Диссертация (Синтаксические особенности славяно-русской переводной агиографии XIV-XV вв. стилистический аспект (на материале русских списков Жития Николая Мирликийского)), страница 9

Согласно его периодизации,в XIV-XV вв. происходила централизация, т. е. преобладающее действиецентростремительных тенденций, которые выражались в унификации норм.Афон,Тырновская книжная школа, а затем Московская Русь и сербскийРесавский монастырь стали основными центрами, в пределахкоторыхформировались книжные нормы [Толстой 1998б: 88]. Вероятно, на начальномэтапе формирование норм происходило независимо друг от друга на разныхтерриториях.Так,исследованиепереводовИерусалимскогоТипикона,проведенное Т. В.

Пентковской, позволило установить сходство раннего русскогои ранних южнославянских переводов, которое проявлялось в том, что в нихобнаруживались лексические грецизмы и отсутствовали синтаксические кальки.Между тем подобное сходство является, скорее, типологическим, так каквзаимовлияния между этими переводами, по-видимому, не было, а переводческиенормыформировались[Пентковская 2009а: 469].вследствиевосприятияВпоследствиижевсобственныхтрадициирезультатедействияэкстралингвистических факторов в пределах одного или нескольких книжных45центров осуществлялось взаимодействие норм. В период 2ЮСВ на Русипоявляются новые редакцииустава, основанные на переводе ЕвфимияТырновского, в языке которых взаимодействуют явления, восходящие к русскомупереводу Иерусалимского Типикона и к южнославянским переводам данноготекста [Пентковская 2009а: 473].

Между тем изучение процесса взаимодействияэлементов различных территориальных книжных норм, как представляется,возможно при наличии достаточного количества фактического материала. Наэтом фоне актуальной является задача дальнейшей лингвистической разработкипамятников данного периода и создания широкой эмпирической базы дляизучения языковых норм, характерных для русского литературного языка эпохи«второго южнославянского влияния» [Филин 1981: 290]. Почти одновременно сФ.

П. Филиным подобную задачу сформулировал и Д. Ворт (статья была впервыеопубликована в 1983 г.): «Здесь в первую очередь необходимы детальныеисследованияпамятников,которыепозволятопределить,какиеиззаимствованных характеристик реально засвидетельствованы в текстах, когда, вкаких комбинациях, с какой частотой и т. д.» [Ворт 2006: 288].2. В южнославянской книжности сложение новых норм происходило векомранее: сначала в процессе переводческой и редакторской деятельности на Афоне(со второй половины XIII в.), а затем продолжено Евфимием Тырновским вБолгарии (вторая половина XIV в.). Книжные нормы формировались в процессеработы по исправлению богослужебных книг, основным стимулом которой сталовведение нового Иерусалимского устава.Важным фактором, влиявшим на ход редакторской деятельности, сталиизменения в живом болгарском языке.

Отражение элементов разговорной речи вкнижном языке характерно уже для памятников XIII в. Данный процесс проходилстоль интенсивно, что к концу XIII в. «„порча“ книжного языка достигла апогея»[Норовская псалтырь 1989: 63]. В связи с этим «создание новых редакцийбогослужебных книг болгарскими книжниками XIV в. предполагало исправление46неточностей перевода, искажений и разнобоя в тексте, возникших благодаряизменениям, происходившим в живом языке писцов» [Чешко 1982: 60, 64]. Вкачествеоригиналовиспользовалисьсовременныегреческиетексты,всоответствии с которыми в тексты церковных книг вносились изменения. Приэтом «тенденция максимального приближения славянского перевода к греческомутексту была ведущей тенденцией переводчиков и правщиков этого времени» [Тамже:64]. Греческий оригинал играл роль эталона как «первоначальный,„правильный“ источник, не „испорченный“ бытованием в славянской среде» [Тамже].

Абсолютизирование и употребление в качестве образца именно греческогооригинала, вероятно, было связано с тем, что книжные нормы предшествующегокирилло-мефодиевского периода не были широко усвоены даже грамотнымикнижниками [Там же].Традиционно деятельность по нормализации книжного языка связывалась сименем патриарха Евфимия, между тем данная работа велась еще впредъевфимиевскийпериодИстория 2008: 500].ПоявлениенаАфоненовых[Норовская псалтырь1989: 50;афонскихпереводовсвязываетсяисследователями с введением нового Иерусалимского устава [Попов 1978: 409;История2008: 499,511;Пентковская 2009а: 316–318].Известныименакнижников, которым принадлежат святогорские переводы, – старца Иоанна,деятельность которого охватывает первую половину XIV в., старца Иосифа,переводчика Постной триоди, Закхея Философа, выполнившего переводсинаксаряНикифораКалистаКсантопулоса[Попов 1978: 404–407;История 2008: 511–512].

В XIV в. Афон выполнял роль крупного международногоправославного центра, в котором активно развивалась книжная деятельность, атакже осуществлялся культурный обмен [История 2008: 500].Результаты редакторской деятельности афонских книжников были широкоусвоены и закреплены в переводческой практике Тырновской книжной школы[Попов 1978: 410]. Так, выявление соотношения афонской редакции Псалтыри с47другими ее редакциями, проведенное исследователями Норовской псалтыри,подтвердило тезис Г. Попова об определяющей роли афонской редакции приутверждении текста богослужебных книг при Евфимии Тырновском [Норовскаяпсалтырь 1989: 51].Несмотрянаналичиекрупныхисследованийвданнойобласти,характеристика влияния книжности предъевфимиевского периода на созданиекнижной нормы патриархом Евфимием нуждается в дальнейшем изучении.Указаннаязадачапризнаетсяоднойизосновныхпроблем«историисреднеболгарского книжно-письменного языка» [Там же: 52].Изучение переводческих принципов, реализованных в языке ЖНМ, внесетопределенный вклад в разработку указанной проблемы.

С одной стороны,наличие ранних афонских списков памятника позволяет с большой долейвероятности предположить, что он был переведен на Афоне. С другой стороны,славянский перевод Метафрастова Жития, по мнению некоторых ученых,буквальноследуетгреческомуоригиналу[Пономарев1896:192;Кенанов 1997: 138].

Данный вывод был сформулирован в результате общеговпечатления, сложившегося при текстологическом исследовании памятника иизучении риторических приемов, без проведения подробного сравнительносопоставительного анализа языка оригинала и перевода. Между тем такиенаблюдения, как представляется, позволяют рассматривать использованные вязыке ЖНМ переводческие приемы с точки зрения отражения в них афонскихпереводческихнорм.Вниманиязаслуживаетитотфакт,отмечаемыйисследователями ЖНМ, что возникновение перевода жития связано с введениемИерусалимского устава [Легких 2011: 3].3.

Исследователи переводческой техники славянских первоучителейКирилла и Мефодия приходят к выводу, что основной единицей перевода былослово [Верещагин 1971: 181; Матхаузерова 1976: 29–36; Буланин 1995: 27].Однако синтаксические модели переводного текста при всей его дословности и48текстуальной близости не повторяли механически конструкций греческогосинтаксиса [Курц 1963: 9; Мещерский 1964: 214]. Вызвано это было стремлениемсохранить смысл текста, что представляло собой отдельную задачу в связи с«функциональнымназначением»древнейшихславянскихпереводов,«заключавшимся в христианском просвещении не искушенных в вере»[Буланин 1995: 29].Что касается техники перевода в XIV–XV вв., то она резко отличается отпринципов перевода, использованных Кириллом и Мефодием и их учениками.Ряд исследователей видит в ней почти рабскую зависимость от языка оригинала,что проявляется в нарушении синтаксической структуры фраз с точки зрениянорм древнеславянского языка, в «механическом подражании греческимконструкциям» [Курц 1963: 10].

Ту же разницу в переводческих техникахкирилло-мефодиевских текстов и текстов XIV века отмечала В.И. Легких напримерепереводовСлужбНиколаюМирликийскому,средикоторых«Иерусалимская» редакция XIV в. характеризуется большей близостью кгреческому оригиналу, в то время как более ранняя «Студийско-Алексеевская»редакция «демонстрирует некоторую свободу передачи оригинала» [Легких2011: 206].Между тем переводческие принципы, используемые в различных книжныхцентрах в XIV в., отражали разную степень близости к греческому оригиналу натех или иных языковых уровнях.

На это, в частности, указывают различия (нарядус наличием общих особенностей) в афонском и тырновском переводахИерусалимского Типикона: во втором переводе на лексическом уровнеотмечается тенденция к употреблению калькированных терминов на фонеупотребления заимствований в первом; на уровне синтаксиса (передачасубстантивированного инфинитива) «первый [афонский] перевод продолжаеттрадицию древних переводов, для которых калькирование как прием в целом несвойственно», в то время как «второй болгарский перевод … демонстрирует49установку, характерную для буквалистических переводов XIV в. (в частности, длявторого перевода Жития Андрея Юродивого, Норовской Псалтыри и отчастиЧудовского Нового Завета)» [Пентковская 2009а: 341].Согласно исследованию Т.