Диссертация (Аксиологическая динамика русской лексики (конец XVIII – начало XXI вв.)), страница 14

поКараулов 1991: 12].73Таким образом, период перестройки по активности преображенияязыка напоминает 20-е гг. XX в. Девальвация советской идеологии привела, содной стороны, к возвращению традиционных ценностей дореволюционнойэпохи. С другой стороны, язык отразил стремительное поглощение новыхзнаний о западной культуре и, соответственно, западных ценностныхустановок.2.3.6. Современный этап развития лексикиРаспространение интернета расширило коммуникативные возможностилюдей, сделало социокультурные границы более проницаемыми. Хотя, понашему мнению, проницаемость все же не означает полной открытости длявлияния или готовности взаимодействовать.Современные лингвисты по-разному оцениваются активные процессыв лексике русского языка.

В. В. Колесов негативно воспринимаетпроисходящие изменения, видит в них опасность для самоидентификации исохранения самобытности русской ментальности и призывает к ихкритической оценке: «<…> наше мыслительное пространство искривленонеорганическим вторжением чужеродных ментальных категорий» [Колесов1993: 124]. Более оптимистично воспринимают происходящие изменения, синтересом наблюдая за ними и не считая новые явления порчей языка, такиеисследователи, как И.

Б. Левонтина, М. А. Кронгауз[Левонтина 2016;Кронгауз 2012, 2016]. Каждый из них также отмечает смену идеологическихи ценностных установок, происходящую в различных зонах языковогопространства.Наиболее полно аксиологические изменения в лексической системерусского языка обрисовал Т. Б. Радбиль.

Он отмечает две тенденции: с однойстороны, лексика русского языка продолжает отражать традиционныеценности русской языковой картины мира; с другой стороны, в современноерусское концептуальное пространство проникают новые, инокультурные и74иноментальныеустановки,транслирующиенесвойственныеранееценностные ориентиры [Радбиль 2015: 10].В частности, Т. Б. Радбиль отмечает тенденцию «маркироватьэмоционально или ценностно значимый <…> объект формой мужского рода,даже если в норме такая форма образована быть не может:<…> выхожу из“Кольца”, а мой машин на эвакуаторе красуется... Здесь можно видетьстремление говорящего “повысить” значимость объекта номинации за счетпридания ему более “мужественной” формы рода» [Радбиль 2015: 13].Исследователь видит в этом примере рефлекс маскулиноцентричностирусского языка, и приводит другие языковые примеры, отражающиеизменение статуса женщины в общественном сознании1.Однако нам представляется, что описанный Т.

Б. Радбилем случайокказионального изменения рода существительного машина на мужской*машин отражает не только повышение значимости объекта, но ипсихологическую солидаризацию ‘владелец (мужской пол) – предмет,принадлежащий владельцу мужского пола; предмет, относящийся к сферемужских интересов (мужской род)’. Кроме того, важна иконичность:мужским родом может маркироваться большая машина, которую, скорее,выберет мужчина. Таким образом, представление об аксиологическойзначимости объекта, нашедшее выражение в грамматической категории рода,по нашему мнению, устанавливает связь с психологией и стереотипамиценностного сознания и с природой знака.Другие источники [Вепрева 2012; Ефремов 2010; Норман 2006]описывают обратную аксиологически значимую тенденцию – феминизацию.Она состоит в увеличении числа слов, называющих женщин.

Как отмечает И.Т. Вепрева, феминитивы в русском языке испытывали две тенденции:социализацию (маскулизм) – неразличение пола, формирование общего рода,и индивидуализацию – «способ маркировать неповторимость женскойНапример, недопустимое ранее сочетание вдовец + существительное женского рода вформе родительного падежа: вдовец Людмилы Гурченко, вдовец Любови Полищук.175сущности, в тех классах существительных, в которых есть сильное женскоеначало – в классе производных одушевленных существительных ссуффиксамиженскости»[Вепрева2012:95].Распространенностьсуществительных, называющих лицо женского пола с суффиксами – ш, – к, ниц (кассирша, астрологша, аудиторша, аукционерша, авторитетша;авторка,юристка;предпринимательница,телохранительница)впублицистике и языке интернет-коммуникации отражает социальнуюзначимость женщины в современном обществе.

Изменение ценностногопредставления о месте женщины в общественной жизни проявляется впостепенной утрате оценочности суффиксом-ш-, который ранее выражал уничижительность: ср. А гороскоп это язаказывала у одной очень выдающейся астрологши (Семья, 02.06.2000)[Вепрева 2012: 97]. Подтверждением экстралингвистических изменений исобственно описанного языкового явления служит и появление Толковогословаря названий женщин под ред.

Н. П. Колесникова (2002).В современной русской лексике отчетливо проявляется тенденция кнемотивированному употреблению максимально экспрессивных, оценочных,стилистически нагруженных единиц в нейтральных контекстах: Разве этообязывает его отказаться от обычной, средней квартиры с обоями чутьпокраше и меблюхой чуток деревяннее? [Радбиль 2015: 15]. Несвойственнымдля русской языковой картины мира, инокультурным способом выраженияоценки Т. Б.

Радбиль считает расширяющееся употребление компонентаплюс: Плюс Фильм студио, Питомник-плюс,ассоциация детских лагерей«Дети плюс», портал для семьи «Мама Плюс». Плюс – рациональная оценка,пресуппозитивно содержащая компонент ‘количество’ (много / мало), помнению Т. Б. Радбиля, неуместна в зоне экзистенциальной оценочности,интерпретирующей вечные ценности (семья, любовь и т.д.). Мнение Т. Б.Радбилякажетсянамслишкомкатегоричным,таккакподобнаяаналитическая конструкция может быть интерпретирована и как ‘в плюсе’, ‘cплюсом’.76Оригинальным представляется нам взгляд Т.

Б. Радбиля на «исконночуждые русской концептосфере ценности индивидуализма, карьеризма,амбициозности, утилитаризма и пр.», которые эксплицируются в словахамбиция, амбициозный, элитный, эксклюзивный, прагматичный, гламурный,карьера, шок, шокировать, агрессивный. На эти слова – символы идеологиипотребления и рейтинговости, уже обращали внимание лингвисты [Кронгауз2012; Левонтина 2016; Никипорец-Такигава 2006]. В указанных работахотмечаютсясемантическиеиоценочныеизмененияэтихслов,обусловленные динамикой ценностных представлений. И только Т.

Б.Радбиль,назвавопределенноеихаксиологемамиотторжение,нерефлектируемой,неприятиенеосознаннойпсевдоценности,посредствомотрицательнойотметил«ихвозникновенияоценочностиприупотреблении номинативных единиц подобного типа» через метаязыковыекомментарии в хорошем смысле этого слова и при погружении их врепрезентативный контекст погрязнуть в (чем-л.) [Радбиль 2015: 18 – 21].Современная лексика отражает эклектику аксиологической системыносителей русского языка, совмещающих традиционные ценности сценностями заимствованными.2.4.

Внеязыковые причины и внутриязыковые механизмы измененийоценочной характеристики словаКак отмечал О. Н. Трубачев, «<…> Язык отражает внеязыковуюдействительность преломлено. Оскудение последней в целом не грозит языкуоскудением, наоборот, вызывает в нем диаметрально противоположноеявление (в основе своей болезненное, но это в большей степени болезнь неязыка, а внеязыковой действительности)» [Цит.

по Караулов 1991: 12].Мы попытались выделить и обобщить те экстралингвистическиефакторы, которые влияли на изменения ценностныхпредставленийносителей русского языка и определили изменения оценочного компонентаотдельных лексических единиц. Естественно, что экстралингвистические77факторы влияют в первую очередь на прагматику лексической единицы,придавая ей дополнительные эмоционально-оценочные смыслы.

Укоренениежеэтихсмысловоформляетсявнутриязыковымипроцессами,определяющими движение оценочного компонента с периферии к ядрулексическогозначения.Мысчитаем, чтоизменение оценкисловаопределяется комплексом взаимодействующих факторов и процессов.Следовательно, выделить единственный процесс, определяющий изменениеоценки слова, – это прибегнуть к излишнему обобщению и зафиксироватьточечное явление вместо отслеживания полной картины.1.

Экстралингвистические причины изменений оценочного компонентавключаютсоциокультурные,общественныеипсихологическиефакторы. Они затрагивают узловые для истории России события иотражают зависимость языка как явления культуры от мировоззрения егоносителей. Среди таких факторов могут быть выделены:- секуляризация русской культуры в XVIII в., следствием чегостановится переосмысление понятий, наделение слов новым значением,оценочная энантиосемия (мечта, мечтание, страсть, страстный,обаяние,обаятельный,соблазнительный,прелесть,прельщать,прелестник, восхищение, страхование, уныние);- периоды демократического подъема и эпоха «безвременья»,формирование принципов национальной идеологии (патриот – отриц.оценка в демократическойпечати к.XIX –н.XX вв., т.к.контекстуальный синоним – монархист; интеллигенция vs образованноеобщество; мещанский, мещанство, мещанин);- советская идеология, определившая оформление идеологем(пионер,гордость,смирение,космополитизм,доносить–сигнализировать);- «десоветизация» (элиминирование слов и компонентов значений,связанных с марксистской идеологией – акула капитала, буржуазныйэкономист, наймиты капитала; лексическая деархаизация);78-новыеценностныеустановки(«обществопотребления»:амбициозный, карьера, успешный, эффективный);- разница оценочного компонента слова в общелитературном языке,жаргонах и социолекте (козёл, ботаник)Особо хотелось бы подчеркнуть влияние на аксиологическую динамикуизменение состава носителей языка, формирующих представления онорме, сословно-социальные языковые вкусы и их перемены.Естественно, что изменения исторического фона не может пройтибесследнодляносителейязыка.Сменаобщественныхклассов,формирующих представление о норме, также может стать причинойизменения оценки слова.

Е. Д. Поливанов называет такие изменения«сдвигами в социальных субстратах языковых систем (и элементах этихсистем)» [Поливанов 2014: 317]. Например, при исследовании русского языкаXIX в. нельзя не учитывать, что культура словесности этого периодадворянская, соответственно, оценочные смыслы отражают ценности именноэтого сословия. Установление советской власти переосмыслило и отверглодворянские ценности как не соответствующие пролетарским идеалам. Какследствие, слова, оказавшиеся социально, сословно маркированными,изменили оценочность. Безусловно, противопоставление дворянских ипролетарских ценностей – это пример, построенный на резком контрасте,тогда как в истории русского языка XIX – XX вв. были и менее заметныепримеры изменения оценки слова в связи с сословно-социальнымиустановками.