Диссертация (Социокультурные паттерны родственных отношений в условиях большого города (на примере Санкт-Петербурга)), страница 8

Тойшер к мысли о том, что «родственная солидарность не обладает сама по себеникаким автоматизмом» (Тойшер 2004: 221), то есть наличие родственников предполагаетвозможность к ним обратиться, но не гарантирует помощь или поддержку. С. Тойшер напримере нескольких родственных связей одного из жителей Берна (Тойшер 2004: 221-231)показывает, насколько разнообразны могут быть паттерны отношений между родственниками,и что в каждом конкретном случае конечный результат зависит не только от изначальнозаданного ранга родства, но и от действий родственников и постоянного процессапереопределения взаимных обязательств и представлений.

По мнению С. Тойшера, именно этотпроцесс переговоров по поводу отношений и создает «практическую родню» (термин C.Тойшер заимствует у П. Бурдье) – круг родственников, которые связаны не столько наборомабстрактных взаимных предписаний, сколько историей реальных отношений друг с другом.Если посмотреть на это утверждение с другой стороны, то получается, что история реальныхотношений между родственниками – это то, что формирует паттерны родственных отношений вбольшей степени, нежели нормативные представления: родственные отношения возникают какследствие контактов, обменов, общения, а не как результат предписания по поводу того, с кем икакие родственные отношения должны быть.Как мы показали, во многих исследованиях родственных практик достаточно сложно несопоставлять их тем или иным образом с нормативными представлениями по поводу этихпрактик.

Однако при исследовании родства, кроме практического и нормативного уровня, мыможем также анализировать культурный уровень. Пример такого анализа представляет С.Янагисако, анализируя родственные отношения среди американцев японского происхождения,проживающих в Сиэтле. Основным теоретическим принципом автора становится разделениесоциальной и культурной систем, что возвращает нас к работе Д. Шнайдера, с которой мыначинали этот параграф, и в которой присутствует такое же разделение.

Под социальнойсистемойС.Янагисакоподразумевает«структурированиереальныхсоциальныхвзаимодействий между родственниками, включая ролевые отношения и институциональноорганизованные структуры», в то время, культурная система родства – это «система символов изначений, включенная в нормативную систему» (Yanagisako 1975: 198-199). Однако, если Д.Шнайдеру это размежевание было нужно, чтобы объяснить возможность исследования только29культурной системы родства, то С.

Янагисако ставит перед собой задачу изучить, как двесистемы влияют друг на друга.Главное темой, к которой обращается С. Янагисако, становится ключевая для японскойкультуры роль наследника. Автор показывает, что в рамках традиционной японской культурыпоследний рассматривался как соединяющий в себе несколько ролей: главы семейногодомохозяйства, руководителя семейного бизнеса, наследника собственности, человека,отвечающего за заботу о пожилых родителях и поклонение предкам. Можно обратить вниманиена два важных момента. Во-первых, чаще всего наследником становился старший сын; при егосмерти / болезни / отказе – младший или кто-то из мужских родственников по браку.

Вовторых, принцип наследования предполагал, что все достается одному сыну, который оставалсяв родительском доме, чтобы управлять хозяйством и заботиться о родителях, в то время, какмладшие сыновья после свадьбы съезжали из родительского дома и организовывали своисобственные хозяйства.С переездом первого поколения японцев в США идея одного наследника, соединяющегов себе несколько функций, продолжала работать, опираясь, прежде всего, на преобладающийтип хозяйства – семейный бизнес, который скреплял всю эту структуру. Однако середина 20века характеризуется рядом социально-экономических преобразований, которые изменили типзанятости в исследуемом сообществе: если перед Второй мировой войной около 77%американских японцев были заняты в собственном семейном бизнесе, то к 70-м годамбольшинство из второго поколения были заняты на оплачиваемой работе вне семьи и только29% включены в семейный бизнес (Yanagisako 1975: 202).

Автор указывает на то, почему этиэкономические изменения оказали влияния на устоявшуюся модель социальных отношений(Yanagisako 1975: 206). Во-первых, само понятие «семейного бизнеса» для многих семейамериканских японцев перестает существовать, если большая часть семьи устроена на разных,не связанных друг с другом работах.

В результате наследнику в принципе оказывается нечегонаследовать. Во-вторых, дети становятся в равной степени независимы от родителей, семейногобизнеса и друг от друга, что снижает значение традиционной иерархии «старший – младший»или «наследник – не-наследник».

Следствием этого, становится постепенная дифференциацияроли наследника – процесс, которому С. Янагисако уделяет наибольшее внимание, потому чтоон иллюстрирует, что происходит с культурной системой, когда социальная система начинаетменяться.Автор подробно рассматривает компоненты, составляющих функции роли наследника, ипоказывает, как они изменяются. Главная идея заключается в том, что сами компоненты30остаются прежними, а изменяются механизмы их реализации и субъекты за них отвечающие.Прежде всего, это проявляется в том, что все функции, которые раньше выполнял один человекраспределяются равномерно среди сиблингов, но с учетом традиционных культурныхпредставлений.

Например, финансовая помощь родителям ожидается в первую очередь состороны сыновей, но не со стороны дочерей, в то время, как совместное проживание спожилыми родителями и уход за ними наоборот возлагается на дочерей и практически никогдана сыновей или даже на жен сыновей. Функция финансовой помощи родителям запускаетпаттерны совместного участия: братья либо поддерживают родителей равными взносами, либоразными – в соответствии с уровнем дохода.

Такой же паттерн взаимодействия только ужемежду сестрами обеспечивает регулярную заботу и помощь родителям, когда не требуетсясовместного проживания с ними. С. Янагисако интересно описывает, что такой механизминогда оборачивается тем, что родители живут по очереди в домах всех своих дочерей. Это,однако, представляет неудобным, и обычно одна из дочерей все-таки рассматривается какнесущая основной груз заботы, что иногда приводит к конфликтам среди сиблингов(Yanagisako 1975: 211). В целом С. Янагисако поясняет, что такое разделение функцийстановится возможным за счет «использования традиционных гендерных конструктов, чтобысоздать новые нормативные правила» (Yanagisako 1975: 214). Традиционные функцииперераспределяются среди сиблингов таким образом, что мужчины отвечают за «внешнее» –возглавляют семью, представляя ее интересы, оказывают финансовую поддержку родителям иявляются официальными наследниками, в то время, как женщины – за «внутреннее»: заботу,помощь и, если необходимо, совместное проживание с родителями.

Таким образом, разделениефункций наследника показывает, как при изменяющемся поведении (социальной системе) самифункции, выражающие значимые символы японской культуры, остаются неизменными(культурная система).Однако такое соотношение социальной и культурной систем не является единственновозможным среди американских японцев.

Автор показывает на примере с разделениемкатегорий «официального наследства» и «личного наследства», что изменение практик можетприводитькизменениюкультурнойсистемы.Понятие«официальноенаследство»подразумевает семейный бизнес, который достается наследнику. Это наследство не являетсяличным, потому что, во-первых, оно предназначено не столько конкретному человеку, сколькороли – «наследнику», а во-вторых, должно использоваться последним для помощи и поддержкивсе семьи, а не в личных целях. Однако так как семейный бизнес перестает бытьдоминирующей формой трудоустройства американских японцев к 70-м годам 20 века, токатегория«официальногонаследства»постепеннозаменяетсякатегорией«личного31наследства», предполагающей получение конкретным членом семьи каких-то вещей в личноепользование после смерти родителей.

На первый взгляд кажется, что «личное наследство»также, как и ранее рассмотренные компоненты роли наследника, может вписаться втрадиционную японскую систему ценностей. Однако этого не происходит, потому что этоткомпонент является новым и, в определенной степени, вырастает уже из американской системыценностей, которая в отличие от японской, построенной на принципе старшинства, оперируетпринципом равенства (Yanagisako 1975: 216).

Автор указывает на то, что, если в отношении«официального наследства» всегда есть общее понимания того, что оно должно достаться тому,кто готов управлять семейным бизнесом и заботиться о всех остальных членах семьи, то поотношению к распределению «личного наследства» возникает много споров. Частьинформантов высказываются в пользу равного разделения такого наследства среди сиблингов,другая часть предлагает неравное распределение с акцентом на тех сиблингах, которые илизаботились о родителях, или больше финансово нуждаются. При этом само понятие «личногонаследства» лежит за границами традиционной ценностной системы японцев, потому чтопредставляет собой просто вещи, в то время как «официальное наследство» – это символединства семьи и поколений. На этой основе часто возникает конфликт между старшимпоколением, придерживающимся традиционных японских ценностей и желающим передатьнаследство в одни руки, и младшим поколением, которое ориентировано на равное разделениенаследства и рассматривает его скорее с материальной, нежели с символической точки зрения.Таким образом, паттерны поведения, основанные на иных культурных ценностях, в данномслучае постепенно изменяет свою систему ценностей.Подводя итог, можно выделить два процесса соотношения социальной и культурнойсистемы: с одной стороны, изменения в социальной системе могут встраиваться в культурнуюсистему на новых основаниях, не меняя последнюю.

С другой стороны, социальный изменения,полностью привходящие извне, не всегда могут встроиться в существующую культурнуюсистему, и, как следствие, меняют ее.В рамках параграфа «Современная методология исследования родства в социологии исоциальной антропологи» мы остановились на ключевых моментах, которые отличаютсовременный характер анализа родства в социальных науках. С одной стороны, можно говоритьо разнообразии тем, подходов, уровней и объектов анализа. С другой стороны, этомногообразиехорошовписываетсяврамку,заданнуюсоединениемсоциально-конструктивистской и символической перспектив, которые предлагают «освободить» родствоот обязательного биологического фундамента и рассматривать социокультурные паттерныродственных отношений как создающиеся и изменяемые.