Текст автореферата (Функциональный анализ религиозного мифоритуала (на материале христианской гимнографии, иконописи и зодчества)), страница 6

К. Малиновским, М.Элиаде и представителями кембриджской школы «ритуалистов» (Д.23Фонтенроузом, К. Клакхоном). Как показал сравнительный анализ их достижений,«кембриджцы» учитывают примерно в два раза больше функций мифа, нежели М.Элиаде (9:5). В феноменологии заметна тенденция «укрупнения» функций. Приэтом практически все названные М. Элиаде свойства мифа имеют свои корреляты вобрядовой теории. Но только этиологическая функция является прямым аналогом.Миф стремится к симбиозу слова и дела, именно благодаря мифу воссоединяютсячасти мифоритуала, например, функция реактуализации «включает» обрядовоедейство, «запускает» его. В полноте своей потенциал функций мифа (их околодесятка) и ритуала (их более тридцати) раскрываются только сообща – вмифоритуальном континууме.

Ведь количество функций мифа, выявленныхисследователями, относительно невелико, во всяком случае, оно соразмерноколичеству социальных функций религии, но не ритуала. «Кембриджцы»,отказывая мифу во многих чертах в пользу ритуала, все же выделяют вдвое большефункций мифа, нежели феноменологи, не являющиеся протагонистами обрядовойтеории мифа.Мирча Элиаде особенно подчеркивал уникальное свойство мифареактулизировать события священной истории. Это свойство одинаково присуще иархаическим, и христианским мифам.

В последнем случае «эпохой Начала» окажетсяциклическое литургическое время. И для реализации этой функции аллюзивность ипоэтичность сакрального текста, лаудационного гимна – не помеха. Реактуализациялитургического хронотопа невозможна для цепи передатчиков события священнойистории без акта объективации. Объективация срочна (=временна), осуществляется вмоменты ритуала (в т.ч. ритуальной трансляции знания) и является свидетельствомвысокой стадии эволюции религиозного сознания, поскольку планы объективнойреальности и планы субъективного восприятия в «стартовой позиции» четкоразведены, и их смешение оправдывается религиозной телеологией и обеспечиваетсяритуально-психологическими практиками.Альтернативной, – как «кембриджцам», так и феноменологам чикагскойшколы, – мифоведческой точкой зрения можно считать философию мифа РоланаБарта (п.

1.1 § 1 гл. 4). Р. Барт признает факт заимствований мифом его функций,но источник рецепции не проясняет (это могут быть религия, литература,политика). Барт обогатил функциональный анализ мифа оригинальным вкладом,эксплицировав новые функции: (а) знака (семиотическая) и (б) деформациисообщения. Для религиоведения принципиально важно, что Барт предложил вкачестве самостоятельной лаудационно-деисическую (просительно-молитвенную)функцию «монотонного воспевания» «мифа-молитвы», чья роль – создать24иллюзию помощи свыше для облегчения бремени бытия. Семь из девяти (78%)различаемых Бартом функций мифа имеют свои прямые либо косвенные аналоги витогах функционального анализа религиозного мифа другими учеными, чтоговорит о высокой степени релевантности и верифицируемости полученныхисследователями разных школ результатов.В русле семиотики религии диссертантом была предпринята попыткаприменить кристевский семанализ к предметному полю религиоведения, а именно– к текстовой реальности мифоритуала.

Все без исключения функции,эксплицируемые Юлией Кристевой (п. 1.2 § 1 гл. 4), это функции текста,поскольку язык репрезентирует себя именно через текст, живет текстами и втекстах, а эпос, роман (как литературные жанры), предложение, высказывание,последовательность знаков (устойчивый означивающий комплекс) и единичныйзнак – суть формы текста и части текста. В ходе сравнительного анализа,осуществленного диссертантом, обнаруживаются 4 строгие корреляции функцийтекста и функций мифоритуала (а именно: коммуникация, сигнификация,символизация и сублимация) и 8/9 – в зависимости от учета трансгрессивнойфункции как самостоятельной – не строгих, но вполне допустимых приопределенных оговорках. При этом не наблюдается перевес в пользу функциймифа, по идее, долженствующих в первую очередь корреспондировать с текстом всилу логоменальности мифа. Картина вырисовывается прямо противоположная,т.к.

интегрирующая, прогностическая, объяснительная, коммуникативная,регулятивная,сигнификационная,символическая,хронометрическая,сублимационная, мемориализационная и онто-диагностическая функции (т.е. 11 из12/13 выявленных строгих и нестрогих коррелятов) присущи именно ритуалу (вт.ч. все без исключения строгие корреляты детерминированы ритуалом). Общимииз этого ряда функций у мифа и ритуала являются только объяснительная имемориализационная. Отсюда следует парадоксальный вывод, что в довербальномкоде дроменального ритуала содержится достаточно информации, чтобы говоритьо нем как о полноценном тексте.Параграф второй «Философия христианского мифа» повествует оспособности мифа к реактуализации священного хронотопа, которая теснопереплетается с другим его свойством – выступать для мифологического ирелигиозногосознаниявкачестведостовернойисторииподвиговсверхъестественных существ.

В христианском литургическом хронотопе такимсверхъестественным существом является, безусловно, Богочеловек Иисус Христос,которому христиане должны уподобляться («Бог сделался человеком, чтобы25человек стал богом»). Поэтому христианские святые, например, преподобные, какуподобившиеся по чистоте жизни Иисусу Христу, также отчасти являются«сверхлюдьми» и героями литургического хронотопа.Топологический и модальный аспекты, выдвинутые А.М. Пятигорским,интерпретируются диссертантом с позиций структурной антропологии КлодаЛеви-Строса. Событийный ряд мифа осмысливается как последовательностьмифем, т.е. «пучков отношений», в результате комбинации которых составляющиеих более мелкие единицы «…приобретают функциональную значимость» (К.

ЛевиСтрос). Чем богаче спектр таких мифем – тем совершеннее миф. И наоборот,дефицит мифем сигнализирует о регрессии мифа.Пятая глава «Функциональный анализ архетипики коллективногобессознательного (ритуал и архетип)» отведена поиску архетипическихдетерминант ритуала. Авторская гипотеза состоит в пресуппозиции сравнительномалочисленной группы фундаментальных функций именно архетиповколлективного бессознательного, а не психологических типов К.Г. Юнга.Вероятно, эти гипотетические функции сводимы к нескольким метафункциям (приэтом категорически отличным от знаменитой «четверицы» юнгианских «богов»:мышление–чувство–ощущение–интуиция) в силу субординации разнообразных«фигур архетипов», опосредованно фиксируемых наблюдателями.

Допустимопредположить, что со временем в религиоведческой психологии может развиться иобособиться постъюнгианская архетипическая психология религии на базехиллмановской методологии либо смежной с ней [в первую очередь, ЭдвардаЭдингера (1922–1998) или же Марии-Луизы фон Франц (1915–1998)], поскольку,например, еще в 1972 году Эдингер стремился создать отдельную психологиюхристианского мифа.На фундаменте взглядов целой плеяды психоаналитиков выстраиваетсяматрица из более чем 60 функций архетипических фигур, неравномернораспределенных между 15/17 актантами. Ядро фундаментальных архетипичныхобразов (если их отличать от архетипов) формируют не более полутора – двухдесятковархетиповколлективногобессознательного,известныхужеклассическому юнгианскому психоанализу. Это ядро выстраивается втрехступенчатую субординацию, увенчанную архетипом Самости, которойподчинены личностностные архетипы Эго, Анимы/Анимуса, Персоны, Тени, анижнюю ступень «пирамиды власти» занимают «семейственные» архетипыЭроса/Логоса, Отца и Матери, Пуэра и Коры, Героя, Ментора (Старца) и др.26Каждой из архетипичных фигур оказывается свойственен уникальный наборфункций, поддающийся экспликации и функциональному анализу.

В среднем накаждый архетип приходится по 4 функции, но кривая их распределения имеет своипики (по 7–9 функций) и спады (по 1–2 функции).Эксплицированная нами 61 функция 17 архетипичных образов образуетсложноорганизованную систему функций с осью симметрии Эго – Самость. Входе сравнительного анализа были выявлены четыре строгих соответствияфункций мифов и архетипов (архетипичных образов).

Если рассмотреть кривуюраспределения, то становится очевидно, что только 11 из 17 архетипических фигурнашли свое отражение в функциях мифа, причем в трех случаях (Самость, Логос,Ментор) наблюдается двойная корреляция, хотя не всегда строгая (всякий раз наодну строгую приходится вторая нестрогая). Без «функционально-мифологическиханалогов» оказались такие фундаментальные и мультифункциональные архетипыколлективного бессознательного как Эго (с его 9 функциями), Мать (с ее 7функциями), Тень, Эрос (и др., например, Кора и Танатос), в то время каксравнительно «скромный» Логос получил на каждую из двух своих функциймифологический коррелят. Из чего следует вывод, что функциональный исравнительный анализ не подтверждают достоверность утверждений ДжеймсаХиллмана касательно тождественности мифа и архетипа, поскольку миф в своемфункционализме значительно уступает функционализму архетипичных фигур.