Диссертация (Проблема оснований эстетической чувственности в современной французской философии), страница 6

Так,Кант вводит фигуру гения, сочетающей универсальность и конкретность. С однойстороны, гений – это конкретный человек, с другой — он обладает созидательнойспособностью только потому, что является сам по себе воплощением такойсвободы, которая может быть присуща исключительно природе. В теории Кантасвобода является, пожалуй, главной чертой гения, поэтому он не столькогармонично воплощает единство конкретного и универсального, сколько обладаетуниверсальнойврожденнойтворческойспособностью,оригинальнопроявляющейся в деятельности конкретного человека.

Следует отметить,конечно, что способности субъекта, в которых проявляется его гениальность,представляют собой соединение воображения и рассудка. Позднее чувственность,включающая в себя рассудок и воображение, оказывается синонимичнойэстетическому полю в целом.Говорить о концепте творческой личности мы можем лишь с наступлениемэпохи Романтизма, в представлениях которой фигура гения сочетает в себе ичерты абсолюта, и целостности бытия, и духа творчества, но и приобретает чертыиндивидуального психологизма.  30  Именновэтойкартинемирасубъектприобретаетзначимостьпреобразователя, творца и личности, так как за ним закрепляется активнаяпозиция по отношению к объекту-миру.

В такой интерпретации субъекта следуетособо подчеркнуть связь индивидуальность – активность. В такой перспективекоммуникация предстает как проекция внутреннего, интимного мира личности вмир внешний, чем и объясняется впоследствии интерес к личной истории автора иперенос акцента с произведения искусства на его творца. Субъектоцентричныйповорот эпохи Романтизма базируется прежде всего на активной, то естьтворческой стороне личности, которая является не только ее сущностнойхарактеристикой, но и включена в базу всего мироздания.

С этой точки зрения,личность обладает свойствами демиурга, так как ее внутренняя творческая силавоплощает универсальный закон бытия – «с одной стороны, диапазонвнутреннего «я» расширяется до значения целого сложного и противоречивогомира, жизнь которого становится предметом главного интереса романтиков(впервые в истории культуры границы реальности расширяются за счетвнутреннего мира личности), с другой стороны, осознание всеобъемлемости ипродуктивной самостоятельности в постижении мира вселяет в романтиков веру всвои силы, в универсальность своей интерпретации мирового порядка), чтостимулирует готовность взять на себя ответственность не только за себя, но и засудьбымира.Онивоспринимаютсебясверхчеловеками,пророками,проповедниками, учителями, а художники-романтики – жрецами божественного идаже демиургами»21.В отличие от концепции Нового времени субъект современности понимаетсякак своего рода гениальная индивидуальность, которая создает свой мир вокругсебя, ограничением которому служит лишь свобода другого.

Естественно, чтокоммуникация при этом становится проблематичной, так как теряются всеобщиеоснования для связи между всеми индивидами. Субъект, или в такой системе –индивидуальность, предстает неким особым миром, единственным способом                                                                                                                21Устюгова Е.Н. Романтическая душа в поисках формы. //История эстетики. Учебное пособиепод ред. В.В.Прозерского и Н.В.Голик. СПб., 2011.

С. 272.  31  отношения к внешнему миру которого является проекция своих же собственныхвнутренних установок.Цель эстетической (или чувственной) коммуникации, как она видитсяЛ.Ферри, оказывается в этом случае невозможной, так как мы имеем дело ссубъектом внутреннего переживания, а не с трансцедентальным субъектомэстетического чувства. В модели же эстетического эксперимента, предложеннойЭ.Диссанайк, автор оказывается замкнут на самом себе и своем произведении.Таким образом, модель интимного чувства не может выйти за рамкииндивидуальности и стать основой для коммуникации общества; оно не можетбыть трансцендентальным, а только разве что трансгрессивным. То есть от того,что посредством чувства можно коммуницировать, оно не приобретет статусвсеобщности.Австрийский теоретик М.Дьякану в связи с этим уточняет, что чувствабывают разные, точнее двух типов.

В статье «Размышления об эстетике осязания,обоняния и вкуса» она, подобно тому, как это делалось еще в Новое время,разделяет чувства на два типа: первичные и вторичные. К первичным – относятсяпривилегированные в западной традиции понимания эстетического зрение и слух,к вторичным – обоняние, осязание и вкус.

Согласно М.Диакану, вторичныечувства невозможно концептуализировать в рамках западного типа мышления,где ценность того или иного явления определялась его онтологическим статусом,основанным на самостоятельности и неизменности его сущности. Можно сказать,что ценность чувств зависела от возможности их объективации, дистанцированияот них, а потому и их концептуализации: «Вследствие того, что вторичнымчувствамвдвойнесвойственныфизическийконтактиэмоциональнаявовлеченность, мы не в состоянии дистанцироваться от субъективного характераэтого опыта, чтобы занять критическую и рефлексивную позицию, котораяявляется фундаментальной предпосылкой эстетического опыта»7.

Другимисловами, ценились те чувства, которые несли на себе отпечаток познавательныхфункций.  32  М.Диакону утверждает, что классическая эстетика всегда ориентировалась наидеал универсального субъекта, главными свойствами которого считалисьпознавательные, а не чувственные способности. Получается, что только этагноселогизированнаячувственностьиможетпретендоватьнафункциювсеобщности, при этом все, что составляет ее внерационалистическую специфику,остается за скобками.Закономерный вопрос, почему сложилось именно так? По мнениюМ.Диакону, в культуре ведется поиск тех особенностей человека, которыевыделяли бы его на фоне окружающего мира и отделяли бы его от животных.Таким чертами обладают как «теоретические» чувства, присущие познанию, так испособности «свободные от интереса», которые отличаются от гедонистическогоудовольствия, доставляемого вторичными чувствами.

В основе этого поиска,пишет М.Диакону, лежит поиск свободы, которая понимается в негативномзначении, как «независимость от», или как абстракция. Другими словами,существует либо субъективная чувственность, не поддающаяся теоретизации,либо чувственность объективная, вокруг которой и выстраиваются всерассуждения по поводу «чувствовать вместе». И действительно, насколькоуниверсальным может быть чисто субъективная конфигурация ощущений? Еслимы, абстрагируясь от объекта, интересуемся только субъектом, то можно лиговорить о его универсальности, исходя только из его способности переживания –вопрос, которым задается М.Дьякану. Получается, что абстрагирование – этотолько мыслительная, рационалистическая функция, а единство конкретныхчувств не может быть передано, или доказано.Витогескладыветсядостаточнорасплывчатоепредставлениеочувственности.

С одной стороны, подчеркивается ее особая роль, какаутентичного, интимного проявления субъективности. С этой точки зрения homoaestheticusможноназватьманифестомсубъективногоуниверсализма,основанного на уникальности, как на подлинности. С другой стороны,чувственность может быть представлена «мостом», через который налаживаетсясвязь между конкретным и универсальным, между частным и всеобщим. В таком  33  контексте получается, что и сам субъект, homo aestheticus, стремится быть иуникальным, и универсальным одновременно.

В таком случае, homo aestheticus посвоим предпосылкам не далеко ушел от homo sapiens, претендуя все так же наглавное место в созданной им картине мира. Тем не менее, не стоит спешить свыводами и списывать человека чувствующего со счетов.Рассуждения, приведенные выше, позволяют определить контекст, в которомконцепт чувственности обретает свою актуальность. Как было сказано выше,чувственность в современном понимании призвана разрешить конфликтконкретности и универсальности, то есть часного и общего, внутреннего ивнешнего.

При этом акцент в разрешении этого конфликта переносится навнутреннее, что позволяет, согласно большинству авторов, сделать вывод онерационалистичности и, следовательно, недогматичностипредложенной ими«чувственной» ориентации эстетики. Естественно, этот контекст стал актуальнымзадолго до появления современной редакции проблемы статуса чувственности, ноименно вопрос о чувственности привносит в него существенный нюанс, который,собственно, мы и выносим в качестве центрального вопроса исследования. Дажеесли учесть, что homo aestheticus не меняет соотношения внутреннего и внешнего,оставаясь непременно категорией внутреннего, он, прежде всего, остаетсясубъектом скорее пассивным в противовес активному субъекту познания.Поэтомумыпредлагаемвдальнейшемрассматриватьпроблемучувственности именно в этом ключе.

Для этого на данном этапе работы мывыдвигаем гипотезу о том, что если разумный субъект — это субъект действия(или познания как действия), то субъект чувственности по контрасту можносчитать пассивным созерцателем — и в этом признать его конституирующееотношение к миру. Проследим, возможно ли уже в таком ракурсе активности илипассивности субъекта противопоставить чувственность – рациональности.Рассмотрим два варианта концептуализации субъективности, определяющие егоонтологию через анализ способа его отношения к миру.