Н.Ю. Алексеева - Русская Ода (1006455), страница 70
Текст из файла (страница 70)
М., 1767. С. 4. 296 Часть УП. К«ас«ицистичес«ая ода Река крови оправдана вариацией на тему оды Руссо «На счастие», которой являются приведенные 7-я и начало 9-й строфы, со знаковым противопоставлением в них воинственного Александра Македонского миролюбивому Сократу. Хотя, как уже говорилось, у Руссо кровавой пены нет, Петров вводит этот образ, вспомнив кстати строку ломоносовского перевода. В этом отношении удивительно и другое совпадение. Как и у Сумарокова, оду которого, «сочиненную в первые лета моего в стихотворении упражнения», Петров знать не мог, первая кровь проливается им в пацифистских строках, навеянных одой Руссо. Мы попали в лабиринт неразрешимых загадок, вполне рационального выхода из которого найти, вероятно, нельзя. Эти загадочные совпадения, свивающиеся на наших глазах в клубок, и само наше недоумение подсказывают, что здесь мы соприкоснулись с важнейшим местом одического мышления.
То, что не видно в первой оде Петрова нам, было видно Сумарокову, который по отдельным словам, образам оды достроил недостающие в ней звенья. По-видимому, действительно, одическое мышление в своей основе блочное. Использование одного элемента блока предполагает следующие элементы, и если пока их нет, они непременно появятся. Славянизмы предопределяют появление ветхозаветных героев. Сцены ада, разрушения Трои, любование воинственной силою коня, амазонок, Орловых, выразительное описание хищного орла, который, «алчными усты зияя И остры когти простирая», гонится за своими жертвами, безошибочно подсказали Сумарокову, что талант Петрова в изображении батальных сцен, в которых кровь, с уже заявленной поэтом в первой оде любовью к гиперболам, будет разливаться океаном.
Достроить Сумарокову недостающие звенья одического мира Петрова было тем проще, что склонность к изображению силы, ужаса и разрушения была ему родственна. Общим интересом к войне и объясняется обращение обоих поэтов, с интервалом в более чем в 20 лет, к оде Руссо. Как иначе в дни мира можно изобразить кровавую сечу, чем через ее отрицание? На помощь приходила ода «На счастие». Начавшаяся через год Русско-турецкая война стала счастливым условием для расцвета поэтических дарований Петрова. Никто в русской поэзии ни до Петрова, ни после так самозабвенно не рисовал сражений.
Батальный стиль Петрова готов Глава 5. Торжественные оды 17етпрова 297 уже к началу войны. Легче всего его представить по описанию Полтавского боя в поэме Пушкина «Полтава», сотканному из петровских слов и образов, с единственным отличием в том, что Пушкин оставляет потоки крови и трупы одам Петрова. Несмотря на груду трупов и пенящуюся кровь, Петров не достигает ни кровожадности, ни агрессии од Сумарокова. От этого его уберегает воспитанная древними поэтическая культура изображений. Его гнев против врагов вызван их нападением на Россию, и война, таким образом, предстает в его одах как священная защита Отечества. Ни о каком захвате мира, как Сумароков, он не помышляет.
Обоснованию войны интересами России не мешает впервые затронутая им в финальных строках оды «На взятие Хотина» и в 16-й и 17-й строфах следующей оды «На взятие Яс» греческая тема. С этого времени греческая тема станет одной из ведущих в батальных одах Петрова.
Ее решение определяется уже в одах 1769 года и сводится к мечтам о будущей вольности Греции, освобожденной Россией, и роли России как будущего центра возрожденной эллинской культуры. А. Л. Зорин справедливо связывает греческую аллюзию в одах Петрова и других поэтов времен первой Русско-турецкой войны с геополитическими проектами, вынашиваемыми правительством Екатерины П с участием Вольтера.' Однако следует учитывать, что греческая тема в одах времен первой и второй турецких войн была развитием намеченного в первые дни Екатерининского царствования уподобления русских древним грекам. У истоков воспевания русских Афин, русских греков и Екатерины-Паллады стоял Сумароков, оды которого, к сожалению, остались за рамками исследования Зорина.
О русских Периклах и Алкивиадах Сумароков заговорил еще в оде на восшествие 1762 года: «Периклов и Алкивиадов России суждено рождать; Противу неприступных градов Ступайте, россы, побеждать». К росскому Периклу он взывает и в мирной оде «На первый день нового 1764 годам «О, буди, кто из нас готовый Нам вождь Перикл иль Минних новый На нужны казни внешня зла1». Поэтому когда спустя несколько лет «Перикл, Алкивиад российский» «Потряс Стамбул и край Асийский» («На заключение мира с Портою оттоманскою 1774 года»), это не было у Сумарокова даже разви- ~ Зорин А.
Л. Кормя двуглавого орла... Литература и государственная идеология в России в последней трети ХЧ11 — первой трети Х1Х века. М., 2001. С. 46 — 62. Часть 171. Классицистическая ода 298 тием темы, а лишь воплощением высказанной ранее мечты. Пример Сумарокова подтверждает сделанные нами ранее наблюдения по поводу аннинских од, что никакое политическое заявление в одах не является прямым отражением современной ему политической конъюнктуры и, находясь в весьма сложном взаимодействии с действительностью, более отражает не ее, а накопленные в недрах культуры представления.
Тема возрождения Древней Греции, возникнув в европейской культуре в 1750-е годы, искала своего выхода. В Берлине Фр. Глейм в 1759 году взывал к своим соотечественникам «Вег!ш зеу 5рагга»,' а в 1768 году, «когда между Австрией и Пруссией вновь началась война», уподоблял Константинополь Трое, вспоминая Лакедемон и Афины в стихотворении «Ап Йе ПецгзсЬеп» (К немцам),' не имея для этого никакого реального политического повода. Политические интересы и возможности России, связанные с борьбой с Турцией за первенство на Востоке, послужили условием для развития греческой темы в русской поэзии. Русская политика снова, как и во времена Анны Иоанновны, предоставила русской оде великолепную возможность для своего развития.
В этой связи следует обратить внимание на то, что из многочисленных од, написанных на турецкие победы Екатерины П, почти исчезает комплекс идей, связанных с освобождением христиан от иноверных, лежащий в основе панегириков Аннинского времени. Имя Византии звучит, но сравнительно мало, все чаще слышен Стамбул, имя Константина до рождения великого князя вообще не упоминается. Старинная византийская тема сменяется новой греческой. Русская поэзия мало использовала открывшееся ей богатство.
Как и русская культура в целом, она не была к нему готова. В условиях приобретения Крыма, сражений в Архипелаге, разговоров об освобождении Афин, поддерживаемых правительством, русская поэзия оставалась на уже достигнутом ею уровне антикизации, не идя дальше уподобления своих героев греческим. А ведь речь могла бы идти о создании новой антикизированной поэзии. В европейской поэзии в это время начали активно осваивать греческий мир, поэтизировать его. Если бы в Германии могли мечтать об освобождении Афин или присоединении Крыма, это всколыхнуло бы весь ее культур- ~ С1е!т Гг. Пг. 8авс!!с!ге 8с!гг!1геп. Т!г. 1. Авагегг!ав, 1770. 8. 13. г 6!е!т сг.
1!'. Окреп пас!г дев Ногае. Вег!!и, 1769. 8. 17. Глава л. Торжественные оды Летрова 299 ный мир. Нет сомнения, что Гете исходил бы Крым вдоль и поперек, а самый образованный из русских поэтов Петров и не думал о его посещении. В русской поэзии возможность напитаться новым источником поэзии не то чтобы была упущена, она не была увидена. Для верного культурного переживания греческой аллюзии в России нужен был бы смелый талант Тредиаковского, эстетически переживавшего Древность и всегда думавшего о русском антикизированном стихе. В 1770-е годы Тредиаковского не было.
Петров не мог заменить Тредиаковского, но был единственным, кто попробовал раскрыть греческую тему в соответствующей ей форме. Четыре оды 1770 — 1771 годов, посвященных братьям Орловым, представляют собой опыт русской антикизированной поэзии этой эпохи. Все они написаны строфой, состоящей из шести стихов, из которых первые четыре — шестистопный ямб, а два последних — трехстопный. Рифмовка первой оды «На победу российского флота над турецким. 1770» — аа Вес В; трех следующих од: «На победу в Морее. 1770», «Его сиятельству графу Григорью Григорьевичу Орлову, генваря 25 дня 1771» и «На прибытие графа Алексея Григорьевича Орлова из Архипелага. 1771» — ААЬССЬ. Такая строфа, неизвестная прежде в России, представляет собой вариацию сапфической строфы, а сами оды относятся к типу горацианской оды.
Новаторство Петрова можно оценить в полной мере, если учесть, что он создавал свои оды в эпоху, когда последние горацианские оды Сумарокова, написанные в 1758 году, были давно забыты. В творчестве нового поколения поэтов нельзя обнаружить и следа какого бы то ни было интереса к столь тщательно разработанной Тредиаковским силлабо-тонической форме горацианской оды. Снова горацианские строфы появятся уже только в поэзии начала 1800-х годов, в классическом виде — у Радищева и в модернизированном варианте по опыту немецкой поэзии — у позднего Державина. Это будут строфы разной длины стихов, горацианским (сапфическим) признаком которых останется конечный укороченный стих (или два).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
