Диссертация (972184), страница 36
Текст из файла (страница 36)
Может быть, лишь некоторые детали, но не весь сюжет.На мой вопрос, почему же он пишет рассказы от своего имени, Бабель ответил:– Так рассказы получаются короче: не надо описывать, кто такойрассказчик, какая у него внешность, какая у него история, как он одет…» 461.Впрочем, повествователь честен с читателем, давая ему понять, что невсему написанному стоит верить. Рассказ «В подвале» начинается со слов «Я быллживый мальчик. Это происходило от чтения. Воображение моё всегда было459Бабель И.Э.
Ф.А. Бабель (14 октября 1931 г., Молодёново)//Бабель И.Э. Сочинения. М:Художественная литература, 1990. Т.1. С.319.460Об этом см. Погорельская Е.И. Комметарий к рассказу И. Бабеля «История моейголубятни»[Электронныйресурс]//Вопросылитературы2013,№5.URL:http://magazines.russ.ru/voplit/2013/5/9p.html (дата обращения:16.05.2015).461Пирожкова А. Семь лет с Исааком Бабелем // Бабель И. Указ.изд. Т. 4. С.
453-454.162воспламенено462». Маленький Ваня и юный Шмуэль (особенно последний) неменее трепетно относились к книге (в особенности – к Книге книг), однако ихложь минимальна, а дистанция между автором и ребёнком-рассказчиком оченьневелика (сохранены даже подлинные имена, как самих героев, так и ихокружения, в то время как герой Бабеля безымянен: в «Истории моей голубятни»упомянута лишь его фамилия).Кроме того, герой-ребёнок у Бабеля, по замечанию Ж.
Хетени 463, пребываетсразу в двух мирах: традиционном (том, о котором писал Ш. Й. Агнон) и новом,мире, из которого постепенно уходит еврейская традиция. Разрываясь междуними, он вынужден сделать выбор и отдаёт предпочтение не прошлому (темаидеализации которого здесь практически отсутствует), как герой рассказов Ш. Й.Агнона и романа И. С.
Шмелёва, а будущему, постепенно разрывая связь страдицией. Не случайно одной из ключевых в большинстве рассказов о детствеявляется тема побега: «Я думал о побеге464», – этими словами завершается рассказ«Пробуждение». Рассказы «История моей голубятни» и «Первая любовь»,составляющие своеобразную дилогию, заканчиваются побегом от погромов изгорода, где по признанию повествователя, «прошли десять лет… детства» 465. Ноотметим, что в мире прошлого проводником становится именно ребенок, и этотипологически сближает прозу Бабеля с рассматриваемыми текстами Агнона иШмелева.В рассказе «Детство. У бабушки» изображается модель замкнутогонационального мира.
Юный герой, ведущий всю неделю достаточно светский,462Бабель И.Э. В подвале//Бабель И.Э. Сочинения. М: Художественная литература, 1990.Т.2.С.179463Hetényi Z. A Pattern of narrative in Jewish assimilation literature. The child’s eye view- IsaacBabel in a Russian- Jewish, American and European literary context. A comporative illusion //HetényiZ. In the Maelstrom.The History of Russian-Jewish Literature. Central European University Press,2008. pp. 229-257.464Бабель И.Э. Пробуждение//Бабель И.Э.
Сочинения. М: Художественная литература, 1990.Т.2. С.178.465Бабель И.Э. Первая любовь//Бабель И.Э. Сочинения. М: Художественная литература, 1990.Т.2. С.159.163далёкий от следования еврейской традиции, образ жизни, каждую субботу 466должен проводить в комнате бабушки, в которой «было жарко, душно»467, и отэтого рассказчику «всегда бывало тоскливо, хотелось вырваться, хотелось наволю»468, духоте, наполнявшей бабушкину обитель, противопоставляется «лёгкаяпрохлада, неглубокая, веющая холодком страстность» 469, царившая за еёпределами. Интересно и расположение комнаты: «в самом конце квартиры, закухней»470, на отшибе, подобно тому как еврейские местечки располагались наокраинах метрополии.
Именно здесь, раз в неделю, мальчик возвращался ккорням, погружаясь в мир позабытой традиции, существующий совсем рядом, боко бок с прохладой весеннего дня, воскрешаемый бабушкиными историями оцадиках, корчмарях, польском восстании. Направляясь на встречу с Прошлымсвоего народа, он испытывает ощущения, сходные с миросозерцанием героевШмелёва и Агнона; он также воспринимает окружающий его мир через запахи,краски и звуки: «Всё мне крепко ложилось на душу. Если говорили при мне олавке, я вспоминал вывеску, золотые потёртые буквы, царапину в левом углу её,барышню-кассиршу с высокой причёской и вспоминал воздух, который живётвозле этой лавки и не живёт ни у какой другой. А из лавок, людей, воздуха,театральных афиш я составлял мой родной город. Я до сих пор помню, чувствуюи люблю его; чувствую так, как мы чувствуем запах матери, запах 471 ласки, слов иулыбки»472.С не меньшим вожделением и восторгом, чем замоскворецкий Ваня илибучацкий Шмуэль, повествователь, только что помышлявший о побеге, описываеттрадиционную национальную трапезу: «холодная фаршированная щука с хреном466Характерно, что Лютова с еврейством тоже связывают именно субботние воспоминания.
См.раздел 3.2.467Бабель И.Э. Детство.У бабушки//Бабель И.Э. Сочинения. М: Художественная литература,1990. Т.1. С.38.468Там же.469Там же.470Там же.471В рассказе «Пробуждение» говорится о доме, «пропахшем луком и еврейской судьбой», чтоперекликается со славянскими представлениями о запахе еврея.472Бабель И.Э. Детство.У бабушки//Бабель И.Э. Сочинения. М: Художественная литература,1990. Т.1. С.
37.164(блюдо, ради которого стоит принять иудейство), жирный, вкусный суп, жареноемясо с луком, салат, компот, кофе, пирог и яблоки»473. Неслучайно и то, что темаотчего дома, национальных корней, ассоциируется именно с образом бабушки.Несмотря на патриархальность иудаизма, очень часто власть в традиционнойсемье принадлежала праматери 474, т.е. бабушке, и распространялась не только насферу домоводства, но и на принятие важных решений. Об этом феномене пишутмногие еврейские мемуаристы конца XIX – начала XX вв. Например, ЕхезкелКотик: «В нашей семье, благодаря стараниям любимой и незабвенной бабушкиБейле-Раше, царило удивительное единодушие.
Если кто-либо из членов семьизаболевал, она неотступно ухаживала за ним… в доме у неё всегда была готоваеда для всех детей и внуков, и когда кто-то приходил, она его тут же кормила…Также часто случалось, что мужчины приходили спросить совета у Арн-Лейзера иво время разговора выражали желание, чтобы и она при этом присутствовала.Бабушкины советы славились в городе, и он её подзывал» 475.Кроме того, суббота, а именно в этот день мальчик приходил к бабушке,именуется Царицей (Царица Суббота 476) и ассоциируется в хасидизме со Шхиной,Божественным Присутствием в этом мире, женской эманацией Божества.Однако при введении всего этого аллюзивного пласта повествователь всёвремя подчёркивает мертвенность бабушки, в её портрете проступают чертытления, постепенного угасания: «…тупое лицо.
Глаза её круглые, жёлтые,прозрачные, не отрывались от меня…прозрачные бабушкины глаза неподвижны,и куда они смотрят – я не знаю»477.Таким образом, бабушка воспринимается героем как призрак, уходящий духстарой традиции, и, хотя веет от него не хладом могилы, а жаром печки, мальчик473Там же С. 38.Отсюда и традиционные еврейские фамилии, образованные от женских имён: Хайкины,Соркины, Ханины и т.п.475Котик Е. Мои воспоминания// Ехезкел Котик; пер. с идиша М.А.Улановской под ред. В.А.Дымшица; предисл. и прим. В.А.Дымшица. СПБ.:Издательство Европейского университета вСанкт-Петербурге;М.;Иерусалим: Мосты культуры/ Гешарим, 2009.- С. 118-119.476А приход субботы считается союзом Всевышнего и Его Шхины, то есть знаменуетвосстановление целостности Мироздания.См. субботний гимн «Леха доди».477Бабель И.Э.
Детство.У бабушки//Бабель И.Э. Сочинения. М: Художественная литература,1990. Т.1.С.41-42.474165тянется именно к прохладе, рвётся на волю. Тем не менее, рассказ «Дома. Убабушки» является, наверное, единственным из числа рассказов Бабеля о детстве,где мировосприятие ребёнка-повествователя во многом созвучно картинам мира,созданным Шмелёвым и Агноном. Вполне возможно, что образ бабушки могпревратиться в идеального героя, последнего носителя Традиции, вроде Горкинаили р.
Элимелеха, ведь изначально предполагалось продолжение: «О том, какиедрузья, молчаливые и скрытые, они (бабушка и собака) были, я расскажу в другойраз. Это очень хорошая, трогательная и ласковая история» 478.Герой Бабеля, в отличие от маленьких Вани и Шмуэля, живёт не в рамкаходного национального мира, но на стыке культур и стремится к диалогу междуними. С одной стороны, он получает традиционное еврейское образование – «вдетстве, пригвождённый к Гемаре, я вёл жизнь мудреца» 479, – подобное тому,которое приобретает Шмуэль в местечковом доме учения, с другой, постигаетсветские науки, «европейскую учёность»: русскую словесность, историю, музыкуи даже Закон Божий, бывший в то время необязательным предметом дляучащихся иудейского вероисповедания.
Он восхищается стихами Пушкина,повестями Тургенева, романами Дюма, цитирует Шекспира по памяти, однакосвоими знаниями из области раввинистической книжности (в отличие от Шмуэля)не похваляется. Более того, мальчик в конечном итоге восстаёт и против занятийскрипкой, бросает вызов «фабрике еврейских карликов в кружевных воротничкахи лаковых туфельках»480, начиная прогуливать занятия. Он мечтает о физическомразвитии на лоне природы481, учение ослабило его: «Хоть я и вышел из возраставундеркиндов – мне шёл четырнадцатый год, но по росту и хилости меня можнобыло сбыть за восьмилетнего»482. И свою слабость, своё неумение плавать онобъясняет связью с еврейством 483: «Уменье плавать оказалось недостижимым.478Там же. С.38.Бабель И.Э.
Пробуждение//Бабель И.Э. Сочинения. М: Художественная литература, 1990.Т.2.С.174.480Там же. С.171.481Неслучайно он обсуждает со своим одноклассником Марком Боргманом пантеиста Спинозу.482Бабель И.Э. Пробуждение//Бабель И.Э. Сочинения. М: Художественная литература, 1990.Т.2.С.171483Впоследствии этот стереотип будет разрушен в образе Бени Крика. См. раздел 3.2.479166Водобоязнь всех предков – испанских раввинов и франкфуртских менял – тянуламеня ко дну. Вода меня не держала. Исполосованный, налитый соленой водой, явозвращался на берег – к скрипке и нотам. Я привязан был к орудиям моегопреступления и таскал их с собой. Борьба раввинов с морем продолжалась до техпор, пока надо мной не сжалился водяной бог тех мест – корректор «Одесскихновостей» Ефим Никитич Смолич»484.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
