⁴³ Анненков К.Н. Указ. соч. С. 554, 563.

⁴⁴ Гримм Д.Д. Очерки по учению об обогащении. Вып. 2. С. 94–96.

⁴⁵ Петражицкий Л.И. Указ. соч. С. 31.

⁴⁶ Там же. С. 25–26.

«действительное обогащение» и т.п., и в то же время нечто, с другой стороны и при других обстоятельствах, значительно большее, иногда в бесконечное число раз большее, нежели наличное «обогащение»» ⁴⁷. Среди причин ошибочного введения в терминологию кондикционного права термина обогащения Л.И. Петражицкий указывал на ошибку («недоразумение») при заимствовании римско-правового термина “locupletior” (обогащение). Этот термин, по мнению автора, на юридическом языке римских юристов означал нечто весьма мало похожее на свой буквальный и обыденный смысл. Л.И. Петражицкий указывал, что из этого слова и понятия ничего, кроме недоразумений, вытекать не может, а для знания подлинного его значения необходимо знать целый ряд правил римского положительного права⁴⁸. К глубокому сожалению, ни в данной работе, ни, насколько может судить автор настоящего исследования, в последующих, Л.И. Петражицкий так и не представил своего видения истинного предмета кондикционного требования.

Важно упомянуть следующую особенность отечественного понимания содержания обязательств из неосновательного обогащения, наметившуюся в конце рассматриваемого периода. Несмотря на признание предметом кондикционного требования действительного обогащения лица проект Гражданского уложения приравнял ответственность лица, неосновательно получившего имущество, к ответственности незаконного владельца вещи (ответчика по виндикационному иску). Тем самым, в частности, была исключена обязанность добросовестно обогатившегося по возврату доходов, извлеченных из неосновательно полученного имущества. В качестве обоснования данного положения авторы проекта ссылались на то, что добросовестный приобретатель имущества является его добросовестным владельцем, а также на нежелательность

«усложнения» норм о неосновательном обогащении особыми правилами по данному вопросу ввиду новизны института⁴⁹. Такое первое изменение объема кондикционного требования, отклоняющееся от господствующей позиции

⁴⁷ Там же. С. 30.

⁴⁸ Там же. С. 29.

⁴⁹ Новак Д.В. Указ. соч. С. 165.

доктрины того периода, можно считать предвестником эволюции категории обогащения в последующие периоды.

Таким образом, подводя итог развития кондикционной догматики в рассмотренный период, можно отметить следующие характеристики категории обогащения. В отечественном дореволюционном праве обогащение лица как элемент основания возникновения кондикционного обязательства и предмет кондикционного требования рассматривалось с точки зрения совокупно- имущественного подхода: обогащением являлась разница между состоянием имущества лица, предшествующим наступлению события обогащения, и последующим, разница между его активом и пассивом перед событием обогащения и по наступлении последнего. В соответствии с этим подходом применительно к случаям пользования чужим имуществом или услугами считалось, что обогащение лица составляют денежные средства, которые данное конкретное лицо потратило бы, если бы не состоялся факт пользования имуществом или услугой согласно его индивидуальным планам. Событием обогащения же признавалось получение блага, имеющего экономическую (денежную) ценность.

§ 2. Период 1922–1964 гг.

Прежде всего, следует остановиться на коренном изменении взглядов на предмет кондикционного обязательства и понятие обогащения, ознаменовавшем собой начало нового догматического этапа развития кондикционных обязательств в отечественном праве. В значительной степени это изменение было вызвано принятием гражданского кодекса, закрепившим конструкцию, отличавшуюся от модели, существовавшей ранее в доктрине. Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. в ст. 399 впервые в отечественной истории на законодательном уровне сформулировал обязанность возврата неосновательного обогащения: обогатившийся за счет другого без достаточного установленного законом или договором основания обязан возвратить неосновательно полученное. При этом согласно ст. 400 неосновательно обогатившийся обязан возвратить или

возместить все доходы, которые он извлек или должен был извлечь из неосновательно полученного имущества с того времени, когда он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения. С того же времени он отвечает за произведенное или допущенное им ухудшение имущества (до этого он отвечает лишь за умысел и грубую небрежность). Со своей стороны обогатившийся вправе требовать возмещения произведенных им необходимых затрат на имущество с того времени, с которого он обязан возвратить доходы.

Учитывая отмеченную ранее близость отечественной дореволюционной и германской доктрин, не удивительно, что и положения Гражданского кодекса РСФСР 1922 г., посвященные обязательствам из неосновательного обогащения, не избежали определенного влияния Германского гражданского уложения. Известно, что подготовка финального проекта кодекса осуществлялась главным образом А.Г. Гойхбаргом и Н.И. Бернштейном с использованием ранее подготовленного и подвергшегося критике проекта Межведомственной комиссии при отделе законодательных предположений наркомюста⁵⁰. Известно также, что в Межведомственную комиссию входили «люди, хорошо знакомые с цивилистической литературой, в том числе и с западной, а также знающие законы и практику их применения» ⁵¹, что в результате привело к созданию комиссией

кодекса классического гражданского права⁵². Учитывая, что формулировка ст. 399

ГК РСФСР имеет определенное сходство с § 812 ГГУ, можно предположить, что она была предложена уже в проекте Межведомственной комиссии, при том, что за ее основу был взят § 812 ГГУ⁵³. Вывод об ориентировании на германский образец косвенно подтверждается и тем, что в учебнике А.Г. Гойхбарга «Хозяйственное право Р.С.Ф.С.Р.» кондикционные положения кодекса сравниваются

⁵⁰ Новицкая Т.Е. Кодификация гражданского права в Советской России. 1920–1922 гг. М., 1989. С. 53.

⁵¹ Там же. С. 45.

⁵² Там же. С. 48.

⁵³ Проведем несложное сравнение:

Ст. 399 ГК РСФСР: «Обогатившийся за счет другого без достаточного установленного законом или договором основания обязан возвратить неосновательно полученное. Обязанность возврата наступает и тогда, когда основание обогащения отпадет впоследствии».

Абз. 1 § 812 ГГУ: «Тот, кто посредством предоставления другого лица или иным образом получит нечто за его счет без правового основания, обязан вернуть полученное. Эта обязанность существует и тогда, когда правовое основание отпадет впоследствии или не будет достигнут результат, на который направлено исполнение в соответствии с содержанием сделки».

исключительно с нормами германского права⁵⁴. Несмотря на подобную связь российской и германской кодификаций, догматическое развитие кондикционных обязательств в отечественном праве в рассматриваемый период приобретает вполне самостоятельный характер.

Если ранее в основании возникновения обязательства и его предмета лежало неосновательное обогащение как разница между состоянием имущества лица, предшествующим наступлению события обогащения, и последующим, то теперь речь идет о полученном (приобретенном или сбереженном) имуществе, а с момента знания о неосновательности обогащения – также доходах и необходимых расходах, извлеченных или потраченных на полученное имущество. При этом в кодексе отсутствовала норма, указывающая на обусловленность обязанности возврата полученного наличием действительного обогащения на стороне ответчика. Как отмечал один из создателей кодекса А.Г. Гойхбарг, отечественные обязательства из неосновательного обогащения построены иначе, чем в иностранных законодательствах. В частности, в новейших иностранных законодательствах обогатившийся отвечает только наличным оставшимся у него обогащением, тогда как кодекс принципиально исходит из того, что должно быть

возращено неосновательно полученное (выделено в оригинале. – В.Г.)⁵⁵. Из слов

А.Г. Гойхбарга об ухудшениях и доходах от обогащения следует, что под полученным указанный автор понимал полученное имущество, которое он и отождествлял с обогащением⁵⁶. Как писала позднее Е.А. Флейшиц, возврату подлежит не остаток обогащения, наличный в момент предъявления требования о возврате неосновательного обогащения, а имущество, которое неосновательно обогатившийся приобрел или сберег⁵⁷.

⁵⁴ Гойхбарг А.Г. Хозяйственное право РСФСР. Т. I: Гражданский кодекс. 3-е изд., испр. и доп. М.: Госиздат. [1924]. С. 177–181.

⁵⁵ Любопытно то, что, как будет показано далее, под неосновательно «полученным» по смыслу § 812 ГГУ в германском правопорядке того периода понималось именно наличное обогащение. Таким образом, сами по себе формулировки ГК РСФСР 1922 г. не свидетельствовали об отмежевании от конструкции, принятой в

дореволюционной отечественной и германской традиции.

⁵⁶ См.: Гойхбарг А.Г. Указ. соч. С. 177–181.

⁵⁷ Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1951. С. 235.

Показательно, что в первое время после принятия кодекса некоторые специалисты продолжали толковать его нормы о неосновательном обогащении с позиций предшествующей догматики. Так, А. Винавер под подлежащим возврату неосновательно полученным понимал именно наличное обогащение. Ответственность в случае неосновательного обогащения, по мнению А. Винавера, заключается в выдаче того плюса, который получился в имуществе ответчика по сравнении с тем, что у него было до наступления юридического факта, послужившего поводом к возбуждению вопроса о неосновательном обогащении. Кондикционная ответственность не выходит за пределы действительного обогащения ответчика. При обоюдном исполнении недействительного договора, когда предоставления сторон эквиваленты, обязательства из неосновательного

обогащения не возникает⁵⁸.

В то же самое время, хотя некоторые авторы все еще пытались отождествлять полученное имущество и доходы от него с неосновательным обогащением⁵⁹, в принципе, сам термин стал излишним, поэтому совсем неудивительны многочисленные голоса специалистов, высказывавшиеся за его упразднение, хотя и со ссылками на внеюридические аргументы⁶⁰. Как писал В.А. Рясенцев, существование термина «неосновательное обогащение» может быть оправдано только в капиталистическом обществе, основанном на частной собственности. Ликвидация частной собственности в СССР уничтожила почву для обогащения, для социалистических организаций обогащение невозможно в силу их социалистической природы. Поэтому, если в буржуазном праве термин

«неосновательное обогащение» соответствует реально существующему обогащению как экономическому явлению, базирующемуся на частной собственности, то в советских условиях этот термин совсем не отвечает действительным экономическим отношениям в стране. В связи с этим

⁵⁸ Винавер А. Неосновательное обогащение и ст. 147 ГК РСФСР // Право и жизнь. 1925. № 1. С. 36–41.

⁵⁹ М. Гурвич предлагал уточнить используемую в кодексе терминологию и понимать под неосновательным обогащением неосновательно полученное плюс подлежащие возврату доходы (Гурвич М. Институт

неосновательного обогащения в его основных чертах по гражданскому кодексу РСФСР // Советское право. 1925.

№ 2. С. 89, 106).

⁶⁰ См. например: Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 209–211.

обязательствам, возникающим в силу перехода ценностей без достаточного установленного основания, В.А. Рясенцев считал несравненно более подходящими такие обозначения, как «обязательство из неосновательного получения / приобретения / или получения недолжного » ⁶¹. За идеологическим ореолом критики понятия неосновательного обогащения в словах В.А. Рясенцева скрывалась вполне справедливая мысль: догматическая категория обогащения в кондикционных обязательствах того периода стала излишней, будучи замененной конструкцией приобретения и сбережения имущества.

Произошедшее изменение имело весьма значительные последствия. Конечный результат применения новых правил о возврате неосновательного обогащения (возвращение неосновательно полученного имущества и части доходов за вычетом необходимых расходов) хотя и мог в отдельных случаях быть идентичным возврату неосновательного обогащения в понимании предшествующей доктрины, но весьма часто мог и отличаться, так как многие факторы, ранее влиявшие на объем кондикционного требования, теперь утратили свое значение. Доходы и расходы в связи с неосновательным обогащением (да и то не все) приобретали значение только с того момента, как обогатившийся узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения. В связи с этим В.П. Грибанов указывал, что увеличение имущества должника в кондикционном обязательстве не является условием его ответственности: увеличения в имуществе приобретателя может и не быть, как в случае потребления лицом купленных бревен, когда такое лицо обязано компенсировать стоимость таких бревен их

собственнику, у которого они были украдены продавцом⁶². Одним из последствий

изменения явилось значительное расширение ранее существовавшего объема возмещения, ухудшающее положение кондикционного должника: в качестве затрат, учитываемых при определении размера взыскания, стали рассматриваться не все понесенные в каузальной связи с событием обогащения расходы, но только лишь необходимые затраты на имущество. Изменение стоимости полученного

⁶¹ Рясенцев В.А. Обязательства из неосновательного обогащения: Дис. … канд. юрид. наук. М., 1939. С. 175.

⁶² Советское гражданское право. Т. 2. М.: Госюридиздат, 1961. С. 401.