Диссертация (972184), страница 32
Текст из файла (страница 32)
Получается, что Агнон полностью оправдывает свойпсевдоним, трижды (сакральное в иудаизме число, ассоциируемое с БесконечнымСветом) становясь брошенным, «оторванным». Тем не менее, он, в отличие отсвоих предшественников, не занимается описанием ужасов окружающего мира исобственного душевного разлома, вызванного этими печальными событиями.Увидев крах местечка, Агнон не стремится зафиксировать его в своих рассказах,напротив, он пытается стереть из памяти увиденное, убежать от пугающейреальности и воссоздаёт Бучач времён своей юности; ему хочется, «остановитьмгновенье», сохранив дорогой ему мир Традиции, не допустив его раскола.Обратим внимание, что, в отличие от Бабеля в «Конармии», писатель стремитсяне описать исторические перемены, но противопоставить им модель идеальногонационального мира.Как говорилось выше, сюжет о расколе миров Агнон, большой знатокеврейской мистики, почерпнул из лурианской Каббалы.
В соответствии с учениемИцхака Лурии415, изначально мир был создан прекрасным и гармоничным, но невыдержал этой гармонии. Мы живем в расколотом мире, через который проходит414Интересно, что Владимир Маяковский, вручая своему другу Роману Якобсону только чтоизданный сборник стихотворений, подписал его «Ромику и его домику», адресуя, такимобразом, подарок Якобсону и его жене.415Рабби Ицхак Лурия Ашкенази (1534 - 1572) - иудейский богослов, создавший новоенаправление в еврейской мистике.144трещина, и только через героические усилия многих поколений можно исправитьнадтреснутый мир – 'летакен', буквально «починить». Областью починки, 'тикун',является весь наш мир, в котором большая часть Света уже заключена в новыесфирот416, образующие в своем высшем проявлении «предвечного человека»Божественной эманации – Адама Кадмона.
Лишь отдельные искры и осколкисосудов всё ещё пребывают в плену злых сил, называемых скорлупами – клипот.Задачей человечества является освобождение пленных искр, собирание осколковдревних сосудов, и возвращение их к Первоисточнику. 'Тикун', то естьисправление, починка надтреснутого мира – это и есть самая главная работачеловека в мире.
Эту работу возглавит и завершит Машиах, Мессия, с приходомкоторогосовершится'геула'.'Геула'–важнейшеепонятиееврейскойисториософии, которое по-русски можно передать как «Спасение», «Избавление»,«Освобождение», «Возрождение». Избавление неотделимо от Исправления, онорождается из диалога творения и Творца, и, одухотворяя косную материю,достигнет кульминации в воссоединении Пресвятого Благословенного и егоженской сущности, Шехины.С приходом Мессии будет восстановлена целостность мира, но в настоящемон не таков.
Повреждена сама ткань мироздания. Трещина, проходящая черезмиры, разрывает связи между Всевышним и Его народом, между народом иличностью, между прошлым и настоящим, между влюбленными, междусупругами. Люди не выдерживают гармонии точно так же, как ее не выдержалмир в целом.416Сфирот – каббалистический термин, обозначающий десять стадий эманации, происходящейот Эйн-соф(трансцендентного Божества) и образующей царство проявления Бога в Егоразличных атрибутах. Каждая отдельная сфира указывает на один из аспектов Бога в Егокачестве Творца, образуя в то же время целый мир Божьего света в цепи бытия.
Все сфирот,взятые вместе, образуют «древо сфирот», рассматриваемое как динамическое единство, вкотором проявляется активность Бога. Ритм раскрытия сфирот определяет ритм всего творенияи различим на каждом из его уровней.145Бучач417, описываемый Агноном в рассказах цикла «В шатре дома моего» (ивообще мир детства), представляет собой модель мира, который не зналкосмической катастрофы и не лишился своей целостности, именно поэтомурассказчиком выступает не Шмуэль Йосеф Агнон (вполне возможно, чтофамилию писатель поменял именно из-за её созвучия с родным городом, которыйон безвозвратно покинул), человек, живущий в расколотом мире, а юный ШмуэльЧачкес, часть того, идеального, микрокосма.
Интересно и то, что идишский мирместечка Агнон описывает на языке иврит. Как известно, одной из важнейшихособенностей еврейской культуры ещё с библейских времён был диаспоральныйбилингвизм, когда один язык (арамейский, идиш, ладино) использовался вкачестве разговорного, а другой (иврит) был «высоким» языком литургии.Разговорные языки (в данном случае речь идёт об идише) имели достаточнонизкий статус, их нередко называли жаргонами, а литература, создававшаяся наних, была предназначена, как правило, для женщин, которые не обучалисьлойшен-койдешу (Святому языку).К такого рода «низкой» литературе можно отнести сборники «Бове майсес»(переложение сказаний о Бове-королевиче) и «Цену у рену» (пересказ историй изВетхого Завета).
Впоследствии на идише возникнет вполне серьёзная литература,но, как правило, её предметом становится описание жизни местечка, на иврите жео столь «низкой природе» всё ещё не говорят. Более того, даже в произведенияхидишских (Менделе Мойхер Сфорим) авторов местечко очень часто становитсяобъектом сатиры, описывается, как «тёмное царство», в котором невозможноразглядеть лучи света. Агнон, написавший свой сборник на иврите, подчеркнул,таким образом, Святость местечка; о родном Бучаче он говорит на том же языке,каким пророки пользовались, воспевая Иерусалим. Мы опять приходим к образу«святого места», к которому стремится в конечном итоге герой национальногомира. Типологически схожие методы можно обнаружить и в творчестве русского417В данном цикле рассказов Агнон отходит от традиции идишской литературы (МенделеМойхер Сфорим, Шолом-Алейхем), в которой символизация пространства, сохраняющегонациональную и историческую характерность, была подчёркнута вымышленными топонимами:Егупец, Касриловка, Глупск.146писателя И.
С. Шмелёва, который, оказавшись, как и его ивритоязычный собратпо перу, в эмиграции, попытался воссоздать идеализированный вариантушедшего национального мира в тексте своего романа. Быт купечества,традиционно являлся объектом сатиры (как и местечко – в творчествепредшественников Агнона), воспринимался как «тёмное царство», однако ввоспоминаниях автора он приобретает ореол святости.Как отмечает Л.
А. Трубина, «естественное, размеренное, векамиустановленное течение жизни воссоздается в «Лете Господнем» в мельчайшихдеталях и подробностях. Определяющей при этом становится функция памяти,которая удерживает и передает будущему не просто ушедшее прошлое, но обликРоссии исторической, православной. «Это – мое, я знаю... И все я знаю... И дымпожаров, и крики, и набат... –все помню!» Тема древней русской истории,полной запаха пожаров, пройдет через все произведение. Шмелев добиваетсямаксимального художественного эффекта, используя прием двойного зрения:восприятиеребенканепосредственностипереданоичистотечерезвосприятиевпечатленийвзрослогодетствачеловека.добавляетсяКопытумудренного жизнью человека, для которого Россия – это и есть святая Русь»418.Главным героем, а по совместительству и повествователем 419, у Шмелёва иАгнонаявляетсяребёнок.МальчикВаняизЗамоскворечья,которыйвоспринимает мир как «текущее естество времени» 420, и юный Шмуэль, дни иночи проводящий за чтением древних фолиантов.
Взрослые Иван СергеевичШмелёв и Шмуэль Йосеф Агнон не могут выступить в роли повествователей,потому что стали частью уже совершенно другого мира, мира надломленного,профанного, они, подобно героям древних мифов о святой земле, навеки потеряливозможность вернуться в совершенный город детства, они ритуально нечисты, вотличие от маленьких Вани и Шмуэля, которые становятся хранителями ключей418Трубина.Л.А. Историческое сознание в русской прозе 1-й трети ХХ в. : Проблематика.Поэтика. – Автореф.дис…док. филол.наук: 10.01.01. М.,1999.С.33.419Повествователем является и Кирилл Лютов, однако он описывает крах национального мира;и даже целого комплекса миров.420Великий Канон св.
Андрея Критского, цит. По Н.М. Солнцева.Иван Шмелёв. Жизнь итворчество, с. 282.147от врат утерянного Эдема; именно они выступают проводниками читателя помиру, не знавшему Катастрофы. Тем не менее, иногда в текстах обоих авторов,еврейского и русского, слышен голос взрослого рассказчика. «Подарки отцазаслуживают многих похвал, но ни к чему восхвалять преходящее, утраченноебезвозвратно. И все же один замечательный подарок достоин особого рассказа –подарок, который благословенной памяти отец в тот день преподнес матери, мирее праху»421, – прерывает своей ремаркой взрослый Ш.
Й. Агнон рассужденияюного Шмуэля о подарках.Глава «Рождество» романа «Лето Господне» также начинается обращениемвзрослого рассказчика: «Ты хочешь, милый мальчик, чтобы я рассказал тебе пронаше Рождество. Ну, что же… Не поймёшь чего – подскажет сердце»422.
Востальном же – большая часть повествования ведётся от лица ребёнка. Несмотряна то, что мальчики растут в окружении разных культур, их мировидение оченьпохоже, они оба воспринимают мир через запахи, краски и звуки, воспринимаютего восторженно423. «Радостное до слёз бьётся в моей душе и светит» 424, – говоритмаленький Ваня.421«Радостная молитвочка», утро «в холодочке», в церкви всеАгнон Ш.Й.
Платок [Электронный ресурс]. URL:http://heblit.org/0txt/sha01.html#z_toc_002(дата обращения:16.05.2015).422Шмелёв И.С. Лето Господне. М.: Синергия, 1998. С. 124.423 Похожим образом о значимости детского мировосприятия и детства вообще пишетсовременник рассматриваемых авторов, представитель Первой волны русской эмиграцииА.Т.Аверченко: «Всё детство держится на традициях, на уютном, как ритмичный шелест волны,быте. Ребёнок без традиций, без освящённого временем быта – прекрасный материал дляколонии малолетних преступников в настоящем и для каторжной тюрьмы в будущем. Дляребёнка вся красота жизни в том, что вот, дескать, когда Рождество, то подавайте мне ёлку, безёлки мне жизнь не в жизнь; ежели Пасха – ты пошли прислугу освятить кулич, разбуди меняночью да дай разговеться; а ежели яйца не крашеные, так я и есть их не буду – мне тогда ипраздник не в праздник.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
