Общая риторика (Ж. Дюбуа, Ф. Пир, А. Тринон и др.), страница 15

В о о па «967, с. «67 — 188). Но мы знаем, как трудно ученым определять покятия так, чтобы оки удовлетворяли этому требовакию: не свидетельствует ли это о том, что нулевая ступень не является частью того языка, с которым мы реально имеем дело? Именно такой точки зреяия мы хотели бы придерживаться в дальнейшем. Поскольку, с одной стороны, слова, представляющие собой более или мекее обширные наборы сем, являются главными семантическими единицами языка, а с другой стороны, именно они являются тем материалом, из которого строится каш дискурс (повторяем, семы как таковые самостоятельно в язьпсе ке выражены), мы вынуждены включать в дискурс «сопутствующие» семы, которые ие отражают существеикых моментов того, что мы хотим сказать. Абсолютная нулевая ступень (беате лего аЬзо)п) сводилась бы к дискурсу, состоящему исключительно из существенных сев«(зетез еззеп«ге1з), то есть к набору сем, ки одну из которых нельзя вычеркнуть, пе липгвв смысла весь дискурс (а это возможно только в том случае, если подходить к дискурсу с метаязыковой точки зреиия, поскольку семы ке имеют самостоятельного лексического выражеиия в языке).

Во всех наших высказываниях, конечно, удается выразить существенные семы, яо в дискурсе онп появляются в окружении дополнительной, пеобязателькой икформа- ' «„Л)п оЬа«оз«пп сйа«, е« поп пп ой«в» (букв. '... кошка есть копка, а пе вгольпоо ушко', опа« 'кошка' и «1«аз 'угольное ушко'— «с плоти«вски« омонимы, — Прим. перев ). См, О п г г а и с) «967, о, «21 — 122, ции. Эта информация нв избыточна (гваопг?ап?в), но несущественна, побочна (?а1ега1в).

Согласно атой точке зрения, почти все используемые нами в дискурсе обозначения (имена вещей) суть синекдохи. Мы будем называть реальной нулевой ступенью (берге зего рга11с!пе) высказывания, содержащие как все существенные семы, так и сведенный к минимуму, в соответствии с возможностями словаря, набор побочных сем. Напомним пример, приведенный когда-то?Каном Но- ланом. рассмотрим следующие высказывания: Ап, с'ея1 бокс 1оП Т1епя, чоПа 1'о1яеап. П п'у а рав де допев, с'ея1 1пй Асгб, 1е чо1с1.

Воп, Тп гаррПг?пея. Яа1пФ а 1а чопяа1Пе. Воп)опт, 1о1. Сошшеп1, чопя? ЕЬ, П еят 1оп1 1е шеше агг1че. 11по1? с'ея1 Фо1, 1сН Те чоПЙ, яо1яеапшп. С'ея1 чоия оп то!ге 1аптбше? С'еяг а сеьсе 'лепте цп'оп 1е чо11? Лп, ап, 1е рпепошепе цп! яе шоп1ге. С'ея1 бокс 1о1, спеге ЕПяе. То1, рав рояя!о)е! АЬ, епйп 1оП Моп Р1еп, а1огя, с'ея1 чопя? Оп яе Пешапда11 се цпе $п раича?я 1оп1ге. ЪГопя, яа1п$! Е$ а1огя, 1п 1'агпепея? Тп ая дго1ешеп$ рНя 1оп шошеп1 ропг Гашепег.

Ср. русск.: Лх, зто ты! Никаких сомнений быть не может, это он. Черт, вот и он, Ну вот, явился. Как, это вы? Как? 'Гы, здесь? Вот и ты, крошка. Попозже не мог прийти? Гляди, явление Христа народу! Ты? Не может быть! ?о Наконец-то ты пригпел! й(ы уже начали беспокоиться, куда ты пропал. Пораныпе нельзя было прийтн? Я вижу, ты не очень спешил и т. д. Дегко видеть, что за каждым из этих высказываний скрывается одна и та же пулевая ступень «Вот и ты». О другой стороны, если на уровне нулевой ступени героя рассказа в какой-то момент должны убить, нам придется при переходе от нулевой ступени к собственно тексту выбрать орудие убийства, даже если конкретные свойства этого орудия не должны никоим образом повлиять па дальнейший ход событий.

Триады Проппа — Бремона [11 формулируются в очень общих выражениях (Вгешоп 6 1964). Опи представляют собой не что иное, как нулевую ступень повествования. Но когда в русской народной сказке происходит актуализация высказывания «Х дает гарантию Ъ'-у», то обязательно выбирается конкретный объект, которыи будет служить этой гарантией, а тагпке конкретные, хотя и несущественные для повествования обстоятельства, при которых эта гарантия дается. Итак, наше определение нулевой ступени будет скорее эскизом, нежели инструментом анализа до тех пор, пока мы не опишем конкретные процедуры для ее получения.

Здесь мы хотели лишь ознакомить читателя с этим вызывающим бесконечные дискуссии вопросом (см., например, Тонкого» 1967) н указать на то, что нулевая ступень находится вне обычного употребления языка. Таким образом, мы рассматриваем нулевую ступень как некий «предел». 2.1.3.

Субъективные вероятности (оправданные ожнда. ния). Чтобы не давать определение часто неуловимой норме, можно в принципе разработать эмпирическую процедуру определения нулевой ступени на основе утверждения типа: «Нулевая ступень какой-либо позиции — это то, чего ожидает в данной позиции читатель».

Вводя в рассмотрение на этой стадии исследований точку зрения читателя, мы уже сейчас приводим аргумент в пользу тезиса, который будет доказываться в глазе, посвященной «атосу», к который сводится к тому, что воздействие фигуры не содержится в самой фигуре, а возникает у читателя в качестве ответа на определенный стимул. Предлагаемая процедура (для проверки действенности которой 71 сейчас разрабатывается эксперимент ~Ц) основывается на субъективных вероятностях, то есть на знаниях читателя: 1) о коде (словаре, грамматике, синтаксисе), 2) об общем семантическом универсуме (исторни, культуре, науке), 3) о частном семантическом универсуме (знания о других произведениях того же автора), 4) о содержании текста, непосредственно предшествующего данному сообщению (о введенных в рассмотрение, яо еще не полностью «изживших» себя в пределах данного повествования классемах).

Легко видеть, что полученная таким образом нулевая ступень пе будет слагаться из конкретных слов в соответствующих позициях, ей, скорее, соответствует список ограничений на элементы, которые могут занимать ту или иную позицию. Связь с оппозициями теории информации (ожидаемое/непредвиденное и банальное/оригипальное) здесь очевидна; такой подход в перспективе может быть использован и в экспериментальной поэтике. 2.1А.

Статистические характеристики словаря. Некоторые исследователи пытались определить факт литературности как особое явление, исходя из сравнения частоты встречаемости различных слов в том или ином произведении со списками так называемых «нормальных» частот, полученных на основе достаточно больших выборок. Таы называемый «список Ван дер Беке» является примером такой нормы, прнравпиваемой к нулевой ступени, в сравнении с которой можно измерить отклонение. Мы не будем здесь обсуждать вопрос о научной ценности этого метода и заметим лишь, что он предполагает более масштабное в эстетическом плане исследование стили, в то время как мы ограничиваемся более узкими эстетическими рамками.

2Л.5. Изотопия. А.-Ж. Греймас настаивал на понятии изотопии как семантической нормы дискурса, В любом сообщении или тексте слушатель или читатель хочет видеть «нечто цельное в смысловом отношении» (см. 1»ге 1- ш аз 1966, с. 69). И в самом деле, для того чтобы коммуникация была достаточно эффективной, в сообщении не должно быть неясностей, двусмысленностей, а это достигается, в частности, благодаря сильной избыточности морфологических категорий. Поскольку в нашем понимании литературное сообщение (или риторическая функция) стра»кает как реально присутствующую в нем ступень отклонения, так и реально отсутствующую, но в принципе выводимую нулевую ступень, мы считаем, что оно явным образом нензотопно (то есть двусмысленно) .

В некоторых случаях (например, для метафоры) риторика очевидным образом нарушает правила лексического кода и в то же время правила изотопии, но бывают случаи, когда правила лексического кода соблюдаются и только отсутствие изотопии указывает на наличие фигуры. Это происходит в случае антанаклазы и антиметаболы, которую мы рассмотрим ниже: Ье ссеиг а эеэ га1эопэ цпе )а га1эоп по сснпл раэ (Раэсае) брие. еУ сордца есть свои доводы, неведомые рассудку'е (Паскаль) .

С другой стороны, понятие изотопии позволяет выработать более общий подход к фактам риторики. До сих пор мы исходили иэ того, что литературное сообщение определяется относительно единственной исходной модели, рассматриваемой в качестве нормы. Метасемемы (или тропы), например, придают словам новый, быть может бо лее «очищенный», смысл. Этот семантический разрыв, безусловно, очень интересен для читателя, он является для него источником положительных эмоций. Таким образом, читатоль дает эстетическую оценку сообщению, исходя из того, что в нем реально отсутствует.

Этого обстоятельства уже достаточно, чтобы дать определение риторической функции. Но совсем не очевидно, что возможен только такой, бинарный подход к использованию языка, Отсутствие иэотопии необязательно сводится к двойнои иаотопии. Действительно, в некоторых сообщениях имеются в виду несколько возможных толкований, причем ии одно из них пе может претендовать на привилегированный по отношению ко всем остальным статус нулевой ступени: так, под «западней» у Золя имеется в виду и кабак, и вывеска кабака,и алкоголь,и социальное зло. Эта нарочитая множественность интерпретаций,по-видимому, является постоянным фактором для литературы, * Здесь: га1»опь 'причина, довод', га1»опе — 'рассудок'. — Прпм пере«.

7З как на то указывает средиевекован теория четырех смыслов, но крайние проявления этой множественности мы находим у современных писателей, в частности в произведениях Джойса, где она возведена в систему. Так, в <Поминках по Финнегану» («Ртппеяапз Чга)«е») «пара Шем — Шаун не только все время меняет свои имена, но и перевоплощается то в Авеля и Каина, то в Наполеона и Веллингтона, то в Джойса и Уиндхема Льюиса, то в пространство и время, то в дерево и камень» (Есо 1966, с. 259).

Легко видеть, что в таких случаях образная а ступень (бенге йбпге) уже не занимает подчиненного положения относительно нулевой ступени, и эта зависимость заменяется согласованной системой нескольких изотопнй. Существование подобных явлений никоим образом не ограничивает области применения нашего подхода. Теория множественности смысла предполагает предшествующую формализацию теории двойного смысла, которой, впрочем, достаточно для того, чтобы объяснить значительную часть фактов литературы.