Диссертация (Лексико-стилистические особенности диахронического перевода на материале англосаксонской поэмы «Беовульф»), страница 8

Первый тип перевода – «исторически синхронный», т.е. переводпроизведений современных с поправкой на то, что понятие «синхронность»39довольно относительно. Второй тип она условно определяет как «историческийжанр перевода», уподобляя переводчика, имеющего дело с архаическимитекстами, писателю, работающему в жанре исторического романа. По ее мнению,одна из главных задач переводчика в последнем случае заключается в создании«иллюзии эстетической достоверности» архаического произведения, которуюможно достичь только за счет проекции культуры оригинала на переводящуюкультуру.Спомощьюиспользованияпривычныхсредствклассическойлитературы (в нашем случае произведений близких по тематике или находящихсяна той же временной дистанции, что и исходный текст), с помощью встраиваниятекста в «подходящий русский историко-литературный ряд» можно добитьсясоздания ассоциативного фона, который поможет читателю провести аналогииили эстетические соответствия с литературными произведениями или «стилевымиявления родной культуры» [Андрес, 1964, с.

125]. Это не значит, что переводчику,взяв за ориентир произведение своей культуры, следует полностью подстроитьего под выбранное произведение. Аналогия средств выражения не должнаповлечь абсолютную синхронность исходного текста с текстом-ориентиром.Созданию иллюзии архаичности способствует использование инверсии, а такжелексики с небольшим количеством архаизмов разных видов, но без явныхнавязчивых модернизмов. Дословное воспроизведение или дополнительноевключение архаизмов, другими словами, сплошная архаизация, напротив, можетпривести к созданию барьера между читателем и текстом. М.Л. Ларсон такжеутверждает,чтопереводысиспользованиемгиперархаизацииявляютсяпрактически бессмысленными для широкой аудитории [Larson, 1991, p. 51].

Стоит,однако, добавить, что и создание иллюзии отсутствия дистанции также неявляется эффективным и ставит под сомнение подлинность оригинала.Зачастую перед переводчиком при выборе стратегии встает вопросэтического характера: с одной стороны, сохранение, достоверность передачиоригинального замысла и желание донести текст произведения до целевойаудитории в наиболее полном объеме, с другой стороны – обеспечениедоступности архаического текста для понимания современных читателей.40Другими словами, если перед переводчиком встает выбор между потерейоригинального архаизма с одной стороны, и следованием архаичному строюоригинала с перечислением архаизмов и историзмов, ради сохранения смысловойили идейной верности текста, с другой, то предпочтительнее выбрать первыйвариант, т.к.

второй путь влечет за собой опасность буквализма. О проблемесмысловых искажений подобного рода и о приоритете смысловой или идейнойверности над верностью стилистической писал также М.Ф. Рыльский [Рыльский,1958]. В итоге текст на ПЯ будет являться скорее подстрочником, чем образцомперевода архаического произведения, который теоретически должен бытьнаписан современным языком, сохраняя при этом некоторые специфическиечертысвоегоархетипа.М.Е.Грабарь-Пассектакжевыступаетзахудожественность: «Перевод должен производить на читателя то же впечатление,которое производит подлинник на того, кто достаточно знает язык, чтобывоспринять подлинник как явление литературное» [Грабарь-Пассек, 1949, с. 157].А.Д.

Швейцер и В. Россельс советуют выбрать в качестве ориентирапроизведение на переводящем языке, время создания которого совпадает илиможет быть соотнесено со временем создания исходного текста [Швейцер, 2012, с.58]. Однако переводчик, взяв за образец исторической стилизации произведениеродной культуры, может столкнуться с проблемой смешения культур ИЯ и ПЯ, врезультате чего два произведения могут стать эквивалентами друг друга. Отметим,чтонамереннаядополнительнаястилизацияпереводноготекстаподопределенный литературный образец, на наш взгляд, не должна входить в задачипереводчикаархаическогопроизведения.Следуеттакжедобавить,чтосущественные различия в развитии германской и русской культур исключаютпоиск хронологических соответствий. В нашем случае полный временной аналогнайти невозможно, т.к.

первые памятники древнерусской литературы датируютсялишь XI в.О. Кундзич, отмечая противоречивость данного вопроса, выступает противархаизации как «шпигования текста архаизмами», т.к. такой подход не отвечаетпринципам реалистического перевода [Кундзич, 1968, с. 201]. Архаичность как41неотъемлемаяхарактеристикаисходноготекстаявляетсяпроизводнойполноценного реалистического перевода. По мнению О. Кундзича, данноепонятие применимо не только к языку, помимо собственно лингвистическойархаичности существует также архаичность фабульной фактуры, т.е. фоноваяархаичность и архаичность приемов и стиля, т.е. художественная архаичность,привнесение которых являлось частью авторского замысла.

Именно по причинеимманентности всех трех видов или их присутствия на всех уровнях текста,резкоесокращениепереводческойвременнойэтики.вневременнымиЯзыксвойствамидистанциинедопустимопроизведениямогутустареваетобладатьсистемасточкинамногозрениябыстрее,образов, динамика,индивидуальный стиль, авторская интонация, заложенная в тексте, а такжесозданная автором художественная действительность. О.

Кундзич считает, чтовопрос установления степени архаизации, а также поиска средств для еедостижения может быть снят, т.к. оригинальный текст задает переводчикустепень архаизации языка, а дальнейший механизм работы переводчикаопределяется особенностями передачи национального своеобразия культурыподлинника [Там же. С.

227–228]. Другими словами, если переводчик соблюдаеторганическую художественную целостность текста и воспроизводит реальностьавторского видения, то архаичность оригинала будет перенесена в перевод.Отметим также, что намеренная архаизация переводного текста нередко приводитксозданиюлишнегоассоциативногофона,которыйворигинальномпроизведении отсутствует.Диахронический перевод нельзя рассматривать лишь как передачусодержанияподлинникасредствамидругогоязыкаилимежъязыковуютрансформацию. В таком случае переводчик имеет дело с языком целой эпохи,поэтому О. Кундзич рассматривал перевод древних текстов как «временноевозрождение».Можно обобщить, что существует два типа переводных архаическихтекстов и два соответствующих варианта: 1) переводы, ориентированные начитателя, в таких случаях оригинал адаптируется для целевой аудитории, 2)42переводы, ориентированные на оригинальный текст, когда потенциальныйчитатель отчетливо осознает чужеродность произведения и прилагает некоторыеусилия для восприятия текста.

На наш взгляд, это утверждение нельзя оставитьбез внимания, поскольку существование двух противопоставляемых друг другуподходов наделяет процесс перевода односторонним характером. Первый подходзаключается в том, что переводчик следует авторскому замыслу и воспроизводиторигинал без установки на переводящую культуру, т.е. переводной текст отражаетсвоеобразие оригинала в наиболее полном виде, при этом спецификапереводящего языка нивелируется в пользу исходного языка. Согласно второмуподходу, переводчик адаптирует оригинальный текст под целевую аудиторию свозможными потерями, а степень влияния языка оригинала на язык переводасводится к минимуму.

Вероятно, от такого однопланового рассмотренияпереводческого процесса следует отказаться несмотря на то, что и вотечественной лингвистике высказывалось похожее мнение. Так, Е.Г. Эткиндразличал два метода перевода архаичных текстов: приспособление языка оригинала к переводящему языку, т.е. «сделатьнепривычное привычным, далекое – близким»; показать разнообразие «национальных форм, исторических напластований,индивидуальных творческих систем» [Эткинд, 1963, с. 414].Здесь можно предположить, что второй метод все же требует усилия и со сторонычитателя для постижения неизвестного в предлагаемом ему разнообразии. Точноеследование замыслу оригинала, осознание различий и сходств ИЯ и ПЯ состороны переводчика вместе с желанием и попыткой со стороны читателянастроиться на самобытность чужой культуры значительно упрощают проблемуархаизации.

Поэтому мы полагаем, что вполне естественно рассматриватьпереводческий процесс в целом не как вектор в сторону ИЯ или в сторону ПЯ, акакточкуихпересечения.Д.Н.Маронитисназывалтакуюточкувзаимопересечения «катализатором», который приводит в действие, на первыйвзгляд, неактивные элементы двух языков в случае с межъязыковым переводомили двух состояний языка в случае с переводом внутриязыковым [Приводится по:43Routledge Encyclopedia of Translation Studies, 2009, p. 387]. Безусловно,вмешательство в ПЯ неизбежно, если принимать во внимание одно из положенийХ.

Фридриха: «В процессе перевода текстов с исходного языка, переводчикоткрываетновыеязыковыеистилистическиевозможности,ранеенереализованные или скрытые в переводящем языке» [Цит. по: Jones, 2006, p. 129].Так, один из переводчиков «Беовульфа» Э. Морган переносит в перевод огромноеколичество сложных композитов из оригинала, как двухосновных, так итрехосновных. В большинстве переводов на современный английский языккомпозиты, образованные в результате различных типов словосложения, чащевсего распадаются и переводятся с помощью словосочетаний. В переводе Э.Моргана(1952г.),напротив,словосложение,какхарактерныйприемдревнеанглийского словообразования, сохраняется и даже подчеркиваетсявизуально использованием дефиса:Перевод Э. МорганаОригинальные соответствия«Beowulf put onThe garments of battle, of his own life heedless;The broad war-corslet designed with art,herebyrneClose-hand-woven, must probe the water,hondum gebrōdenWar-corslet expert to protect his body,herebyrneLest battlehold of the enraged, lest malicious clutchhildegrāpMight have power to attain his heart and his life;And his head was guarded by that gleaming helmetWhich must trouble and stir the abysses of the lake,Visit the mulling of streams, bejewelled,Chain-circled, princelike, just as long agobefongen frēawrāsnumThe weapon-smith made it, marvellously forged it,wǣpna smiðSet boar-figures round it, that never thereafterswīnlīcumMight sword or war-metal be able to shear it.beadomēcasThat too was not the meagrest of mainstaysmægenfultumaWhich Hrothgar’s spokesmanðyleHrunting was the name of that hefted sword;It was one famous among ancient treasures;44The blade was of iron, poison-twig-patterned,ātertānum fāhBattle-blood-hardened» [Beowulf: A Verseāhyrded heaþoswāteTranslation into Modern English, 2002, p.

39–40].В приведенных выше строках № 1442–1460 представлены четырнадцатькомпозитов, три из которых образованы с помощью трехосновного типа, чтонаделяет переводной текст на современном английском языке своеобразием.Облегчить восприятие экзотичной лексики и неясных моментов возможноне только с помощью переводческого комментария, но и с помощьювнутристихового объяснения. В «Беовульфе» часто встречаются поясняющиевставки-формулы, например, в строках:hȳrde ic þæt ȲrseHeaðo-Scilfingaswæs Onelan cwēnhealsgebedda.В русском переводе имеем «супругой Скильвинга, конунга шведского». Длячитателя, незнакомого с генеалогией скандинавских стран, переводчик разъясняет,что Скильвинги – шведская династия. В этой связи особый интерес представляютслучаи замены устаревшей лексики.