Диссертация (Понятие и формы обогащения в кондикционных обязательствах), страница 2

Первое касается необходимости предварить рассмотрение конкретной проблематики кондикционных обязательств в отечественном праве установлением той центральной идеи или идей, которые лежат в основе самого существования института. Такие идеи должны содержать концептуальное объяснение того, почему в определенных случаях правопорядок обязывает одно лицо, не совершившее какого-либо правонарушения и добровольно не принимавшее на себя какой-либо обязанности, совершить в пользу другого лица определенные действия, в том числе передать определенную часть своего имущества. Их осознание может помочь лучше понять причины формирования и развития рассматриваемого института, включая одну из его основных частей – категорию обогащения. Они могут быть полезны и при разработке предложений о том, какие изменения должны быть внесены в существующее регулирование. По образному выражению К. Баркера (Barker), причины (идеи) являются и топливом,

и компасом права¹.

Хотя вопрос о центральной идее института неосновательного обогащения уже вставал перед отечественными авторами, нельзя сказать, что его исследованию уделялось достаточное внимание. Расхожей среди российских специалистов позицией, не претендующей, однако, на обладание серьезной эвристической ценностью, является утверждение о том, что неосновательное обогащение является объективно противоправным², из чего можно предположить, что в основе возникновения кондикционного обязательства лежит правонарушение. Учитывая, что сами сторонники данной позиции не оспаривают,

¹ Barker K. Understanding the Unjust Enrichment Principle in Private Law: A Study of the Concept and its Reasons // Understanding Unjust Enrichment. Edit. by J. Neyers, M. McInnes and S. Pitel. Hart Publishing. 2004. P. 95.

² См. обзор мнений: Гербутов В.С. Обзор диссертаций на тему неосновательного обогащения // Вестник гражданского права, 2008, № 2.

что неосновательное обогащение может возникать вследствие абсолютно правомерных действий, остается загадкой, каким образом такие правомерные действия все-таки образуют правонарушение. Если же объективная противоправность неосновательного обогащения означает лишь сам факт того, что закон предусматривает возникновение соответствующего обязательства, тогда объективно противоправным можно признать и заключение лицами обычного гражданско-правового договора. Таким образом, действительная причина признания кондикционных обязательств при таком подходе остается невыясненной.

Как будет показано далее, значительная часть современных отечественных авторов придерживается позиции, согласно которой требование из неосновательного обогащения направлено на возврат имущества, принадлежащего потерпевшему (в частности, возврат собственником родовых вещей, смешавшихся с аналогичными вещами неосновательно обогатившегося). С этой точки зрения кондикционные обязательства следует признать способом защиты соответствующих имущественных прав потерпевшего. Ошибочность данного подхода очевидна из того, что, во-первых, во многих случаях неосновательное обогащение как раз и состоит в приобретении имущественных прав (о чем будет подробно сказано далее), во-вторых, оно может быть вообще не связано с имущественными правами потерпевшего, как, например, в случае неосновательного получения услуг.

Признавая значительную дискуссионность данной проблематики и не имея возможности в рамках данной работы уделить этому вопросу достаточного для его полноценного анализа времени, отметим следующее.

К настоящему моменту в научных исследованиях множества авторов из различных юрисдикций получило широкое распространение представление, согласно которому основной идеей, лежащей в основе института обязательств из неосновательного обогащения, является этическая идея выравнивающей

справедливости (corrective justice или commutative justice)³. Данная идея, впервые сформулированная Аристотелем в работе «Никомахова этика», подверглась некоторой переработке в трудах Фомы Аквинского, испанских поздних схоластов и Гуго Гроция, и, как считается, легла в основу признания кондикционных обязательств в Европе⁴.

По мнению Аристотеля, в категории справедливости (justice) можно выделить две области (или формы): распределяющая справедливость (distriburtive justice) и выравнивающая справедливость (corrective justice или commutative justice)⁵. Основной постулат распределяющей справедливости, опосредующей распределение благ и бремени между членами группы, – каждый из членов группы получает то, что ему положено⁶. Выравнивающая справедливость относится к сделкам (взаимодействиям) между людьми, происходящим как по их воле, так и без нее. Основной постулат выравнивающей справедливости – участники отношения рассматриваются в качестве равных, при этом образование в ходе взаимодействия неравенства по сравнению с первоначальным состоянием (в частности, в результате причинения вреда) является несправедливым, и задача судьи привести стороны в равное положение, присудив стоимость причиненного вреда потерпевшему⁷. Аналогично причинению вреда дело обстоит и с обогащением одного лица за счет другого: возникновение в ходе взаимодействия неравенства по сравнению с первоначальным состоянием требует выравнивания в форме присуждения обогащения потерпевшему⁸. Фома Аквинский писал, что возврат несправедливо взятой вещи служит восстановлению первоначального

³ См. обзор литературы в: Klimchuk D. The Normative Foundations of Unjust Enrichment // Philosophical Foundations of the Law of Unjust Enrichment. Edited by Robert Chambers, Charles Mitchell and James Penner. Oxford University Press, 2009. P. 87; Barker K. Op. cit. P. 98; Каммерер Э. Обогащение и недозволенное действие. Часть первая // Вестник гражданского права. 2010. № 2.

⁴ Feenstra R. Grotius’ Doctrine of Unjust Enrichment as a Source of Obligation: Its Origin and its Influence in Roman- Dutch Law // Unjust Enrichment. The Comparative Legal History of the Law of Restitution. Edit. by Schrage E. Duncker

& Humblot. Berlin. 1999. P. 197–236.

⁵ Аристотель. Никомахова этика. Книга V. Директмедиа Паблишинг, 2002. С. 250–252.

⁶ Аристотель. Указ. соч. С.252–253; Klimchuk D. Unjust Enrichment and Corrective Justice // Understanding unjust enrichment. P. 114–115.

⁷ Аристотель. Указ. соч. С. 254–256.

⁸ Klimchuk D. Unjust Enrichment and Corrective Justice. P. 115–117.

равенства между лицом, которое взяло, и лицом, чья вещь была взята⁹. Позднее Гуго Гроций укажет, что из естественного права вытекают два источника личных прав, а именно обещание и неравенство. Неравенство, которое обогащает одно лицо, обязывает его к компенсации¹⁰. Таким образом, с позиции указанных философов, необходимость возврата неосновательного обогащения вытекает из необходимости восстановить первоначальное равенство (status quo) между сторонами, существовавшее до момента возникновения обогащения.

Основная сложность анализа кондикционных обязательств через призму концепции выравнивающей справедливости вызвана тем, что данная концепция по существу оставляет открытым вопрос о том, когда именно взаимодействие людей должно считаться приводящим к неравенству, какие именно факторы придают взаимодействию характер неравенства. Как писал Э. Каммерер (Caemmerer), общая формула недопустимости неосновательного обогащения как общепризнанная максима выравнивающей справедливости обретает смысл лишь постольку, поскольку находится ответ на вопрос, когда обогащение

неосновательно¹¹. Таким образом, концепция выравнивающей справедливости

описывает скорее форму или структуру, а не содержание принципа справедливости¹².

По мнению Д.В. Новака (основанному на позиции В.М. Хвостова), идея о недопустимости неосновательного обогащения, получившая признание еще в римском праве, является одним из важнейших проявлений начала справедливости (aequitas), а именно такого его постулата, как принцип автономии воли. Неосновательным обогащением является обогащение, полученное и удерживаемое несогласно с волей того лица, за счет которого оно произошло¹³.

⁹ Приводится по: Barker K. Op. cit. P. 98.

¹⁰ Feenstra R.Op. cit. P. 202–203

¹¹ Каммерер Э. Обогащение и недозволенное действие. Части первая // Вестник гражданского права. 2010. № 2.

¹² См. об этом: Webb C. Property, Unjust Enrichments and Defective Transfers // Philosophical Foundations of the Law of Unjust Enrichment. Edited by Robert Chambers, Charles Mitchell and James Penner. Oxford University Press, 2009. P. 365 ¹³ Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. М., 2010. С. 58–70, 272. Из идеи общего блага,

как другого постулата начала aequitas, по мнению Д.В. Новака, могут вытекать отдельные случаи недопустимости кондикционного требования.

Концепция, обосновывающая существование обязательств из неосновательного обогащения идеей защиты автономии воли потерпевшего, не может не вызвать ряд возражений.

Во-первых, наличию или отсутствию воли потерпевшего на возникновение обогащения в институте кондикционных обязательств, как правило, не придается значения. Собственник вещи будет иметь кондикционное право требования компенсации в случае бездоговорного пользования его вещью даже тогда, когда он не был против такого пользования и сам бы не мог пользоваться вещью в данное время.

Во-вторых, зачастую обогащение за чужой счет без воли потерпевшего, выраженного в соответствующей сделке, не признается неосновательным. Например, владелец вещи, против воли утративший владение ею, не имеет права на истребование плодов и доходов от вещи, полученных новым владельцем. Магазин, организовавший подвоз покупателей от метро, не может требовать компенсации от соседнего магазина, чья посещаемость также увеличилась. Лицо, использующее незапатентованное изобретение или незарегистрированный в соответствующей стране всемирно-известный товарный знак, не обязано компенсировать что-либо изобретателю или владельцу товарного знака.

Наконец, при логическом продолжении данного подхода утрачивается важная гарантия стабильности права собственности. Признание неосновательным обогащением любой выгоды, полученной несогласно с волей лица, за счет которого она произошла, по сути означает презумпцию неосновательности обогащения. Каждый предприниматель оказывается под риском неограниченной ответственности (любое лицо, за счет которого он получил выгоды, может потребовать компенсации, если между ними отсутствует соглашение, опосредующее получение таких выгод).

На наш взгляд, представляет значительный интерес иное, плюралистическое понимание кондикционных обязательств, представленное, в частности, в работах

В. Вильбурга (Wilburg) и Э. Каммерера. Эти ученые оспорили единое основание обязательств из неосновательного обогащения и выделили несколько самостоятельных требований, относящихся к разным областям права и основывающихся на разных принципах. Прежде всего, речь идет о кондикции из предоставления (относящейся к области права, опосредующей оборот благ) и кондикции из посягательства (служащей защите абсолютных прав). Кондикция из предоставления является способом исправления последствий порочного обязательственного отношения. Посредством неё истребуется предоставление, не достигшее цели, а также предоставление, осуществленное в рамках прекратившихся каузальных отношений. Кондикция из посягательства направлена на возврат или компенсацию того, что в силу содержания права потерпевшего причиталось ему, но было получено иным лицом

(обогатившимся)¹⁴. Таким образом, с точки зрения данного подхода,

кондикционные обязательства образованы несколькими самостоятельными требованиями, основанными на разных принципах. В основе кондикции из предоставления лежит принцип защиты автономии воли потерпевшего (лица, осуществившего предоставление, цель которого не была реализована), тогда как в основе кондикции из посягательства – принцип защиты субъективных прав потерпевшего¹⁵. При этом предметом кондикционного требования из представления выступает само осуществленное предоставление, а предметом кондикции из посягательства – та выгода, которая в силу нарушенного права была приписана потерпевшему.

Наше второе замечание касается одной из исторических особенностей формирования института.

¹⁴ См. об этом подробно: Каммерер Э. Обогащение и недозволенное действие. Части первая и вторая // Вестник гражданского права. 2010. № 2, 3; Wilburg W. Die Lehre von der ungerechtfertigten Bereicherung nach osterreichischem und deutschem Recht. Verlag der Universitatsbuchhandlung Leuschner & Lubensky, 1934.

¹⁵ Следует отменить, что и среди германских ученых данный вопрос по-прежнему является предметом дискуссий. См. в частности: Schäfer F. Das Bereicherungsrecht in Europa: Einheits-und Trennungslehren in gemeinen, deutschen und englischen Recht. Berlin: Duncker und Humblot, 2001. S. 700–704.

При анализе любого из элементов формулы генеральной кондикции¹⁶ (в т.ч. понятия обогащения), получившей в том или ином виде признание в правопорядках большинства государств континентальной Европы, в том числе России, необходимо учитывать следующее важное обстоятельство, оставившее свой отпечаток на всех этапах развития кондикционных обязательств. Формула генеральной кондикции была создана индуктивным путем в результате обобщения отдельных видов римских исков - кондикций. В римском праве на определенном этапе развития стал признаваться ряд ситуаций, в которых обычно использовался иск condictio¹⁷. В 12й книге Пандект (или Дигест) Юстиниана упоминались следующие виды кондикций:

• condictio indebiti – требование об истребовании уплаченного по несуществующему долгу;

• condictio causa data causa non secuta – требование об истребовании предоставленного для определенной цели при не достижении этой цели;

• condictio ob turpem causam – требование об истребовании предоставленного с целью, бесчестной для получателя;

• condictio ob injustam causa – требование об истребовании полученного в результате деликта или незаконной сделки;

• condictio sine causa – требование, рассматривавшееся в двух аспектах: как охватывающее все случаи неосновательного обогащения и как охватывающее случаи кондикций, не являвшиеся одним из четырех случаев, указанных выше¹⁸.

¹⁶ Под формулой генеральной кондикции автор понимает выраженное в виде единой формулы основание возникновения кондикционного обязательства («неосновательное обогащение одного лица за счет другого»).

¹⁷ Как отмечает Р. Циммерманн (Zimmermann), в классическом Римском праве не существовало различных видов кондикций в смысле материально-правовых требований, а имели место лишь ситуации, в которых можно было