¹¹⁷ Bohemia. Jahrgang 52. 1879. Nr. 278. S. 3.

стагнации ¹¹⁸ . Для успеха конституционалистов в парламенте было бы достаточно согласия по принципиальным моментам. Одним из них была, например, идея о том, что немецкая нация и культура в Австрии должна быть защищена от всех возможных нападок. Будучи высказанной «персоной нон грата» немецкого движения Георгом фон Шёнерером, она, тем не менее, вызвала безусловное одобрение немецколиберальных кругов. В конечном итоге на общем собрании партии основание единого клуба из 176 членов было признано «нецелесообразным и проигрышным» ¹¹⁹.

Впрочем, вопрос о том, в какие именно парламентские клубы объединятся сторонники Конституционной партии, оставался интригой вплоть до начала работы рейхсрата. В день открытия парламента 48 членов партии объединились в Клуб либералов (Club der Liberalen). Вторую по численности фракцию составили члены Клуба объединенных прогрессистов (Klub der vereinigten Fortschrittspartei). Также к левому крылу принадлежали немногочисленные клубы прогрессистов Штирии, Венских демократов и два депутата, выбранные на базе немецконациональной программы (Шёнерер и Фюрнкранц)¹²⁰.

Немецколиберальная пресса считала существование нескольких фракций «абсолютно естественным». Подчеркивалось, что, даже несмотря на это дробление, внутренние связи конституционалистов кажутся прочнее, нежели у автономистской части нового парламента. В рядах последней каждый клуб позиционировал себя как отдельную силу (например, Чешский и Польский клубы), со своим представлением о национальном, государственно-правовом и других вопросах. Что же касается немецколиберальных политиков, то, как отмечал глава Клуба либералов Август Вибер в своей беседе с императором, Конституционная партия ни в коем случае не была немецко-национальной, несмотря на попытки отдельных политиков направить ее развитие подобным курсом в противовес

¹¹⁸ Ibid. Nr. 276. S. 1.

¹¹⁹ Ibid. Nr. 277. S. 2.

¹²⁰ Charmatz R. Deutsch-österreichishe Politik. S. 170-171.

тому, что чешские депутаты вернулись в парламент именно как Национальная партия. Конституционалисты ставили во главу угла интересы всей империи. Это и делало партию единственным объединением, на лояльность которого в полной мере могло рассчитывать государство¹²¹.

Кроме того, принципиальным моментом должно было стать существование исполнительного комитет, избранного всей Конституционной партией. Он должен был вырабатывать единый подход по принципиальным вопросам. Такой комитет был сформирован месяцем позже, в середине ноября 1879 г., когда в парламенте шло обсуждение закона о воинской повинности. Этот проект, к слову, стал первым успехом Тааффе на новом посту: закон был одобрен более чем 2/3 голосов, которые составили не только проправительственные, но и оппозиционные силы. Премьер, таким образом, воплотил в реальность свою идею «надпартийного правительства» и показал себя влиятельным игроком на политической арене¹²².

Надо заметить, что в первые месяцы работы парламента либеральная публицистика была исполнена уверенности в том, что новая политическая жизнь Цислейтании будет проходить под знаком «примирения» ее народов, которое, впрочем, должно было случиться на близких Конституционной партии принципах. Главный из них был заложен уже в ее названии: признание Декабрьской конституции и заложенных в ней основ существования Австрии ¹²³ подразумевалось самим фактом вхождения той или иной прежде оппозиционной группировки в рейхсрат. В связи с этим рисовались идеалистические перспективы того, что, коль скоро вопрос о (не)признании конституции исчезает сам собой, наконец исчезнет и пропасть между теми национальностями, которые ее признают и не признают ¹²⁴ . Неоднократно повторялась сентенция о том, что впервые за 16 лет рейхсрат

¹²¹ Aufzeichnung des Abgeordnetes Dr. Weeber über seine Audienz beim Kaiser am 13. Dezember 1879 // Briefe zur deutschen Politik in Österreich... S. 238.

¹²² Urban O. Česká společnost. S. 333.

¹²³ В данном случае речь идет о неоправданности автономистских идей, сформулированных славянскими политиками.

представляет собой Цислейтанию в миниатюре, так как в его стенах собрались представители всех проживающих на ее территории народов¹²⁵. Однако и здесь, равно как и в реальности, немцы должны были сохранить свое исключительное положение. В парламентском аспекте это знаменовалось тем, что немецкие депутаты полностью заняли оппозиционное крыло и в значительной степени – центр¹²⁶.

Первая половина 1880-х гг.: радикализация и идеологические

поиски

Заручившись поддержкой славянских и, в частности, чешских политиков, премьер не замедлил провести в жизнь ряд инициатив, расцененных немецкими политиками как чрезмерные уступки в пользу их оппонентов. Речь идет, во-первых, о т.н. языковых распоряжениях Штремайера, увидевших свет в феврале 1880 г. Согласно этому документу чешский язык становился полноценной альтернативой немецкому во внешних сношениях богемской администрации и судов. Во-вторых, в 1881 г. императором был подписан эдикт о разделении Пражского университета на немецкую и чешскую высшие школы. Вкупе с конфликтами между чешскими и немецкими студентами летом того же года эти события накалили отношение немецкой общественности к богемскому вопросу и деятельности правительства на этом поприще, расцененной как первый шаг к притеснению немецких интересов (подробнее об этом – во второй главе исследования).

Вызванная нововведениями 1880-1881 гг. волна протестов как на парламентском, так и на региональном уровнях, хотя и не возымела какого бы то ни было действия на законодательные инициативы высшей власти, нашла отзвук во внутреннем развитии Конституционной партии. По воспоминаниям Э. Пленера, отход партии на положение меньшинства и безуспешность парламентских инициатив вызывали сомнения в

¹²⁵ Prager Tagblatt. Jahrgang 3. 1879. Nr. 279. S. 1.

правомерности текущей тактики и упреки в адрес отдельных фракций партии. В частности, они были направлены против крупных землевладельцев, поддержавших правительственный курс при обсуждении закона о воинской повинности ¹²⁷ . Перемены в общем подходе ко взаимодействию с правительством и политической тактике, а также тенденция к радикализации немецкой национальной политики зафиксировались в дискуссиях и резолюциях двух осенних съездов – съезда немецких депутатов Богемии в Карлсбаде (Карловых Варах) и общего собрания конституционалистов в Вене.

Карлсбадский съезд, прошедший в начале октября 1880 г., собрал беспрецедентное число участников – более 1800 человек. Помимо собственно политических деятелей, на него съехались и сотни богемских немцев, массовость присутствия которых была серьезным показателем поддержки курса либерального движения в немецкобогемских кругах. Содержание и риторика выступлений в Карлсбаде значительно отличались от общего тона звучавших еще год назад в Линце речей. Так, резолюции Линцского съезда 1879 г. выражали стремление и надежду на сотрудничество с правительством; кроме того, годом спустя был опубликован меморандум немецких депутатов Богемии, в котором речь шла о возможности национального компромисса с чехами. Лозунги карлсбадского форума ясно давали понять, что немецкая политика уже не рассчитывает ни на то, ни на другое.

Провозглашая лояльность короне, немецкобогемские ораторы прямо заявляли о своем разочаровании в политике нового премьера. Они считали ее разрушительной для всего государства и предательской по отношению к немецкому лагерю, о сотрудничестве с которым первоначально так много говорил Тааффе. Правительство последнего упрекалось в отсутствии

«деятельной искренности», которая должна лежать в основе любого

компромисса. Между тем, кабинет Тааффе, «изначально гордящийся тем, что стоял над – точнее, между партиями, вскоре стал целиком и полностью принадлежать противникам» ¹²⁸. Таким образом, немецкие политики открыто провозгласили себя оппозицией по отношению к его действиям, отрицая теперь всякую возможность сближения.

Подобный же отказ от некогда озвученного курса на примирение прозвучал и в контексте богемского вопроса. На Карлсбадском съезде было сформулирована и его причина: «примирение невозможно в свете столь различных взглядов на существование единого государства» ¹²⁹. Кроме того, восприятие немцами своего положения в Богемии приняло нарочито трагический, порой граничащий с истерикой, характер. Ораторы съезда говорили о том, что политика правительства принуждает их «собственными руками рыть могилу австрийскому германству <…> и самой родине», требует «денационализации и отказа от прав немецкого племени, лишая его истории» ¹³⁰ . Карлсбадский съезд стал отправной точкой, когда немецкобогемская политика перешла в оборонительную позицию. В резолюции этого собрания впервые от имени всей Конституционной партии было провозглашено, что языковые указы, задевая интересы замкнутых немецкоязычных областей, не оставляют богемским немцам ничего иного, кроме как стремиться к административному делению провинции по языковому признаку¹³¹.

Радикализация взглядов сторонников различных фракций Конституционной партии проявилась на четвертом общем немецко- австрийском съезде в Вене, прошедшем 14 ноября 1880 г. На нем прозвучали призывы к формированию единого немецкого клуба в парламенте, который объединенным фронтом выступал бы при обсуждении межнациональных проблем. Дополнительной предпосылкой к этому был ряд инициатив

¹²⁸ Bohemia. Jahrgang 53. 1880. Nr. 275. S. 1.

¹²⁹ Prager Tagblatt. Jahrgang 4. 1880. Nr. 276. S. 2.

¹³⁰ Ibid. S. 1.

правительства, успешно проведенных через парламент силами коалиционного большинства, в то время как оппозиционные клубы оказались практически беспомощны¹³².

Решение о создании такого объединения вошло в заключительное постановление съезда. К моменту открытия парламентской сессии 1881 г. Клуб либералов и Клуб прогрессистов провозгласили создание Объединенной левой фракции (Vereinigte Linke), которая просуществовала вплоть до конца работы парламента этого созыва в 1885 г. В программе фракции ее главными задачами назывались «защита находящихся под угрозой национальных и государственных интересов и, в первую очередь, сопротивление текущей политике правительства» ¹³³.

Идея выступить единым фронтом была выведена на принципиально новый уровень инициативой депутата Фридъюнга¹³⁴. Он предложил создать немецкую народную партию. Проект ее программы отличался радикальным подходом к вопросу о многонациональности Цислейтании. Несмотря на то, что этот документ так и не получил какого-либо официального статуса, он заслуживает внимания. В нем на смену общим словам о пропаганде немецкого духа и незыблемости союза с Германской империей были сформулированы конкретные предложения. Так, первым же пунктом раздела

«Внутренние вопросы» предлагалось объявить немецкий язык государственным. Правительству следовало распорядиться о том, чтобы «на занятие любой публичной должности имел право лишь тот, кто в полной мере владеет письменным и устным немецким языком» ¹³⁵ . Второе нововведение состояло в принятии «королевствами и землями, представленными в рейхсрате» официального наименования «Австрия».

¹³² Речь идет, в первую очередь, об уже упомянутых выше распоряжениях Штремайера и законе о воинской повинности. См. Charmatz R. Op. cit. S. 174.

¹³³ Rechenschaftsbericht der Vereinigten Linken des Abgeordnetenhauses. Wien, 1885. S. 14 // HHStA. Nachlass Plener. Ka. 24.

¹³⁴ Генрих Фридъюнг (1851 – 1920) – немецкий историк, журналист и политик националистического толка,

последовательный сторонник великогерманской программы и союза с Пруссией.

¹³⁵ Das «Friedjung-Programm», 1880 // Berchtold K. Österreichische Parteiprogramme… S. 190.

Таким образом, «единство государства нашло бы выражение также в его названии», что свидетельствовало бы о «незыблемой сплоченности всех австрийских немцев» ¹³⁶.

Автор программы рассматривал галицийский сценарий ¹³⁷ как исключительный для империи, предлагая предоставить этой провинции максимальную самостоятельность во внутренних делах. Вследствие этого польские депутаты в рейхсрате «не смогли бы оказывать никакого влияния на внутренние, особенно национальные, вопросы остальных коронных земель (Немецкой Австрии)» ¹³⁸. Это единственное на весь текст программы упоминание о том, что национальные проблемы Австрии не ограничивались вопросами отношений с Галицией и Венгрией, а существовали также и в других провинциях. Впрочем, уже сам термин «Немецкая Австрия» красноречиво свидетельствует о том, какого взгляда на проблемы смешанных регионов придерживались сторонники этого подхода.