Общая риторика (Ж. Дюбуа, Ф. Пир, А. Тринон и др.), страница 8

Как верно заметил Поль Валери, поэзия — это литература, «сведенная к квинтэссенции своего активного начала». Принятая намаз условяость в словоупотреблении небезупречна, по опа обеспечивает большую простоту изложения. Согласно традиции, поэзию можно определить как «искусство владения языком» (1'аг« Йп 1апдайе), однако следует туг же обратить внимание читателя на неодяозначпосзь этого определения Одно из значений слова «искусство» вЂ” уненпе, совер>пенство в исполнении. Если распшрить это зпаченпе, то слово «искусство» »жжет быть понято как свод правил, обеспечивающих совершен- " Да>ее сп>па езитературв» и «литературность» часто будут использоваться именно в этом специфическом значении — Прим перев 37 ство исполнения.

Так, у схоластов логика — это искусство рассуждения, однако можно овладеть и искусством любви, искусством быть дедушкой, а также многими другими видами искусства вплоть до искусства жить и искусства умирать, В другом своем значении «искусство» (1'аг~ г)е) обозначает различные виды творческой деятельности, связанной с достижением эстетического аффекта, причем исходный материал и средства каждого из этих видов отличаются от материала и средств остальных видов. При интерпретации выражения «искусство владения нзыком» можно воспользоваться первым толкованием н считать, что целью поэзии является получение адекватного и естественного выражения, и, следовательно, поэзия есть не что иное, как правильное использование языковых средств.

Мы не разделяем этой точки зрения, однако она имеет»«но«о авторитетных защитников, и поэтому па пей следует остановиться особо. Мы имеем в виду в первую очередь Бенедетто Кроче, который в своей «Эстетнгге», опубликованной в 1902 году, смело отождествил поннтия искусства н выражения, как, впрочем, выражения п интуиции; таким образом, в его концепции лингвистика целиком растворялась в эстетике. Итальянский философ считал, что мысль не предшествует ее выражению и поэтому язык нельзя рассматривать как средство коммуникации. «Оп возникает спонтанно вместе с выраженным с его помощью представлением».

Неразрывно связанное с «выражаемым» само выражение относится к области «созерцания», а не к практике. Таким образом, учеяис Кроче по некоторым основным пунктам противостоит соссюровской доктрине, против которой он в каком-то смысле выступал еще до ее появления (1.акт веге 1936, в осооенности гл. Ш; см. также 1 е го у 1953). В оттичне от швейцарского ученого игальянсмнй философ отрицает существенность разграничения между языком и речью, и уж во всяком случае примат языка по отношению к речи, Система не предпгествует своей реализации — с этим допущением согласился бы и Соссюр,— самой системы попросту не существует. И уж совершенно нелепо, по мнению Кроче, полагать, что человек говорит так, как того требует словарь и грамматика.

Анализ лингвистических катогорий признается совершенно нелишним, так же как, впрочем, и распределение литературных произведений но различным жанрам или школам, или составление перечня риторических фигур. Никаких фигур не существует, и если прямой смысл уместен, то рождается прекрасное, поскольку прекрасное — это всего лишь определя»ощео свойство выражения.

(И наоборот, образное выражение, если оно прекрасно, всегда уместно.) Строго говоря, пег никакой разницы между «удачностью» или «красотой» выражения и самим его существом, ибо выражение существует только благодаря своей эстетической значимости. Отсюда следует, что говорить в полном смысле слова умею~ только поэты, а простые смертные говорят постольку, поскольку опп тоже в какой-то степени поэты. Только эмпирически 1юпю 1оцпепз отличается от Ьото роейспз: лишь из сообрая»ений удобства некоторые люди, обладающие богатой и сложной «интуицией-выражением», называются поэтами. При таком унифицирующем подходе, как у Кроче, где «философия языка и философия искусства суть одно и то же», ничто ве мешает пам рассматривать словесное выражение как модель любого выражения, например выражения средствами живописи или музыки, поскольку собственно вербальный аспект словесного вырез(ения сам по себе не представляет интереса, И в самом деле, с эстетической точки зрения выражение является акте»«духовного творчества, абсолютно законченным образом в нашем сознании, для которого специфика определенной материальной среды, в которой он воплощается, несущественна.

Все, что касаетсн техники, относится к области практики. В области теории, куда, собственно, и входит искусство, не может быть особой эстетики для каждого конкретного случая: дать определение одному виду искусства — это все равно, что дать определение всем его видам. Мы, естественно, не ставим перед собой цели дать подробный анализ эстетической концепция Кроче и не претендуем тзкже на то, чтобы разом опровергнуть доктрину, которая так плохо поддается критике.

Просто для нас важно было напомнить здесь об основных положенинх концепции, которая сразу же противопоставила себя современным попыткам создать пауку о литературе. Ибо в рамках современной эстевикп исследователи пытались разработать методику анализа именно тех явлешш, которые Кроче считал не поддающпмися анализу. Мы не утверждаем, однако, что все положения, которые в свое вг»е»»я он так рьяно защищал, сейчас преданы забвению.

Можно даже сказать, что основной тезис Кроче— в котором получают развитие идеи Ф, де Санктиса,— 39 а ипенно, что искусство является формой, и только формой (форма про«пвопос валяется здесь материи, а ие содержанка»), в напш дпп более за~уэлен, чем когда бы то ни было. Отождествляя искусство и язык, 1(роче тем самым отвергал возможность подхода к искусству как к языку, когда искусство рассматривается как сообщение, а последнее сводитсн к своому содержаптпо, поскольку в эстетической копцетщия 11роче сообщение — это всего лишь сообщение и больше ничего. Теперь мы с полным оспованием можем перейти от кош»опции Б. Кроче к Р. Барту, от итальянского философа к французскому пеоритору.

Для Барта «литература есть пе что иное, как нзык, то есть система знаков: суть ее не в сообщении («незвале), а в самой этой системе» (В а г$1те з 1967, с. 134). Существенным с точки зрении лктературкосю«является не то, что передаетсн сообщением, а само сообщение как система. Неважно, что здесь речь идет о литературе, а не о поэзии, поскольку Кроче относил к поэтическим произведениям как «Цзеть1 зла», так и «Госпожу Бовари», а новая критика, со своей стороны рассматривая вопрос о литературности (1йегаг1- «е), имеет в виду как романистов, так и поэтов. Таким образом, мы имеем полное право провести параллель между определением Барта и высказыванием поэта Рэнсома, заимствованным Р. Якобсоном: «Поэзия — это осооый язык» (1).

Разумеется, это определение не сводится к тому, что поэзия и есть язык как таковой («пскусство владения языком» в смысле правильного использовапия языка). Это определение также не отождествляет поэзию с одним из существующих языков («искусство владения языком» было бы тогда чем-то вроде искусства обращения с бронзой, когда имеется в виду не совершенствование бронзы, а эстетическая деятельность, для которой бронза является лишь материалом) . У Якобсона, так же как и у воспринявших его идеи приверженцев новой критики и семиотики, заявление о языковой природе поэзии означает, что в компетенцию лингвистики включается изучение особых языковых стр1ктур, а именпо структур поэтических.

Но мы увидим, что при таком чисто лингвистическом подходе исслодователь в конце концов будет вынужден пр1«знать, что поэзия ве может рассматриваться как язык. Определение поэзии как одного из ряда других языков нельзя считать окончательным. Ото не более чем рабочее опреде- 40 ление, его можно рассматривать как окончательное только в эмпирическом плане, с теоретпческой н'о точки зрения это всего лишь некоторьгй этап исследований.

Наги тезис состоит, таким образом, в том, что особенности поэтического языка таковьц что они в коночном итоге заставляют отказаться от определения поэзии как языка. Но именно выявление этих особенностей приводит нас к выводу о неязыковой природе литературности. У спгпналистов по стили«тико тезис о том, что стиль может рассматриваться как язьп'овоо отклонение (пп ссаг1 1(пдп«1щпе), вы»ъ«взл бе юпючпые я зачастую бесплодные дискуссии. Стиль в самом гпироком смысле определяется обычно как сугдпость литературного начала. Нстественно, было бы наивно считать, что мы, указав па некоторое отличие литературной коммуникации от нелитературной, очень сильно продвинемся вперед.