Фукуяма конец истории (966859), страница 43

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 43)

протекционизме, а в менее явных формах, например, наличием сетей

традиционных отечественных поставщиков, которые поддерживаются японскими

производителями, и волей платить пусть более высокую цену, но за японский

продукт.

Именно эти групповые тенденции лежат в основе такой практики, как

пожизненный найм, используемый некоторыми японскими корпорациями, и они

делают эту практику эффективной. Согласно предпосылкам западного

экономического либерализма, пожизненный найм должен подрывать экономическую

эффективность, создавая работникам излишнюю надежность -- как профессорам

университета, которые тут же перестают писать работы, как только получат

постоянную должность. Опыт коммунистических стран, где фактически каждому

гарантировалась пожизненная постоянная работа, тоже эту точку зрения

подтверждает. Самым способным людям должна доставаться самая трудная и

ответственная работа, и за нее должна платиться самая высокая зарплата; и

наоборот: корпорация должна иметь возможность сбрасывать балласт. Взаимная

лояльность патрона и клиента создает, в терминах либеральной экономики,

окостенелость рынка, снижающую экономическую эффективность. И все же в

контексте группового .сознания, выращенного японской культурой,

патерналистская лояльность, выказываемая компанией своему работнику,

вызываете его стороны повышенное усердие, поскольку он работает не только

для себя, но ради славы и репутации более широкой группы -- организации.

Организация побольше означает не просто получаемый раз в две недели

платежный чек, но источник признания и защитный зонтик для семьи и друзей. А

высокоразвитое национальное самосознание японцев дает еще более широкий

источник самоидентификации и мотивации за пределами семьи или компании.

Таким образом, даже в век, когда религиозная духовность, можно считать,

исчезла, трудовая этика может поддерживаться из-за гордости своим трудом,

основанной на признании человека перекрывающимся набором коллективов.

Высокоразвитое коллективное сознание обычно и в других регионах Азии,

но его куда меньше в Европе, а в современных Соединенных Штатах оно почти

полностью отсутствует: здесь идея пожизненной преданности единственной

корпорации просто не будет понята. Но и вне Азии существуют определенные

формы коллективного самосознания, способствующие поддержанию трудовой этики.

В некоторых европейских странах, например в Швеции и Германии, отлично

развит экономический национализм, принимающий форму общего желания со

стороны менеджмента и труда работать совместно ради расширения экспортных

рынков. Другим источником коллективного самосознания традиционно служили

профессиональные гильдии: высококвалифицированный механик работает не только

чтобы отбить табельные часы, но еще и потому, что гордится результатами

своего труда. То же самое можно сказать и о свободных профессиях, чьи

относительно высокие стандарты квалификации поддерживают удовлетворение

тимоса.

Экономический коллапс коммунизма учит нас, что некоторые формы

коллективного самосознания намного ниже других в смысле стимулирования

сильной трудовой этики. Советский или восточногерманский рабочий, от

которого местный партийный чиновник требует работать ради построения

социализма или пожертвовать выходным днем ради демонстрации солидарности с

Вьетнамом или Кубой, считал работу всего лишь бременем, от которого по

возможности следует уклоняться. Все демократизировавшиеся страны Восточной

Европы столкнулись с проблемой восстановления трудовой этики на базе личного

собственного интереса после десятилетий привыкания к работе на процветание

государства.

Но опыт определенного успеха экономики некоторых стран Азии и Европы

заставляет предположить, что в тех из них" где практикуется

капиталистическая система с ее развитой сетью персональных стимулов, личный

интерес, лежащий в центре западной либерально-экономической теории, может

быть менее значительным источником мотивации, чем определенные формы

коллективного интереса. На западе давно признается, что человек будет

усерднее работать ради своей семьи, чем ради себя самого, и что во времена

войн и кризисов людей можно призвать к труду ради нации. С другой стороны,

весьма атомистический экономический либерализм Соединенных Штатов или

Великобритании, основанный исключительно на рациональном желании, в

определенный момент становится экономически контрпродуктивным. Это может

случиться тогда, когда рабочие не гордятся своим трудом как таковым, но

считают его всего лишь услугой, которую следует продать, или когда рабочие и

менеджеры видят друг в друге антагонистов в игре с нулевой суммой, а не

союзников в конкуренции с рабочими и менеджерами другой

страны.³⁵⁷

Точно так же, как культура влияет на способность страны установить и

поддерживать политический либерализм, она влияет и на ее способность сделать

экономический либерализм эффективным. Как и в случае политической

демократии, успех капитализма в определенной мере зависит от выживания

прежних культурных традиций в современную эпоху. Экономический либерализм,

как и политический, не является полностью самоподдерживающимся, но зависит

до некоторой степени от иррационального тимоса.

Широкое принятие либерализма, политического или экономического, большим

числом стран не устраняет различий между ними, основанных на культуре, --

различий, которые очевидным образом становятся более выраженными по мере

стирания различий идеологических. Уже сейчас торговые споры с Японией

занимают в умах американцев больше места, чем вопрос о свободе во всем мире,

вопреки тому факту, что у Японии и Соединенных Штатов, формально говоря,

одна и та же экономическая и политическая система. Постоянное и, похоже,

неустранимое положительное сальдо Японии в торговле с Соединенными Штатами

сейчас является более следствием культурных факторов, таких как высокая

норма сбережений или замкнутый характер отношений с поставщиками в Японии,

чем какого-либо законодательного протекционизма. Идеологические конфликты

холодной войны можно было урегулировать полностью, когда стороны шли на

компромисс по конкретным политическим вопросам вроде Берлинской стены или

вообще отказывались от идеологии в целом. Но постоянные культурные различия

между явно либеральными, демократическими, капиталистическими государствами

искоренить оказалось гораздо сложнее.

Эти культурные различия в отношении к работе в Японии и в Соединенных

Штатах кажутся положительно ничтожными, если сравнивать с культурными

различиями, разделяющими, с одной стороны, Японию и Соединенные Штаты, с

другой -- любые страны третьего мира, где не удалось заставить капитализм

работать. Экономический либерализм открывает оптимальный путь к процветанию

любому народу, желающему им воспользоваться. Для многих стран вся трудность

в том, чтобы усвоить рыночно ориентированную политику. Но на самом деле

политика -- это лишь необходимое предусловие для высоких темпов роста.

"Иррациональные" формы тимоса -- религия, национализм, способность ремесел и

профессий поддерживать стандарты работы и гордость трудом, -- все это

продолжает оказываться на экономическом поведении бесчисленными способами,

дающими свой вклад в богатство или нищету нации. И устойчивость этих

различий может означать, что международная жизнь будет все больше

рассматриваться как конкуренция не между соперничающими идеологиями --

поскольку почти все экономически преуспевающие государства будут

организованы примерно по одним чертежам, -- но между различающимися

культурами.

22. ИМПЕРИИ ПРЕЗРЕНИЯ, ИМПЕРИИ ПОЧИТАНИЯ

Влияние культуры на экономическое развитие, стимулирующее или

тормозящее, указывает на возможное препятствие на описанном в части второй

пути победного марша Универсальной Истории. Современная экономика -- процесс

индустриализации, детерминированный современной наукой -- вынуждает

гомогенизацию человечества и по дороге разрушает широкий спектр традиционных

культур. Но он может и не выиграть каждую битву, сталкиваясь иногда с такими

культурами и проявлениями тимоса, которые переварить трудно. А если процесс

экономической гомогенизации остановится, то и будущее процесса

демократизации окажется неясным. Хотя многие народы мира на сознательном

уровне считают, что хотят иметь у себя капиталистическое процветание и

либеральную демократию, не каждый из них сможет усвоить то и другое.

Таким образом, несмотря на явное отсутствие в настоящий момент

системных альтернатив либеральной демократии, в будущем могут утвердиться

некоторые новые авторитарные альтернативы, в прошлом, возможно, неизвестные.

Эти альтернативы, если они возникнуть, будут созданы двумя различными

группами народов: теми, кто в силу культуральных причин постоянно терпит

экономический крах, и теми, кто будет непомерно успешен в капиталистической

игре.

Первый феномен -- возникновение антилиберальных учений из

экономического краха -- в прошлом уже случался. Сегодняшнее возрождение

исламского фундаментализма, коснувшееся практически любой страны мира со

значительным мусульманским населением, может считаться реакцией

мусульманских обществ на неудачу в попытках поддержать свое достоинство

лицом к лицу с немусульманским западом. Под конкурентным прессом

преобладающей в военном отношении Европы некоторые исламские государства в

девятнадцатом -- начале двадцатого веках предприняли коренные

модернизационные усилия в попытках ассимилировать западную практику, которую

считали необходимой для сохранения конкурентоспособности. Эти

модернизационные программы, как реформы Мэйдзи в Японии, состояли из

всепроникающих попыток внедрить принципы западного рационализма во все

аспекты жизни -- от экономики, чиновничьей структуры и армии до образования

и социальной политики. Наиболее систематические усилия в этом направлении

предприняла Турция: Оттоманские реформы девятнадцатого века сменились в

двадцатом реформами основателя современного турецкого государства Кемаля

Ататюрка, старавшегося создать светское государство на основе турецкого

национализма. Последним большим интеллектуальным импортом, воспринятым

исламским миром с Запада, был секулярный национализм, представленный великим

панарабским националистическим движением Насера в Египте и партии БААС в

Сирии, Ливане и Ираке.

Но в отличие от реформ Мэйдзи в Японии, которая воспользовалась

западными технологиями для победы над Россией в 1905 году и нападения на

Америку в 1941 году, почти все исламские страны так и не усвоили

импортированные с Запада идеи и не достигли того экономического или

политического успеха, на который рассчитывали реформаторы девятнадцатого и

начала двадцатого столетий. До пришествия нефтяного богатства в шестидесятых

-- семидесятых годах двадцатого века ни одна исламская страна не могла

составить конкуренции Западу в экономическом или военном смысле. Многие,

конечно, оставались колониями в течение Второй мировой войны, а идея

создания секулярного панарабского единства рухнула после унизительного

поражения Египта от Израиля в 1967 году. Возрождение исламского

фундаментализма, ставшее заметным после Иранской революции 1978--1979 гг.,

совсем не было случаем "традиционных ценностей", доживших до современной

эпохи. Эти ценности, искаженные и подпорченные терпимостью, были

благополучно побеждены в течение предыдущих ста лет. Исламское возрождение

было ностальгическим стремлением к прежним, более чистым ценностям, которые,

как говорилось, существовали в далеком прошлом" и они не были ни

дискредитированными "национальными ценностями" недавнего прошлого, ни

западными ценностями, столь неудачно пересаженными на Ближний Восток. В этом

отношении исламский фундаментализм совсем не поверхностно напоминает

европейский фашизм. Как и в случае фашизма, неудивительно, что

фундаменталистское возрождение наиболее тяжело поразило самые с виду

современные страны, потому что это их традиционные культуры оказались под

наибольшей угрозой от импорта западных ценностей. Силу исламского

возрождения можно понять только, если понять, насколько глубоко было ранено

достоинство6 исламского общества двойной неудачей: не вышло ни сохранить

преемственность традиционной общественной структуры, ни успешно

Характеристики

Список файлов реферата