Диссертация (Эволюция женского образа в русской литературе XV–XVII веков), страница 6

«Сказание о Дракуле» [ПЛДР; вт. пол XVв.; 554–565], «Повесть о Басарге и о сыне его Борзомысле» [Там же; 566–577],«Повесть о старце, просившем царскую дочь себе в жены» [ПЛДР; конец XV в. –перв. пол. XVI в.], «Сказание о Вавилонском царстве» [ПЛДР; вт. пол XV в.; 182–187] имеют занимательный сюжет, наполнены фантастическими деталями иэлементами «экзотичности». Однако ни одно из этих произведений не содержитженского персонажа, не только центрального, но, кроме мимолетного появленияленивой жены в «Повести о Дракуле», даже эпизодического.Чем объяснить такое невнимание к женщине в письменности Древней Руси?Отвечая на этот вопрос, медиевисты совершают экскурс в историческуюдействительность – таковы исследования Ф.И. Буслаева, С.С.

Шашкова, В.А.Келтуялы, Д.С. Лихачева, Н.Л. Пушкаревой. Женщина не имела отведенной ейроли в государственной и общественной жизни (политическая активность МарфыБорецкой является ярким исключением), а главными героями большинствасочинений XV века «были выдающиеся личности, чаще всего князья идуховенство, реже бояре и воины, а центром внимания – их гражданский илидуховный подвиг»81. Об этом же рассуждал В.В. Кусков: «На характерсредневековой80литературынакладываетпечатьгосподствосословно-Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе /Отв. ред.

Я.С. Лурье. Л.: Наука, 1970. С. 375.81Ужанков А.Н. Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII в. Теория литературныхформаций. М., 2008. С. 346.26корпоративного начала. Героями ее произведений, как правило, выступаюткнязья,правители,полководцылибоцерковныеиерархи,«святые»,прославившиеся своими подвигами благочестия»82.Необходимо также помнить о культе слова на Руси (который тем болеесправедлив для так называемого «консервативного» направления развитиялитературы). Его объясняет символика религиозного мышления. Иисус Христос –воплощенное Слово: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово былоБог.

<…> И Слово стало плотию» (Иоан. 1:1, 14). Из данного представленияберет корни исключительное почитание евангельского текста и словесностивообще.Почтительное отношение к запечатленному на века слову в Древней Русиотмечает большинство медиевистов. Ф.И. Буслаев83, Д.П. Святополк-Мирский84,Д.С. Лихачев85, Р. Пиккио86, С. Франклин87, А.Н. Ужанков88 пишут о духовнойценности и высоком авторитете, которым обладала письменность. Примечателентот факт, что словесные надписи, подписи, сопровождающие изображения, вДревней Руси не использовались при изготовлении предметов, связанных снехристианской традицией изобразительного искусства, она словно не вмещала всебя величие слова89. Таким образом, запечатления в слове удостаивались лишьсамые поучительные и душеспасительные истории, самые значительные герои.

Ктому же во многом утилитарная словесность Древней Руси, подчиненная скорееделовым целям, нежели эстетическим90, «обслуживала» отнюдь не те области, вкоторых могла реализоваться средневековая женщина.Кроме вышеперечисленных причин, конец XV века для многих верующихлюдей был временем ожидания Второго пришествия в связи с исходом седьмой82Кусков В.В. История древнерусской литературы. М., 2006. С. 12.Буслаев Ф.И. Древнерусская литература и православное искусство.

СПб.: Лига Плюс, 2001. 352 с.84Святополк-Мирский Д.П. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год / Пер. с англ. Р.Зерновой. Изд. 4-е, стереотипное. Новосибирск: Издательство «Свиньин и сыновья», 2009. С. 27–85.85Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979. С. 25–29.86Пиккио Р.

История древнерусской литературы. М.: Круг, 2002. 350 с.87Simon Franklin.Writing, Society, Culture in Early Rus (950–1300). Cambridge university press, 2002. 356 p.88Ужанков А.Н. Историческая поэтика древнерусской словесности. Генезис литературных формаций. М:Литературный институт им. А.М. Горького.

2011, 511 С.89См. Simon Franklin.Writing, Society, Culture in Early Rus (950–1300). Cambridge university press, 2002. 356 p.90Лихачев Д.С. Поэтика литературы Древней Руси. М.: Наука, 1979. С. 62–71.8327тысячи лет от сотворения мира в 1492 году91. В произведениях назидательнойлитературы этого периода часты размышления о современных автору временахкак о последних, конечных.

Такие рассуждения встречаются в «Житии СергияРадонежского» [ПЛДР; XIV – сер. XV в.; 256–429], «Повести о взятии Царьградатурками в 1453 году» [ПЛДР; вт. пол XV в.; 216–267], «Послании ГеннадияИоасафу» [Там же; 540–553] и т.д. Исходя из этого убеждения, древнерусскийкнижник XV века воплощал именно богоугодные темы в словесных текстах. Рольженщины в данных реалиях воспринималась, как и предписано в Книге Бытия,как роль помощницы мужа. Поэтому в произведениях XV века мы находим лишьэпизодические женские персонажи, дополняющие и оттеняющие главного героя.Таковы возможные причины отсутствия женского образа в «серьезной»,риторическойсловесностиXVвека,написаннойна«священном»церковнославянском языке. Однако беллетристическое повествование обладаетсобственными, более свободными законами.

Как пишет Я.С. Лурье, «памятникисюжетного повествования, появившиеся на Руси в XV веке, представляли собойнеобычное явление на фоне “деловой” и учительной письменности того времени.Своеобразие этих памятников ощущали и те читатели, которых привлекаласюжетнаязанимательностьлитературы,ите,которыееерешительноотвергали»92. И вместе с тем женский образ не встречается ни в однойбеллетристической повести XV века.В статье «Черты героической действительности XIV–XV вв.

в образахлюдей Андрея Рублева и художников его круга» Н.А. Демина рассуждает оположении женщины на Руси XV века. Опираясь на фреску Успенского собора вгороде Владимире «Страшный суд» (а именно часть ее композиции «Шествиеправедных жен», исполненную Андреем Рублевым и Даниилом Черным в началеXV века), исследователь пишет: «Все внимание жен сосредоточено на чем-то,предстоящем их внутреннему взору… они готовятся, каждая согласно своему ха91См. Ужанков А.Н. Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII в. Теория литературныхформаций. М., 2008.

С. 310.92Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе /Отв. ред. Я.С. Лурье. Л., 1970. С. 386.28рактеру и темпераменту, к какому-то значительному, важному действию – ониготовятся к подвигу… Художник так сумел уловить национальные черты ихарактер, что отдаленность веков теряет свою силу: образы приближаются к нами воспринимаются как нечто родное и хорошо известное… Вопрос о роли русскойженщины в эпоху освобождения от татарского ига и сложения Русскогоцентрализованного государства был бы не ясен и о многом можно было бы толькодогадываться, если бы не остался этот документ.

Художник передает высокоедостоинство, твердость, мужество и тонкую грацию русских женщин, ихготовность жертвовать собой. В этих образах мужей и жен отразилось высокоенациональное самосознание русского человека»93.ВысказанныегероическогоН.А.характераДеминойпростойсоображениярусскойотносительноженщины,высокого,изображеннойвпроизведении искусства, не находят аналога в литературе XV века.

Героизацияженщины будет присуща древнерусской литературе XVI – начала XVII века,таким произведениям как «Повесть о царице Динаре», «Повесть о Петре иФевронии Муромских», «Житие Евфросинии Полоцкой», «Житие ИулианииВяземской», где женский персонаж является центральным. Таким образом,следует согласиться с утверждением Д.С. Лихачева о том, что «в XV в. живописьявно опережала литературу»94.Подводя итог сказанному выше, отметим, что женщина на Руси XV века неявляласьпредметомпознанияиобразногоотражениявпроизведениисловесности. Возможно, этим объясняется та схематичность, с которой писательизображает женский персонаж.

Для подробного освещения этой проблемыобратимся к анализу памятников древнерусской литературы XV века с женскимобразом.93Демина Н.А. Черты героической действительности XIV–XV вв. в образах людей Андрея Рублева и художниковего круга // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского Дома). Т. XII.М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1956. С. 316–317.94Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси.

М., 1970. С. 93.291.2. Положительные женские образы в древнерусской литературе XV векакак схематическая персонификация «доброго» начала мира1.2.1. Женщина-супруга«Житие Кирилла Белозерского» – в свете нашей темы наиболеепримечательное произведение литературы XV века. В нем представлены четыреположительных женских персонажа из шести выявленных и описанных нами впределах данного периода. Такое необычное средоточие женских фигур в одномпроизведении XV века объясняется, вероятно, тем, что житие было написано «пословам “самовидцев”» [А.Г.

Бобров. БЛДР; т.7; 508]. Крайне любопытен тот факт,что автор, описывая получение информации об одном из чудес, свидетельствует:«Сиа убо сама та княгини Марья исповѣда единому от инокъ обители тоядостовѣрну Игнатию именем. Сей же мнѣ сказавъ…» [БЛДР; т. 7; 172].Упоминание о том, что женщина была источником важной информации – редкоеи ценное замечание в тексте древнерусского произведения XV века. Однако оносвидетельствует скорее об уважении к княжескому титулу, нежели к женщине.Упомянутая княгиня Мария, супруга Михаила Белевского, – один изэпизодических женских персонажей жития. Несмотря на то, что история о чуде,произошедшем с княжеской четой, была рассказана княгиней, женщинаизображается более схематично, чем ее супруг. Вместо индивидуальногоженского персонажа автор описывает чету, благочестивый брачный союз.

Этотобраз был сформирован к XV веку как некий готовый топос95 с опорой на95О «топосе» в древнерусской литературе: Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.;Л.: АН СССР, 1947. 187 с.; Творогов О.В. Задачи изучения устойчивых литературных формул Древней Руси //Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского Дома).

Т. XX. М.; Л.:Издательство Академии наук СССР, 1964. С. 29–40; Конявская Е.Л. Проблема общих мест в древнеславянскихлитературах (на материале агиографии) // Ruthenica. Т. 3. Киев, 2004. С. 80–92; Руди Т.Р. Топика русских житий(вопросы типологии) // Русская агиография: Исследования.

Публикации. Полемика. Т. 2 / Руди Т.Р., Семячко С.А.СПб.: Пушкинский Дом, 2011. С. 155; Руди Т.Р. Средневековая агиографическая топика (принцип imitation ипроблемы типологии) // Литература, культура и фольклор славянских народов: XIII международ. съезд славистов.Любляна, 2003: доклады российской делегации. М., 2002. С. 40–55; Ранчин А.М. Поэтика древнерусскойсловесности: «общие места» и цитаты.