Диссертация (972184), страница 34
Текст из файла (страница 34)
«Какие же у него грехи? – вопрошает Ваня. –Он ведь совсем святой – старенький и сухой, как и все святые. И ещеплотник...»438 Сам же Горкин в беседах со своим воспитанником отрицает своюсвятость:–Ты будешь преподобный, когда помрёшь? – спрашиваю я Горкина.–Да ты сдурел! – вскрикивает он и крестится. И на лице у него испуг. –Меня, может, и к Раю-то не подпустят… У меня грехов…–А тебя святым человеком называют! И даже Василь Василич называет.– Когда пьяный он… Не надо так говорить 439.Похожими чертами наделены скрытые праведники, ламедвовники, окоторых вспоминает юный Шмуэль.
В соответствии еврейской мистическойтрадицией, таких праведников на земле 36, и именно благодаря их молитвам Мирвсё ещё не погрузился в пучину Хаоса. Впервые упоминание 36 праведниковвстречается у амораев440, в трактате «Санхедрин» (лист 97), с выведением числа36 из гематрии «ламед»-«вав» в стихе «Счастливы те, кто живет в постоянноможидании сближения с Ним» (Исаи.30:18). В трактат Хулин (ивр.)מסכת חוליןрассказывается, что существуют 36 праведников в Израиле и столько же – вне его.Во всех этих случаях не говорится о скрытости праведников, и несмотря насогласие о зависимости существования мира от существования этих праведников,сама эта тема не привлекала особого внимания и не имела существенногозначениявплотьдоСредниxвеков.Хотяобразтайныхправедниковприсутствовал в еврейской традиции и раньше, только к XVIII веку438Там же. С. 59.Там же.
С. 91-92.440Амораи-законоучители и лидеры еврейского народа, жившие в период после завершенияМишны (начало III в.) и вплоть до завершения как Иерусалимского (IVв.), так и Вавилонского(V в.) Талмуда.439153представление о скрытости окончательно соединилось с преданием о тех 36праведниках, благодаря которым спасается наш мир.Мотив скрытых праведников, ламедвовников, часто появляется в хасидскихпреданиях и используется для обоснования идеи, противопоставляющей хасидизммиснагдизму441: талмудическая ученость не обязательно является необходимойдля достижения высокой степени духовного совершенства.
Именно из хасидскихпреданий442 Агнон почерпнул идею о людях из народа, скрытых праведниках,которые умирают в тот момент, когда осознают свою святость. На страницахрассказов цикла «В шатре дома моего» не упоминается наставник юного Шмуэля,однакооченьчастовстречаетсяобразбедняка-простолюдина,которыйуподобляется Мессии: «В стороне от дороги я приметил того самого нищего. Онсидел на груде камней и перевязывал свои раны. Одежда его была изорвана вклочья, эти лохмотья не годились даже на то, чтобы прикрыть его раны. Он тожеувидел меня. Раны, пылавшие на его лице, уставились на меня, как глаза –обжигающим взглядом.
Сердце мое замерло, задрожали колени, в глазахпотемнело и все пошло кругом. Но я взял себя в руки, склонил голову переднищим и сказал: «Шалом!» И он ответил мне: «Шалом!»Солнце остановилось посредине небосвода, кругом не было видно ни души,но Он, благословенный в милосердии Своем, восседал на небесах и, взирая наземлю и на раны нищего, осиял их Своей благодатью.
Я начал расслаблять узел наплатке, чтобы глубже вздохнуть, – меня душили слезы. Не успел я еще развязатьплаток, а сердце мое запрыгало от восторга, и то сладостное чувство, что441Миснагеды Миснагдим, митнагди́м, миснагиды (от ивр. ִמ ְתנַגְדִים, в ашкеназскомпроизношении миснагдим; буквально- «противящиеся», «возражающие», единственное число— митнагед) – название, которое дали себе противники хасидизма – раввины, считавшиекнижную учёность одним из основных столпов иудаизма. Впоследствии, в результатемноголетней полемики с хасидами, формируется самостоятельное религиозное течениеВедущая роль в создании активной оппозиции хасидизму принадлежит Виленскому ГаонуЭлияху бен Шломо Залману, благодаря которому Литва стала центром митнагдим (литваков).Влияние глав хасидизма зиждилось на непререкаемом авторитете их личности и деятельностикак лидеров общин, а для Элияху бен Шломо Залмана и его последователей основнымкритерием, определяющим положение человека в обществе, по-прежнему, былараввинистическая ученость.442В период написания рассказов цикла «В шатре дома моего» Ш.Й.
Агнон совместно сфилософом М.Бубером занимался изучением хасидского фольклора.154завладело мною, возросло и усилилось многократно. Я снял с себя платок ипротянул нищему. Он взял платок и обмотал им свои раны. В это мгновение из-заоблаков просияло солнце и погладило мою шею.Я оглянулся по сторонам: кругом не было ни души, только груда камнейпокоилась предо мной, сверкая отраженным светом солнца. Я стоял, ни о чем недумая. Потом сдвинулся с места и направился домой» 443.Если в русской литературе образ человека из народа носил, как правило,положительную коннотацию, то в новой литературе на иврите всё обстоялонесколько иначе.
Подобное описание едва ли могло встретиться в текстахсовременников Агнона, писавших на иврите. Как правило, жизнь местечка,скрытых праведников, ютящихся в жалких лачугах, сидящих на паперти ивозносящихВсевышнемумолитвуоспасенииМира,описываласьуничижительно. Возможно, причиной такого отношения был сословный разрыв,который очень болезненно переживали ивритоязычные писатели, они стремилисьвырваться из стен гетто к «свету, солнцу, теплу» европейского Просвещения,вследствие чего мир простых евреев виделся им «тёмным царством»,затягивавшим героя: «Прошло несколько лет с тех пор, как он вернулся изуниверситетского города увенчанный короной победителя и с воодушевлениемприступил к выполнению своих обязанностей в забытом Богом родном местечке.В это самое время доктора Винника охватили юношеские порывы, страстноежелание явить миру все сокрытые в нём силы, появилась потаённая мечтавозвыситься над окружающим, так, чтобы все они снизу взирали на него,исступлённо восторгаясь его мудростью… С бедняками доктор Винник вёл себятак, словно не существовало уже той ниточки, которая связывала его с их миром.Однако,будучиинтеллигентнымчеловеком,Винникпыталсяскрытьмизантропию, которая охватывала его при посещении небогатых пациентов:придя в их дома, он никогда не выказывал высокомерия; напротив, доктор охотноподдерживал беседу, обильно приправляя свою речь остротами и прибаутками, с443Агнон Ш.Й.Платок [Электронный ресурс].
URL:http://heblit.org/0txt/sha01.html#z_toc_019(дата обращения:16.05.2015 ).155нескрываемым удовольствием общался с женщинами и восторженно тискалмладенцев»444.Юному Шмуэлю чувство мизантропии чуждо 445, он видит частичку Господав каждом человеке, особенно восхищаясь людьми из народа, такими как нищий израссказа «Платок» или писец рабби Элимелех, «который был бедняком и жил вглинобитной хижине, где не было даже стула, чтобы присесть. Раби Элимэлехимел обыкновение говорить: «Мудрецы наши, благословенна их память, сравнилиэтот мир с прихожей, а мир грядущий – с чертогом. Человеку, поспешающему вчертог, к чему ему стул для сидения в прихожей?» 446.
Как и в тексте Шмелёва,описание людей из народа сопряжено у Агона с устной традицией. При встречеили упоминании людей из народа Шмуэль, ссылающийся обычно на текстПисания, вкрапляет в своё повествование цитаты из мидрашей или хасидскихпреданий.Бучачский Шмуэль и замоскворецкий Ваня проводят много времени,взаимодействуя с животными, особенно с птицами. «Пришла весна, и соловьёвкупают, а то и не будут петь – сообщает Ваня, – Птицы у нас везде. В переднейчижик, в спальной – канарейки, в проходной комнате – скворчик.
В спальне отца– канарейка и чёрный дроздик, в зале – два соловья, в кабинете – жавороночек, идаже на кухне у Марьюшки живёт на покое, весь лысый, чижик, который пищит –«чулки-чулки-паголенки, когда застучат посудой. В чуланах у нас множествовсяких клеток с костяными шишечками от прежних птиц. Отец любит возиться сптичками и зажигать лампадки, когда он дома»447. Не случайно, что «птички»соседствуют в этом описании с «лампадками», ведь птица в христианствеассоциируется с душой. Уже в самом начале повествования даётся намёк на то,444Berkowitz I.D Talush//Kitvey I.D. Berkowitz (Беркович И.Д. Оторванный//Сочинения И.Д.Берковича, перевод с иврита- наш), Т.1, Тель-Авив, 1964.
С. 30-31.445Важно отметить и тот факт, что Шмелёв также отходит от традиционного изображения миракупечества, у него это уже не «Тёмное царство», но «Небесный Иерусалим».446АгнонШ.Й.Двепарытфилин[Электронныйресурс].URL:http://heblit.org/0txt/sha01.html#z_toc_019 (Дата обращения:16.05.2015)447Шмелёв И.С. Лето Господне. М.: Синергия, 1998. С. 71.156что душа Сергея Ивановича отлетит. Кроме того, «птицами Божьми» Ваняназывает нищих, которых принимают в их доме на Рождество.В доме Шмуэля живности значительно меньше, потому что питомцы моглиотвлекать мальчика от учёбы. Удивительно, что они вообще были, ведь всоответствии с опросом, проведённым в еврейских местечках в 1903 году, дети неимели ни малейшего представления об обитателях близлежащих лесов: «Детям изеврейских местечек задавали разные вопросы, в частности, бывали ли они в лесу ивидели ли они в своей жизни живую белку.
Белку видели всего два процентаопрошенных – а ведь это были ребятишки из местечек, лес с белками начиналсясовсем недалеко, в конце улицы. Просто это было не принято – интересоватьсябелками, престижно было сидеть и учиться, учиться… Книга вместо белки…» 448Шмуэль относился к этим счастливым двум процентам, о чём повествует рассказ«Птица». Птица у мальчика всего одна, но она воспринимается им какмистическое существо, как Шехина, женская эманация Божества, крылья которойпростёрты над народом Израиля: «Моя мать, да почиет она в мире, заправилакрупу яичным желтком и выставила в окно, на солнце.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
