Диссертация (Аксиологическая динамика русской лексики (конец XVIII – начало XXI вв.)), страница 11

В. В. Виноградовписал: «Идеологические противоречия между современным мировоззрениеми семантическими системами далекого прошлого часто приводят кискажению смысловой перспективы в истории слова», вследствие чегоисторико-лексикологическое исследование сталкивается с «опасностьюмодернизации значений слова, опасностью перенесения современныхмировоззрений и категорий мышления на далекие эпохи» [Виноградов 1977:39 – 40].Еще более радикальную точку зрения представил Г. О. Винокур,который считал, что литература «<…> есть та ближайшая среда, в которойсовершается опосредование общих исторических процессов в применении кязыку как орудию литературы.

Убеждения же и вкусы самого писателя вобласти языка, его склонность к тем или иным «принципам» сами по себе,вне историко-литературного контекста, не имеют никакого значения»[Винокур2006:135].Очевидно,Г.О.Винокур,придерживаясьтекстоцентрического подхода к описанию языковых явлений, не учитывает,что личные вкусы писателя складываются как раз в историко-литературномконтексте, что соответствует взаимодействию «человек – язык – культура –текст».

Нам представляется, что личные убеждения и языковой вкус могутвлиять на отношение к политике пуризма, которая составляет один изцентральных вопросов полемики о развитии русского языка. Кроме того,метаязыковую рефлексию носителя языка, основанную в том числе на егоязыковых вкусах, можно сравнить с пусковым механизмом: рассуждая овозможностях системы, предугадывая и проговаривая их, говорящийзапускает языковой процесс.58Л. М. Грановская полемизирует с восприятием диахроническихизменений как дискретных и отмечает: «В реальной истории языка <…>изменения происходили постепенно, рождая ряд переходных состояний,постепенных сдвигов, которые не всегда проявляются на коротком отрезкевремени,где“слом”чащевсегопредставленокказиональнымидопущениями, а социальная локализация и многовариантность стираютостроту этого процесса» [Грановская 2005: 6].

О единстве синхронии идиахронии пишет Г. Н. Скляревская, апеллируя к мнению Ю. С. Сорокина:«<…> в лексической системе синхрония и диахрония нераздельны инерасчленимы: в каждый момент существования языка лексика сохраняетсвоюстабильность,толькопретерпеваянепрерывныеизменения1»[Скляревская 1994: 5].Обусловленностьсистемыценностейкультурно-историческимкомпонентом подчеркивалась не раз. «Язык и культура – две семиотическиесистемы,существующиевединомсмысловомпространствеивзаимодействующие друг с другом в режиме диалога» [Брагина 2007: 337].Действительно,научно-техническиедостижения,новыезнанияобокружающем мире, новые произведения искусства всегда влияют начеловека: изменение внешних границ понимания мира изменяет ивнутренние границы.

Люди по-новому осмысливают прошлый опыт,расставляют приоритеты, вследствие чего изменяется и система ценностей.Фактически эти перемены ощутимы во всех областях нематериальнойкультуры. Язык также чутко реагирует на аксиологические изменения, в томчисле коррекцией прагматического компонента языковых единиц, изменением оценки слова.Нам представляется важным предварить свои наблюдения надаксиологической динамикой отдельных слов описанием истории русскойлексики в зеркале аксиологии.

Безусловно, такой обзор не можетТакая особенность лексической системы замечена еще Ш. Балли и названа Э. Косериу«парадоксом языка» [Косериу 1953: 195].159претендовать на всеохватность, однако он составляет необходимый фон дляпонимания конкретных изменений оценки лексических единиц.2.3.1. История лексики русского языка XVIII в.Исследования по лексике русского языка XVIII в. в первую очередьрассматривают процессы номинации, активизировавшиеся в связи с бурнойсоциально-экономической, общественной и культурной жизнью России. Втрудах, посвященных языку и стилю конкретного автора, произведения илихудожественного направления, наблюдения над лексикой часто соотносятся сзамечаниями об аксиологичности текста, об оценке отдельных слов ипонятий [Войнова 1994; Кутина 1994; Ковалевская 1994; Петрова 1994;Сорокин 1994].

В работах В. М. Живова, М. Ю. Лотмана, Б. А. Успенского,А. Б. Пеньковского история слова, динамика лексической системы, языковыепрограммы осмысливаются как артефакты, зафиксировавшие изменения вмировоззрении носителей языка, смену ценностной парадигмы в переломныйдля истории России момент петровских преобразований [Живов 1988, 1996,1990, 2009; Лотман 1994; Пеньковский 2004].Хронологические рамки исследуемого периода мы вслед за Словаремрусского языка XVIII в.

определяем с 1695 г. (начало самостоятельногоправления Петра I)по 1803 – 1805 гг., когда язык еще сохранялсвойственные XVIII в. проявления недифференцированности смысловыхотношений слов-аналогов, зыбкость семантической структуры многих слов.ЛитературныйязыкXVIIIв.отличаетсянеустойчивымипротиворечивым характером, хотя тенденция к системному упорядочениюлексического состава литературного языка уже активно проявляет себя.Носители языка столкнулись с огромным числом новых понятий, явлений ипредметов, которые нуждались в номинации. «В сфере концептов культуры вэпоху Петра идет бурное освоение новых концептуальных парадигм <…>Онинесомненнопредставляютсобойэлементыевропоцентического60процесса модернизации <…> Появление новых реалий и новых понятийсоздает повышенный спрос на новые слова» [Живов 2009 : 12]Для процесса номинации этого периода характерно многообразиеспособов наименования при обозначении одного понятия, следствием чегоявляется высокая степень вариантности, переходящая в лексическуюизбыточность (театр – феатр, амбиция – амбицио, промышленничество –промышленность, водопадение – водопад, отзвук – отзвон – отглас), а такженеобычайная активность заимствований.

Некоторые исследователи видят восвоении заимствованных слов прямой результат культурной революции,принесшей новые вещи и концепты [Cracraft 2004], а следовательно, и новыеценности.Активизируются все виды номинаций, но в связи с проблематикойнашего исследования больший интерес для нас представляют заимствованияи их рецепция в XVIII в., вопрос о церковнославянизмах, отражающийтенденцию к секуляризации и проблема выбора нормативного варианта всвязи с языковыми вкусами говорящих, которые могли быть приверженцамииностранного влияния или пуристами. В 20-х и 30-х гг.

XVIII в. основнойзадачей языковой программы было выработать общий тип литературногоязыка и отобрать материальные средства, которыми этот тип долженрасполагать.Следствиемцерковнославянскихиотборарусскихсталоформнаметившеесяиобщееразграничениенаправлениетерминологической обработки языка [Винокур 1997: 133]. По образномувыражению В.

М. Живова, «книжная лексика и коллоквиализмы оказывалисьперемешанными в одной корзинке» [Живов 2009: 17], что вело к вовлечениюпростонародных понятий в книжный язык. Ряд слов, до этого не имевшийписьменных фиксаций (например, греховодник, заспать, приспать [Живов2009]) занимали место в культурном сознании, взаимодействовали спонятиями элитарной культуры.К 40-м годам XVIII в. обозначился важный поворот в истории русскоголитературного языка: поэтика классицизма строилась на иерархической61системе жанров, которая требовала переоценки стилистического потенциалаязыковых средств и отражения новой аксиологии.

По замечанию В. М.Живова, в результате культурного синтеза, объединившего «славенский» и«российский» компоненты, оформляется единый «славенороссийский» языксловесности,который,соединившисьсдоктринойклассицизма,ориентируется на «славянизирующий и рационалистический пуризм» [Живов1996: 418]. Такая программа развития языка и культуры была, безусловно,искусственной, и отказ от идей культурно-государственного синтезаПросвещения привел к эмансипации духовной культуры от светской,обусловив разделение соответствующих аксиосфер [Живов 1996: 420 – 430].Важным следствием культурного синтеза стал процесс секуляризацииславянизмов:слова,усвоенныелитературнымязыкомXVIIIв.изцерковнославянского, получали новое значение, часто аксиологическипротивоположное тому, которое имели в религиозном дискурсе.

Например,слова мечта, мечтание, мечтательный в церковной литературе «обозначаютложные ощущения, возникшие в результате бесовского наваждения», авследствиеидеального,секуляризациивозвышенного«получаютблагодаряиноезначениесоотнесению–желанного,слав.мечтаифранцузского reve» [Живов 1996 : 498]. Схожие изменения претерпеваютсловаочаровательный,страсть,страстный,обольстительный,соблазнительный, обожать, трогать, пленительный.2.3.2. История лексики в пушкинское время (20 – 30 гг. XIX в.)Первая треть XIX в. в России насыщена историческими событиями:участие и победа в наполеоновских войнах, вход русских войск в Париж,восстание декабристов.

Русская культура этого периода развивается в теснойсвязи с культурой европейских стран, сохраняется устойчивое влияниеФранции в области искусства и просвещения. Освоению европейскихценностейспособствовалвозрастающийуровеньобразования,62ориентированного на энциклопедизм, приобретение всесторонних знаний ирасширение кругозора. После войны 1812 г. вновь начали возникатьмасонскиеорганизациисидеологией,«способствовавшейболееуглубленному отношению к духовному миру человека, проникновению вмир романтики обрядов и символов» [Филин 1981: 9].Продолжаетсяполемикаповопросамязыка,состоящаявпротивоборстве сторонников Шишкова и последователей Н. М.

Карамзина.Возрастает роль журналов в общественном и литературном движении. В этотпериодиздаются«Московский«Московскийнаблюдатель»,телеграф»,«Телескоп»,«Московский«Литературнаявестник»,газета»,«Современник», «Северная пчела», «Библиотека для чтения», «Полярнаязвезда», «Мнемозина», «Сын отечества» и др. В них помещают уже не тольколитературно-художественный материал, но и социально-экономический,историко-философский, критико-публицистический.информации иДоступность новойвозможность ее критически осмысливать, формированиеобщественного вкуса влияют и на рецепцию новых ценностей.ЛитературныйпроцесспервойтретиXIXв.характеризуетсяпоследовательной сменой литературных направлений – классицизм уступаетместо романтизму, который постепенно вытесняется зарождающимсяреализмом.

Смена литературных направлений обусловлена в том числеизменениями мировоззрения: «Первоначальным импульсом романтизма былпротест против сентиментализма. Последний, в свою очередь, по сути своейбыл наступлением буржуазной культуры на культуру дворянскую, и шло онов рамках общего исторического процесса. “Подлинные” культурные инравственные ценности противопоставлялись развратному образу жизнидворян. Романтический же взгляд объявил сентиментальные ценностифилистерскими <…> при импорте в Россию романтический конфликтпоневоле утратил свой социальный пафос, ведь вся культура быладворянской <…> протест против буржуазных ценностей не имел под собой63почвы.Онприобрелнекийметафизическийабстрактно-ценностныйхарактер» [Зализняк Анна А., Левонтина, Шмелев 2012: 135 – 136].В целом, первая треть XIX в.

ознаменовалась расширением составаименной отвлеченной лексики, а также тенденцией к метафорическомуупотреблению слов разных генетико-стилистических пластов [Филин 1981:7]. В связи с интересом к внутреннему миру человека, его психическомускладу, духовным качествам употребительны отвлеченные существительныесо значением качества, свойства и состояния с суффиксом (бледноватость,безобидность, вкрадчивость, изворотливость); со значением действия(нежничанье, остроумничанье, своевольничанье). Многие из таких словимеют оценочное значение.