Диссертация (Коммуникативное смягчение в директивных речевых актах), страница 6

или – У меня завтра серьѐзныеэкзамены или – Терпеть не могу группу «Руки вверх» или – Чтоподумают о нас наши соседи? или – У тебя проблема со слухом? Или –31Что тут происходит? У нас сегодня какая вечеринка? или – Как же тылюбишь, когда музыка очень громкая!Учитывая, что ни одно из вышеприведенных высказываний в буквальномсмысле нельзя назвать просьбой, так как они являются просто утверждениями ивопросами, они оспаривают «формы и функции» теории речевых актов,предложенные Остином (см.

Austin 1962; Безяева 1998). То, что люди делают,произносятеилииныевысказывания,совершеннонеограниченоповерхностной буквальной формой (типом предложения). Иными словами,интенция говорящего может не сводиться к структуре высказывания; слова ивыражения имеют небуквальное значение, и большинство из интенцийговорящего подразумевается, а не высказывается категорически.Понятие косвенной речи основано на буквальной иллокутивной силе, тоесть иллокутивные акты встроены в формы предложения и перформативныеглаголы.

Дж. Остин утверждает, что у трех основных типов предложений ванглийскомязыке,аименноимперативного,интеррогативногоидекларативного, есть силы или функции, которые связаны с этими типами. Дж.Остин также считает, что существуют специальные категории глаголовречевого акта, которые сопровождают эти функции. Однако имеется некотораяасимметричность между глаголами речевых актов и самими речевыми актами.Это происходит потому, что не каждый речевой акт коррелирует с конкретнымглаголом, но может быть представлен несколькими, за исключением строгозакрепленных в речевых актах. Таким образом, такой речевой акт, какупорядочение, может быть выражен различными способами, например, прямым«упорядочивающим» глаголом Я приказываю выключить телевизор!, обычнымглаголом в императиве Выключите телевизор! или даже путем иносказанияили импликации Я только что уложил ребенка спать.В продолжение обсуждения косвенности в речевых актах, обратимся кфрагменту диалога из романа:32Запретив себе злиться среди такой красоты, Мира устало вздохнула:― Слушай, что ты от меня хочешь?― Ничего, ― отрезал Эви.― Я есть хочу.― Ты ― типичный мужчина, ― повторила она фразу, которуюоднажды Руледа адресовала Дриму.― На голодный желудок ты ни на что не способен.(Юлия Лавряшина.

Улитка в тарелке)В данном примере Мира правильно интерпретировала высказывание «яхочу есть» как просьбу приготовить что-нибудь поесть, косвенно заявленноекак утверждение, что человек просто хочет есть, и ответила аналогичнымобразом, выразив отрицательную интенцию к приготовлению еды, используяположительное высказывание, что он типичный представитель мужского пола,который ни к чему не пригоден, когда голоден. Этот пример предполагает, чтовыполнениеречевогоакта–этовопросналичияопределенногокоммуникативного намерения в произнесении определенных слов. Такой актсчитается успешным, то есть интенция говорящего выполняется, если адресатузнает в высказывании эту интенцию.

Непосредственный вопрос заключается втом, как Мира поняла речевой акт в высказывании Эви? Или как мы узнали, чтоответ Миры на самом деле является возражением на просьбу Эви, хотя ответ,по-видимому, не содержит какого-либо открытого или скрытого выраженияотрицания? Дж. Серль пишет об этом следующее: «Проблема кажется мненесколько похожей на те проблемы в эпистемологическом анализе восприятия,когда человек пытается объяснить, как воспринимающее лицо узнает объект наоснове несовершенного сенсорного ввода данных» [Searle 1975:82]. ДжакубМей далее описывает два способа решения, предложенных Дж.

Серлем. Первоерешение – философско-семантический способ, основанный исключительно наразуме и некоторых базовых принципах, а второй – на прагматическом смысле.33В первом случае Серль рассматривает косвенную речь как комбинацию двухактов – первичного иллокутивного акта и вторичного иллокутивного акта.Серль объяснял этот процесс, построив десятиэтапную пирамиду рассуждений;ичерезпроцедурусвертываниядемонстрировал,какдостигаетсясоответствующая интерпретация [Mey 1993: 143-145]. Аналогичным образомКейт Аллен разработал схему, в которой излагаются шаги к выводуиллокутивной точки или речевых функций высказываний [Keith Allan 1998].Второе решение, основанное на прагматическом смысле, с которым мысоглашаемсяипредставленияхподдерживаемотом,вчтоданнойсмыслдиссертации,предложенияоснованоинаинтенцияговорящего/высказывания могут быть разными, и что речевые акты могутпроявляться в буквальном или небуквальном смысле.

Когда косвенноосуществляется иллокутивный акт, то это происходит путем непосредственноговыполнения какого-либо другого акта и, в случае с небуквальнымивысказываниями, выполняемый иллокутивный акт не содержится в словахвысказывания. Например, представим такую ситуацию: мать приходит домой,видит, что дети-подростки устроили беспорядок в квартире и говорит им: Мнеочень приятно видеть вас в таком виде. Содержание высказывания неопределило намерения матери. Она, конечно, недовольна поведением детей, ейэто неприятно. Но она косвенно уже выразила детям свое недовольство.

Притаком использовании языка Дж. Серль пытался отличить интенцию говорящегоот значения самого предложения. По его словам, «собственно говоря, всякийраз, когда мы говорим о метафорическом значении слова, выражения илипредложения, мы говорим о том, что говорящий может иметь в виду, и этоотличается от того, что на самом деле означает слово, выражение илипредложение…яназовупервоезначением/интенциейвысказыванияговорящего и второе – значением слова или предложения» [Searle 1979: 77].34Позиция Дж. Серля заключается в том, что коды высказываний могутиметь значения, которые отличаются от значений говорящего в косвенныхречевых актах. Когда говорящий произносит непрямой речевой акт, у негоможет быть ироническая, саркастическая или метафорическая интенция.Поэтому говорят, что предложения имеют семантическое представление(буквальное значение предложения) и коммуникативную функцию (смыслвысказывания).

Г. П. Грайс также разделяет похожую точку зрения, определивсмысл в семантической и прагматической сфере. Грайс считает смысловоезначение(смыслпрагматическоепредложения)значение«основным»(смысливысказывания)«общепринятым»,а«нетрадиционным»и«подразумеваемым» [Grice 1971: 54].Как отмечалось выше, то, что мы имеем в виду, едва ли может бытьотражено полностью в том, что мы говорим. Но обычно у нас нет особыхтрудностей в понимании имплицитного смысла высказывания.

Что жеспособствует пониманию между участниками коммуникации? У Вандервекенабыли похожие вопросы:1. Как говорящему удается заставить слушающего понять, что то, что онимеет в виду, не совпадает со значением предложения?2. Каким образом слушающий понял, как ему удается идентифицироватьпервичный небуквальный речевой акт и разговорные импликациивысказывания? [Vanderverken 1990: 72].Г. П. Грайс предложил ответы на подобные вопросы.

По его мнению,когда говорящий использует слова в небуквальном или косвенном смысле, или,когда говорящий не структурирует свои высказывания, чтобы полностьюотражатьсвоюинтенцию,тоговорящийполагаетсянаспособностьумозаключения у слушающего (см. Grice 1975). Высказывание может означатьто, что не является частью высказывания, при этом смысл имплицируется.Можно сказать, что импликация представляет собой умозаключение или35дополнительное сообщение, которое слушающий сам способен выжимать изсказанного, полагаясь на различные когнитивные конструкции.

С. Левинсон,например, пишет, что импликация похожа на «дедуктивные схемы» [Levinson1983: 115], а К. Бах и Р. Харниш утверждают, что импликацию «можно назватьвыводом к правдоподобному объяснению» [Bach, Harnish 1979: 92]. Говорящийпередает смысл посредством импликации, в то время как слушающий делаетвывод о смысле на основе этой импликации. Проще говоря, имплицировать это намекнуть, предложить или передать какое-то значение косвенно спомощью языка. Можно предположить, что импликация является основой дляразличия между имплицитным и эксплицитным смыслом.

Имплицитный смыслне всегда содержится в том, что сказано в процессе коммуникации. Зачастую то,что мы предпочитаем не произнести напрямую, передает смысл. Рассмотримобмен репликами двух собеседников о товарищеском матче сборной России:- Я слышал, что ты был на матче. Тебе понравилось?- Стадион в Лужниках просто великолепен!Нужная информация – это то, что не было сказано в ответе второго собеседника.Вопрос об этом матче требует ответа об игре сборной России, а не о стадионе.Но таким образом, умалчивая об игре, второй собеседник имплицитно говорит отом, что лучше не говорить об игре, так как Россия проиграла.Г. П.

Грайс различает «два типа имплицитности – традиционный(conventional) и разговорный (conversational)» [Grice 1971: 54]. Тот и другойпередают дополнительный уровень смысла вне семантического состававысказывания. Традиционный тип имплицитности представляет собой тепредложения, которые сами по себе, «имплицируют» (implicate) состояния мира,которые нельзя отнести к использованию нами языка, а скорее проявляются втаком использовании [Grice 1971: 54]. Традиционный тип имплицитностивсегда выражен независимо от контекста. С. Левинсон утверждает, что«традиционный тип имплицитности – это условные выводы, не относящиеся к36истине, которые не основаны на вышестоящих прагматических принципах,таких как максимы, но просто привязаны условно к конкретным лексическимпредметам» [Levinson 1983: 127].

Затем он, используя прагматическиепринципы,перечисляетотличительныечертытрадиционноготипаимплицитности: неотменяемость, несъемность и неизмеримость.Например, рассмотрим диалог из рассказа «Два гусара» Л.Н. Толстого:– Что с вами? – говорили они ему. – Нет, не напился, а он толкается и неизвиняется. Он свинья! Вот что! – пищал молодой человек, ужесовершенно расплакавшись.Он свинья тут имеет условное значение, а именно что молодой человек –грязный, полненький, бестолковый, немного не в себе, и, следовательно, это несамый лучший комментарий о человеке. Это, конечно, встречается чаще вразговорной речи. Поэтому можно сказать, что слово «свинья» имеет этопостоянноеитрадиционноеимплицитноедополнительноезначениевопределенных контекстах.Р.