине Алексеевне <...> на всерадостный день ея рождения апреля 21 дня 1769 года» (СПб., 1769); Хоть лиру в первый раз примаю, Но я за нужно не считаю Прибегнуть к басенным богам, Молить усердно Аполлона, На верх взнестися Геликона, Искати где богов собор И Музы купно обитают, Витийством смертных род питают, По холмам Фессалийских гор. Первым от парения отказался, кажется, А. А. Ржевский в оде «Е. и. в.
импе- ратрипе Екатерине Алексеевне <...> на восшествие на престол...» (М., 1762): Я, Музы, к вам не прибегаю, На что песнь зту украшать, Коль то, что в сердпе ошушаю, Стремлюся здесь я воспевать? Стихи такие украшают, Где, льстя, хвалами возвышают, Притворством строя песнь свою. Я ныне лести удалюся, Во след я правде устремлюся И радость нашу воспою. Часть!П, Классицистическая ода 316 лихого князя Павла Петровича с Наталиею Алексеевною» (1773), еще дальше увели Державина от декларации 1767 года. Как будто молодой поэт осознал свое бессилие писать так, как ему хотелось, и стал подражать господствующей оде. В целом правы Г. А.
Гуковский и Л. В. Пумпянский, говоря о псевдоломоносовской поэтике обеих од.' Однако в конце оды 1773 года два места останавливают наше внимание своей новизной. Через толщу чужих слов и готовых представлений прорывается голос будущего Державина. Оба места связаны с чувственным восприятием мира, первое — со зрительным: «Янтарный облак ограждает Где холмы красные вокруг <...> Меж перл кристальны бьют где воды...» (П1, 266).
Другое — со слуховым: В тенях тут горлиц воздыханье, В водах там лебедей всклнцанье... (1П, 266). Оба места навеяны строками из оды Ломоносова «На день брачного сочетания великого князя Петра Феодоровича и государыни великия княгини Екатерины Алексеевны 1745 годам Кристальны горы окружают, Струи прохладны обтекают... (Ст.
51 — 52). И горлиц нежное вздыханье, И чистых голубиц лобзанье... (Сг. 61 — 62). При повторе слов, грамматических конструкций, стиховой интонации строки Державина существенно отличаются от строк Ломоносова. У Ломоносова нет цвета, его пейзаж бесплотен. У Державина же здесь впервые проявляется характерная для него в будущем жадность глаза, избыток красок. «Кристальны горы» Ломоносова — это горы, состоящие из кристаллов, что в действительности и есть.
«Кристальны воды»вЂ” это воды прозрачные, как стекло, метафора, часто используемая Державиным в будущем (как и перлы вод): «Лучом кристалл твой загорится» («Ключ», 1779), «Иль из кристальных ~ Гуковский Г. А. Первые годы поэзии Державина. С. 186; Г(умпяиаасй Л. В. К истории русского классицизма // Пумпянский Л. В. Классическая традиция; Собрание трудов по истории русской литературы. М., 2000.
С. 81. Глава б. Новая ода Державина 317 вод, купален, между древ...» («Евгению. Жизнь Званская», 1807). Отталкиваясь от готовых слов Ломоносова, Державин вдруг увидел новое и ранее невиданное. Он представил стоя- шую за словом картину. Новый пейзаж был подсказан словом. «Вздыханье горлиц» и «лобзанье голубиц» даны Ломоносовым в одной плоскости, это скорее зрительная картина, чем слухо- вая, но слишком идиллическая, чтобы ее возможно было пред- ставить (Ломоносову и не нужно было, чтобы мы представля- ли ее — он создает настроение). «Всклицанье лебедей» уводит за пределы плоскостного изображения, только издалека кри- ки лебедей благозвучны. Державин и говорит: «В водах пгалг лебедей всклицаньем Благодаря лебедям приобретают живые черты и горлицы, их можно увидеть, они тугл, в тени, а пгалг, в водах — лебеди.
Появляется пространство, увиденное и ус- лышанное в перспективе.' Слова, взятые у Ломоносова, вдруг начинают передавать чувственное восприятие мира. Поиск своего слова на основе слова Ломоносова продол- жится Державиным в четвертой из оригинальных «Читалагай- ских од» (1775) «На день рождения ея величества», не при- влекавшей к себе внимания исследователей. Примечательно, что завоевание (или отвоевывание) своего слова происходит в торжественных одах, написанных по ломоносовскому кано- ну.' Тем заметнее, когда среди готовых слов и рифм вдруг про- рываются странные, взятые из другого словаря, слова: На зданья зданья все мемфиски Тебе поставим в обелиски,— Благодаренья мал то знак; Носили горы исполины, А человека, взяв из глины, Один лишь Бог соделал так.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
