И.З. Серман - Русский классициз (1006452), страница 8
Текст из файла (страница 8)
Благого: «„Должностная" установка ломоносовских од, необходимость восхваленийво что бы то ни стало также не могли не отозваться на них неблагоприятным образом, не могли не сообщить им известнуюодноцветность, монотонность. Это вело и к неизбежной „штампованности" самого стиля од. Почти все они строятся по единому,как бы раз навсегда заданному себе поэтом чертежу-схеме...Элементы этой схемы, в той или иной последовательности, повто15А. С. П у ш к и н , Полное собрание сочинений, т. XI, стр. 42.В. Г. Б е л и н с к и й , Полное собрание сочинений, т. V, Изд. АНСССР, М., 1954, стр. 47.17См.: П. Н. Б е р к о в .
Введение в изучение истории русской литературы XVIII века, ч. I. Очерки литературной историографии XVIII века,Изд. ЛГУ, Л., 1964, стр. 67—70.1630ряются из оды в оду. Из оды же в оду повторяются почти однил те же образы, метафоры, эпитеты. За исключением особо удавшихся од, получивших печать неотторжимой художественнойиндивидуальности, большинство их даже трудно отличить другот друга. Отдельные куски одной оды можно порой почти безвсякого изъяна перене€ти в другую».18^Поэзия XVIII в., и особенно ода, после Белинского надолгоперестала быть предметом непосредственного читательского идаже исследовательского интереса.
Казалось, что поэзия XVIII в.умерла навсегда. Однако интерес к ней сохранился среди историков литературы. И русская филологическая наука XIX в.много сделала для практического опровержения взгляда на одуторжественную как на жанр, совершенно оторванный от яшзни,лишенный какого-либо практического отношения к действительности, к политической борьбе эпохи. Комментарии Я. К. Гротак Державину, Л. Н. Майкова к Василию Майкову, М. И. Сухомлина к Ломоносову представили достаточно материала для того,чтобы можно было отказаться от представлений об оде, возникших в пылу романтических битв против классицизма/^Однако действительное «воскрешение» поэзии XVIII в.
произошло уже в XX в., когда она стала предметом внимания и интереса для тех поколений предреволюционных и особенно советских исследователей, поэтический вкус которых складываетсяв эпоху блистательного расцвета русской поэзии — в эпоху Блокаи Маяковского. Поэты XX в. своим творчеством обновили представление о классическом пантеоне русской поэзии, заговорилио русском XVIII веке как особой, неповторимой эпохе художественного развития, сохранившей еще свежесть и силу непосредственного воздействия.Вслед за поэтами пошли исследователи, обратившиеся к поэзии XVIII в. не для того, чтобы воспользоваться ею как материалом для биографических или социологических построений,а с тем, чтобы понять ее своеобразие и значение и определить ееместо в истории национального художественного развития, в историко-литературном процессе.Поворотный момент в истории изучения русской оды XVIII в.означен обращением к ее исследованию в середине 1920-х годовдвух крупнейших исследователей истории русской поэзии —10.
Н. Тынянова и Г. А. Гуковского. Оба они тогда принадлежалик так называемой формальной школе в литературоведении, оба отнее позднее отошли, чтобы принять самое плодотворное участие —первый в создании советской исторической романистики, второй в формировании и развитии советской историко-литературной' науки о литературе XVIII в. и первой половины XIX в.18Д. Д. Б л а г о й .
История русской литературы XVIII века. Изд. «Просвещение», М., 1945, стр. 151—152. Ср. 4-е издание этой же книги (1960,стр. 181).31СФормальная школа и формальнолпке получилидостаточно общую оценку в нашей t ? Мет т °, д д а в Н ° У, Р часлуженнозабытую работу П. П. Ъ » ^ Т ^ £ £ Г ™ % ^F " о Ф«Рмальнои школе в целом серьезно и с цa . «Б своиханализах формальная ш к о л а ^ m ^ r ^ l T ^ ^ U ' ДУ^евноеначало целиком выбросить. Представители этой школы хотелинайти предельно объективные средства исследования найти туобъективность, которая полностью, без остатка определяла былитературное произведение. Историчность, которой добивались, немогла быть полноценной. Вместо объективности получалась фатальность, автоматичность процесса, в котором не было местачеловеку с его общественными и духовными исканиями.
Так получалось потому, что истории вне человеческой деятельности,конечно, нет. История немыслима без человека, историческогодеятеля».19И Тынянов, и Гуковский, хотя и с известными оттенками,разделяли многие принципы школы, и каждый по-своему справлялся с теми противоречиями, которые неизбежно возникалиу исследователя, пытавшегося совместить изучение реальногодвижения истории литературы с догматическими принципамиформальной школы, с теми немногими положениями, которые рассматривались школою как вполне достаточный набор универсальных объяснений историко-литературного процесса любой эпохии в любой стране.Предложенная Г.
А. Гуковским в 1923 г. характеристикапринципов ломоносовского поэтического стиля была печатно изложена им в книге «Русская поэзия XVIII века»20 и в некоторыходновременно с нею появившихся статьях. При определении принципов ломоносовского стиля Г. А. Гуковский исходит в равнойстепени из высказываний поэта теоретического характера и егопоэтической практики: «Дополняя данные „Риторики" материалом других его статей и отдельных высказываний, мы можем воссоздать в общих чертах поэтическое мировоззрение Ломоносова».21Далее Г. А.
Гуковский пишет: «Здесь мы имеем дело с самоутверждением поэтической речи как таковой, с осознанным стремлением демонстративно разрушить связь с практическим языком.Существенным элементом организованной, литературной речиЛомоносов считает „украшения" ее, фигуры и тропы. Эти приемыречевой орнаментики рассматриваются в „Риторике" как необходимое мерило изящного слога; наилучший слог мыслится какнаиболее ими насыщенный; наоборот, речь, лишенная „украшений", представляется ему непоэтической, недостаточной».2219Павел Г р о м о в .
Герой и время. Статьи о литературе и театре.Изд. «Советский писатель», Л., 1961, стр. 191—192.20Г. А. Г у к о в с к и й . Русская поэзия XVIII века. Изд. «Academia»,Л., 1927, стр. 9—47.21Там же, стр. 14.22Там же, стр. 15.32Как нам кажется, из этих слов следует, что не «демонстративное стремление разрушить связь с практическим языком» —так в терминах школы определяет Г. А. Гуковский пафос Ломоносова,— а стремление создать поэзию «высокой» темы, героикогражданственного пафоса, найти пути и способы выражения«высокой» темы через личность одического поэта определяетэстетическую природу поэзии Ломоносова и ее стилевые принципы.Таким образом, уже здесь, в этой работе о Ломоносове, видно,как талантливое и тонкое определение существа литературнойработы Ломоносова, найденное Г. А.
Гуковским в результате еготщательных и многосторонних изучений русской поэзии XVIII в.,противоречит еще разделяемому исследователем «школьному»представлению о литературном процессе. Дальнейшее изложениеи сопоставление поэзии Ломоносова с его теоретическими суждениями по существу сохранило свое значение полностью до нашихдней, оно принадлежит к числу тех историко-литературных открытий, которым суждена долгая жизнь именно в силу точностии проницательности этих наблюдений. Таково, например, указание Г.
А. Гуковского на способ отбора слов в высоком слоге, примененный Ломоносовым: «Слова сочетаются не по принципу ихзначения, а по принципу отбора наивысшего в эмоциональной окраске семантического ряда. Рядом с славянизмом может стоятьмифологическое имя, осуществляющее при простом понятии необыкновенное слово, связанное с представлением об античнойдревности, об Олимпе, т. е. вводящее в ряд опять-таки возвышенных ассоциаций.
Таким же образом могут вводиться и научные термины и имена собственные, в смысле антономазии, в перифразе и т. п.».23|_ Г. А. Гуковский таким образом определяет то, что являетсяпафосом поэзии Ломоносова: «Эмоциональная основа всей системы Ломоносова осмысляется им как тема каждого его произведения в целом; это — лирический подъем, восторг, являющийсяединственной темой его поэзии и только получающий различныеоттенки в тех или иных одах (а также и речах)... В зависимостиот основной напряженной тематической стихии находится и строение тематического плана оды (или речи).
В самом деле, восторженный пиит руководим в своем пении не разумом, но восхищением; его воображение парит, пролетает мигом пространство,время, нарушает логические связи, подобно молнии освещаетсразу разнообразные места».24 ДВ.работе Ю. Н.
Тынянова «Ода как ораторский жанр» ломоносовская ода рассматривается в свете истории этого жанра в русской литературе XVIII в. В своем изложении историко-литератур2324Там же, стр. 16.Там же, стр. 17—18.3 И. 3. СерманW33ного материала 10. Н. Тынянов, так же как Г. А. Гуковскнй,пользуется теоретическими высказываниями Ломоносова длятого, чтобы определить то, что он называет, согласно своим тогдашним теоретическим позициям, «установкой» и что можнобыло бы обозначить как эстетическое отношение к слову и стилю.Ю. Н. Тынянов пишет: «Ода, как витийственный жанр, слагаласьиз двух взаимодействующих начал: из начала наибольшего действия в каждое данное мгновение и из начала словесного развития, развертывания.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
