Н.Ю. Алексеева - Русская Ода (1006455), страница 68
Текст из файла (страница 68)
Глава 5, Торжеапвеииые оды Петрова 287 ва. У него же он заимствует характерное для Сумарокова употребление союза коль в значении если, ежели, когда («Коль где в сиянии короны Премудрость подает законы», «На уложение», ст. 15 — 1б), чего никогда не допускал Ломоносов и против чего тщетно возражал Тредиаковский в «Письмеж' К Сумарокову восходит частое у него и Петрова паче (у Ломоносова в одах лишь однажды: «Подвиглись слухом паче тех» — «Ода на рождение е. и. высочества государя вел. кн. Павла Петровича Сентября 24 1754 года», ст. 72), яко (у Ломоносова в одах не встречается), местоимение кая (у Ломоносова — однажды, у Сумарокова — 5 раз), к которым Петров добавил акте, кий и атее.
Отличие стиля Петрова от стиля Ломоносова не сводится к численной разнице в употреблении редких славянизмов. Важнее, что они в одах Петрова выполняют иную роль, поскольку служат созданию напряженной усложненной речи. Оды Петрова более всего отражают чтение раннего Ломоносова, постепенно избавлявшегося от экзотических слов и резкости в изображении. Петров, напротив, явно ценит архаичные славянизмы, и в поздних его одах их число возрастает.
В поэзии Ломоносова ни слово, ни стиль не самоценны, а подчинены выражению определенной идеи, созданию образа мира и настроения. Если Ломоносов считал, что речь делает высокой вложенный в нее высокий смысл, то для Петрова высокость речи определяется звучностью, трудностью почти каждого стиха. Речь превращается в самодовлеющий процесс. В самом стиле Петрова, в его отношении к слову были заложены проявившиеся, особенно в его поздних одах, свойства: тяготение к небывалым объемам, невиданная ранее описательность, картинность.
Все, что писал Гуковский о стиле Ломоносова,' прямо приложимо к стилю Петрова. Именно Петров понимал высокий стиль как стиль особого напряжения, которое он умел сохранять на протяжении всех своих чрезвычайно длинных од (средний объем — 40 строф). И именно Петров достигал напряжения не столько за счет изображения в своих одах необычайных картин и высказывания высоких мыслей, сколько за ~ Тредиаковский В.
К. Письмо, в котором содержится рассуждение о стихотворении, поныне на свет изданном от автора двух од, двух трагедий и двух »листал, писанное от приятеля к приятелю 1750, в Петербурге // Куник А. Сборник материалов для истории имп. Академии наук в Хт'1П веке. СПб., 1865. Ч. 2. С. 479. т Гуковский Г. А. Ломоносов, Сумароков, школа Сумарокова. С.
44 — 47. Чаев»» 171. К«ассицисввамсааа ада счет звучных, редких, находящихся в непривычном сочетании слов, за счет сложного, но всегда, в отличие от Сумарокова, правильного синтаксиса, за счет интонации, напряженной и трудной. Стремление Петрова к достижению высоты в одах на внешнем уровне привело к несоответствию их стиля внутренней форме. Ни парения, ни надмирного взгляда на события в них нет. Как нет ни удивления, ни возвышающего душу восторга. Поэтому их нельзя отнести к подлинно высокой, парящей оде. Дистанция взгляда Петрова позволяет ему видеть события лишь в небольшом отстранении, и внутренне он стремится не к удалению от представших его мысленному взору картин, а к приближению к ним. Его более занимают сами картины, чем мир, частью которого они являются. В одах Петрова нет вести о большом мире, о вселенной, в них ни разу не упоминаются солнце, звезды в их прямом значении (в противоположность Хераскову).
Нет в них и ощущения великости земного пространства, то есть нет одической горизонтали, и нет ощущения вечности, то есть одической вертикали. Включенные им в оду слова Всевышнего и даже редкие проницания его в Небеса, где он видит престол Истины (Екатерины П), не определяют пространства его од, поскольку намного более выразительное изображение происходящего на земле не позволяет ни автору, ни читателю оторваться от него и воспарить. Лучше всего дух лирического субъекта од Петрова характеризует его стих: «В сурову брань вперенный дух» («На взятие Хотина»).
Эта строка восходит к 42-му стиху оды Ломоносова «На восшествие 1746 года»с «Желанием вперенный дух».' Разницей между этими строками Петрова и Ломоносова определено различие между их одами. Дух Ломоносова вперен, то есть проникнут (исполнен) желанием перемены, наступившей с восшествием на престол императрицы Елизаветы Петровны.
Дух Петрова аперен в, то есть пропихнул в брань, сосредоточен на ней. Восторжение не нужно Петрову. Он лишь однажды начал свою оду с объявления, что ум его восхищен («Внезапно восхищенный ум»). Это была вторая его ода — «На сочинение уложения», и ее приступ, очевидно, был данью традиции. Во второй редакции строфа была исключена. Но и это редкое для ~ Ср.: «Усердием впереввый строй» (Ломоносов. «Ода ва восшествие 1748», ст. 80). 289 Глава 5.
Торжественные оды Петправа Петрова признание в восхищении своего ума — одическое более по своей формуле («Се мысль, внезапно восхищенну»вЂ” Ломоносов, «Ода на восшествие 1746», ст. 43), чем по сути. Восхищение связано не с устремлением духа в горыня, а, напротив, с явлением Фемиды (Екатерины П), которая «спустилась с горних к нам кругов». Описания восторга и восторжения в одах Петрова нет. В редких случаях он упоминает смущение своего духа, например: «Внезапный ужас дух смущает, Спокойных вольность дум гоня Ь ( «На взятие Яс», 1770), для того чтобы мотивировать необычайное явление, в процитированном месте — нисшедшего с небес Петра Великого.
Видение Петровым событий в целом ближе эпическому, чем одическому. Совсем не случайно оду «На взятие Яс» он начинает эпическим стихом «Пою российской гнев богини», восходящим к началу «Илиады». Эпическое видение Петрова сказывается и во внимании к деталям, приводящим к распространенным сравнениям и ампфликациям.
Казалось бы, подробность, описательность, а также сам стиль должны были именно Петрова, а не Хераскова привести к созданию эпоса. Но этого не произошло. Единственная поэма Петрова «На победы российского воинства» (1770), представляя собою подробное живописное описание боя, больше походит на фрагмент поэмы, чем на законченную эпопею.' Написать развернутую эпическую поэму Петрову, по-видимому, мешала та же любовь к описательности.
Как и в одах, в поэме он заворожен подробностями, что не позволяет ему увидеть эпическую панораму событий. Он так любит слово и так любит рисовать словом, что и в поэме, и в одах задерживает внимание читателя на развернутых сравнениях, отвлекающих от главной темы: Как башня, кою подмывает Со основания вода, Сперва расшелья открывает, Помалу тратясь завсегда, Потом, велики тела части Роняя, вся грозит упасти; Впоследок, рухнув на ручей, Всей тяжестью со звуком грянет, И зрителей очам предстанет Нестройна груда кирпичей. («На заключение мира со Швепиею». П, 70). ! О стиле поэмы Петрова смс Соколов А. Н. Очерки по истории русской поэмы ХЪ'Ш и первой половины Х! Х века. М., 1955. С.
149 — 151. !О Н. Ю. Алеке««аа 290 Часть!11. Классицистическая ада Или: Как град из туч, чреватых льдами, Стучит в скалы и кровы, бья; Как класы в гумнах под цепами Шумят, в след зерен зерна лья; Как топчут виноград в точилах, Топтатель безусталый в силах, Обрызган весь, твердит труд стоп, Из гроздий сок под пеной прыщет И вон струей излиться ищет, Так страждет злость, ей Прага — гроб.
(«На взятие Варшавы». П, 167). Под повествовательностью од Петрова обычно понимают последовательность в описании событий. Она появляется уже в оде «На войну с Турцией» (1768) и заметно усиливается в его поздних одах. Но последовательность в описании событий, прежде всего сражений, хотя и претит оде, оправдана класси- ческими образцами од «О сдаче города Гданьска» Тредиаков- ского и «На взятие Хотина» Ломоносова. Более существен- ное отличие од Петрова от классической пиндарической оды связано с отсутствием в них одического отстранения, надмир- ного одического взгляда. В отличие от Тредиаковского, опи- сание боя которого барочно условно, и Ломоносова, нарисо- вавшего самую общую картину битвы, в которой, правда, точно прорисованы отдельные детали, поздний Петров стремится воссоздать все происходившее в возможной для его пера пол- ноте.
Впечатление присутствия поэта во время боя создается за счет подробностей: Я зрел, как неки в сече той Стерпеть палящей россов силы Не могши, крылись под водой, Котора их кровьми багрела, И выставя уста и чела, Чтоб только воздухом дохнуть, Опять вод в недра погружались И в страхе там дотоль держались, Как вновь понудятся зевнуть. («На взятие Очакова». 11, 36), а также за счет описания всех, кажется, звуков боя, всевозможных состояний его участников и его кровавых последствий: Сверкают пламенем глаза, Сквозь засхлы в истомленьи губы 291 Глава 5. Горя«ест«очные ооы Петрова Скрежещут, оскаляясь, зубы, На лицах буйность н гроза.
33. Отчаянье не знает страху; Воместо, чтоб к земле прилечь, На россов ринулись сразмаху; Блеснули сабли выше плеч, Ударов звук и крови брызги, Зиянье ран, нестройны визги, Шум, крик возник, и стон, и треск. («На взятие Измаила». Н, 91 — 92). Наиболее выразительно Петров рисует батальные сцены. В своей основе они собраны из элементов од Ломоносова и из одического опыта Сумарокова.
Для создания особенной атмосферы в своих одах, атмосферы мрака, тумана, силы и стона Петров отбирает из од предшественников наиболее выразительные слова-образы. Трупы, чудовищ, пар, туманы, хляби он заимствует у Ломоносова, фурий, огненную геенну, ада дщерей, пропасти, скрежет, смрад — из одического словаря Сумарокова; у обоих поэтов — ад, челюсть, зубы, зев, чрево, мрак, мрачный, алчный, густпой, густеть, рыгать, реветь, вой, треск, трясется,трепещет,заметноусиливая частотностьупотребления этих слов в сравнении с источниками. Также Петров использует предложенные предшественниками описания крови, смертей, ярости. Отдельные строки он прямо заимствует у Сумарокова: Дрожит, томится н трепещет, Мертвеет, стонет н скрежещет...
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
