Общая риторика (Ж. Дюбуа, Ф. Пир, А. Тринон и др.), страница 12

Иногда особую нагрузку несет сам код (метаязыковая функция) или даже контакт (фатическая функция). Остается укомянуть о сообщениях, ориентированных на самих себя, где главенствует функция, котору>о Р. Якобсон называл «поэтической», — у кас она будет называться «риторической». Мы, однако, пе ограничимся только терминологической поправкой и не будем использовать зту столь притягательную теорию в том виде, в котором ее изложил Р.

Якобсон. Нам кажется, что выдающийся лингвист недостаточно точно провел анализ ичыка, и как следствие— «сообщение» у него оказалось в одном ряду с другими факторами коммуникативного акта. В деиствительпости же сообщение — это не что иное, как результат взаимодействия пяти основных факторов, а именно, отправителя и получателя, входящих в контакт посредством кода по поводу рту>арента. Веронтно, «сообщение как таковое», как писал Якобсон, может рассматриваться как отдельным '> Русск. перевод см, в сб: <Структурализм: „за" и „против"». М., <Прогресс», 1975.

«В русском переводе этой статьи вместо терминов «отправи. гель» и «получатель> используются термины <адресант» и <адресат> — Прим. нерее. факт окружающей лас действительности. Именно в таком ракурсе представляется язык на первый взгляд: язык— это в каком-то смысле материализованные «фразы», «слова», которые можно «фиксировать», сохранить при помощи письма, записать на магнитофонную ленту и т.

п. Только потом мы начинаем понимать, что эти фразы суть сообщенпя, адресованные одним человеком другому, что опи реализуются в той или иной физической субстанции, что значение им приписывается по той или иной заранее принятой договоренности. Эта псевдосубстанцня на самом деле есть нс что иное, как увел отношений (псепй Йе ге1аМопз) . Важность изложенного выше уточнении об обобщающем характере сообщении заключается в том, что риторическая функция сама по себе трапсцендентна по отнотпепню к другим языковым функциям.

Риторическая интенция способна нарушить функционирование самых различных аспектов языкового процесса. Во-первых, ока коренным образом воздействует на код; этот аспект уже давно н хорошо изучен в традиционной теории фигур; строгой систематизации именно этого аспекта мы посвятим большую часть на«пего исследования, то есть нас будут интересовать приемы, при помощи которых речь ритора нарушает языковые правила на трех уровнях: морфологическом, синтаксическом и семантическом. 11о мы па этом не остановимся.

Отношение сообщения к референту — как бы мы ни понимали последний — может быть изменено и без парушешля предписаний кода. Точно так же, н Якобсон отметил ото, риторический язык поаволяет очень своеобразно воздействовать на всех «действующих лиц» коммуникативного процесса т'. Итак, мы убедились в том, что поэтическую функцию— и здесь мы воспользуемся ее первым названием — нельзя ставить в один ряд, например, с метаязыкозой функцией, которая сводится к использованию языка для описания кода, или с экспрессивной функцией, которая соотносится с позицией отправители сообщения. 1[ля того чтобы «привлечь внимание к самому сообщению», поэт-ритор может преобразовать но собственному усмотрению любой из перечисленных языковых факторов.

11окоторые течения современной поэзии довольствуются тем, например, ы См 1 а й о Ь в о п 19ЗО, с 238: «Двойному смыслу соответствует растцеиленность адрес«ига н адресата » 1цнт, по русск переводу, с. 221) что вносят изменения в графическую форму сообщения. Жанр романа «литературеп» в нашем смысле уже в силу того, что «я» расскаачнка не совпадает с «я» писателя— или, скорее, лищущего, в терминах концепции Р. Барта. Проекция принципа подобия с парадигматической оси на синтагматпческую не является, таким образом, единственным критерием литературного использования языка. Это просто один нз возможных приемов и, быть может, прием, наиболее распространенный именно в поэзии.

Но если рассмотреть все множество литературных проявлений, то вырисовываются иные критерии, которые сводятся к преобразованию по определенным правилам нелитературной (повседневной, научной и т. д.) речи. Мы будем наз»«вать м«габоланш всевозможные изменения, касающиеся любого аспекта языка, в соответствии со значением этого слова, зафиксированным в словаре 1л««ге. Как уже отмечалось выше, классическая риторика ванималась в основном изучением метабол кода. Ниже мы вернемся к ннм, но попытаемся поставить анализ на более прочную основу (этой проблематике посвящена первая, ббльшая по объему часть нашего исследования).

Уже на этой стадии можно считать предлагаемую нами риторику «общей», поскольку основные риторические фигуры описываются в нашей таблице как результат применения базовых операций И). Таким образом метаплазмы, метатаксис и метасемемы охватывают все поле кодовых отклонений; металогязмы покрывают факты, имеющие непосредственное отношение к преобразованию референциального содер»кания. Очевидно, однако, что, по мере того как в анализ будут вовлекаться все более и более крупные единицы текста, для которых в семиотике имеются лишь достаточно расплывчатые понятия, вероятность получения удовлетворительного описания риторических приемов будет падать. В частности, это касается, например, риторики повествования, создание которои — дело далекого будущего, Совсем по другим причинам в атой книге предлагаются только гипотетические наброски метабол отправителя и получателя сообщения: как нам кажется, па сей раз анализу препятствуют психологические моменты, вытекающие из «прагматики» этих объектов, которые недостаточно хорошо изучены на сегоднягппий день.

И наконец, метаболы контакта ввиду ограниченности своего прпменения не представляют, как пам кажется, особого интереса. Остается упомянуть о третьей степени обобщений, з» которой закрепляется общесемиотическпй статус риторики. Риторические фигуры, то есть результат применения четырех базовых операций, встречаются не только в рамках языковой коммуникации. Уже давно художники и искусствоведы говорят об «изобразительных метафорах» (ше1арЬоге р1аз|щпе). Не поддаваясь соблазну поверх- постных обобщений, мы тем не менее убеждены в том, что можно провести параллель между различными видами художественного выражения к описать основные используемые в них операции в рамках предлагаемой нами схемы. И тогда глава, посвященная указанным вопросам, должна рассматриваться всего лишь как набросок того, что в принципе может быть достигнуто в дальнейшем.

Иалагая несколько гипотез относительно форм повествовательности (де 1а пагга1[оп) — категории, которая объемлет пе только языковые способы выражения, — мы делаем лишь первые шаги в этом направлении. Теперь остается лишь уточнить соотношение двух понятий, о близости которых мы говорили, приступая к нашей теме: это — поэтика и риторика. Поставить рядом две эти древние дисциплины — идея не новая. Все мы по меньшей мере смутно ощущаем, что опи очень тесно связаны друг с другом; так, издатели, например, объединяют в одном томе Поэтику и Риторику Аристотеля или же выпускается Словарь Поетики и Риторики (см.

М о г1е г 1961) . Добросовестный составитель этого словаря даже не уточняет, почему он решил впрячь в одну упряжку обе эти дисциплины: он только напоминает нам о том, что Французская Академия уже на втором своем заседании г 1635 году составила рекомендательную записку об «учреждении риторики и поэтики» (26-й параграф устава) [1). И поскольку не приходится надеяться на то, ч~о сия просвещенная корпорация приведет в исполнение свой проект, мы можем, вслед за господином Морье и некоторыми другими энтузиастами, посодействовать ей в этой работе.

Но нужно сначала выяснить направление нашей деятельности: как же все-таки соотносятся риторика и поэтика? Учитывая вышеупомянутое утверждение о том, что теория фигур далеко не исчерпывает предмет риторики в том смысле, как ее понимали классики — это оправды- 67 0БЫДЕННЫИ ЯЗЫК (лонлтле! ОБРЯЗНЫИ ЯЗЫ (слало) Оэтическии язык (леще| Само собой разумеется, что здесь речь идет лишь о преобладании того или иного аспекта в рассматриваемых языках: в любом из пих в известной степени присутствуеот все три аспекта. Яаык литературы может создавать свою собственную «реальность» только потому, что в ием слабо выражен референт, а в обычном языке абстрактпый смысл главенствует только благодаря виртуальпому существованию вещей. бо влет использование Перельмаиом выражения «новая риторика» нрименительпо к теории аргументации,— риторика в нашем понимании является дисциплиной, изучающей специфику языка литературы.

Под гпюзтикой» же мы понимаем пауку, вскрывающую суть общих принципов позаии, имен в виду, что поэзия з»г1«$о зепзп есть самое яркое проявление литературного начала. Поставленная таким образом проблема сводится к тому, чтобы изучить вклад науки риторики в общую сумму объективпых знаний о литературе, притом что риторика не повеет дать исчерпывающее представление об этом предмете. Цв.