Фукуяма конец истории (966859), страница 41

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 41)

деревни задолго до того, как колонии получили независимость от

Великобритании. Открыто демократическая природа процесса основания США --

вот что лежит в основе создания демократической Америки следующих поколений,

человеческого типа (так блестяще описанного Токвилем), который в прежней

истории не существовал. Культуры -- не статические явления, подобные законам

природы; они -- создание людей и находятся в процессе постоянной эволюции.

На них может влиять экономическое развитие, войны и другие национальные

потрясения, иммиграция -- или сознательные действия. Следовательно, к

культурным "предусловиям" для демократии, хоть они определенно важны,

надлежит относиться с некоторым скептицизмом.

С другой стороны, важность народов и их культур подчеркивает границы

либерального рационализма, или, иначе говоря, зависимость рациональных

либеральных институтов от иррационального тимоса. Рациональное либеральное

государство не может возникнуть в результате единственных выборов, не может

оно и выжить без определенной степени иррациональной любви страны к себе или

без инстинктивной приверженности к таким ценностям, как толерантность. Если

здоровье современной либеральной демократии основано на здоровье

гражданского общества, а последнее зависит от спонтанной способности людей

объединяться, то ясно, что либерализм для своего успеха должен выйти за

рамки собственных принципов. Гражданские объединения или общины, отмеченные

Токвилем, часто были основаны не на либеральных принципах, но на базе

религии, этнической принадлежности или какой-нибудь другой столь же

иррациональной. Значит, успешная политическая модернизация требует

сохранения чего-то до-современного в рамках своих правовых и

конституциональных учреждений; выживания народов и неполной победы

государств.

21. ТИМОТИЧЕСКИЕ КОРНИ ТРУДА

Гегель... считал Труд сущностью, истинной сущностью Человека.

Карл Маркс³³⁹

Если учесть сильную корреляцию между развитой индустриализацией и

демократией, то способность стран к продолжительным периодам экономического

роста кажется весьма важной для их способности создавать и сохранять

свободное общество. И все же, пусть даже большинство наиболее успешных стран

с современной экономикой являются капиталистическими, не любая

капиталистическая экономика является успешной -- или, во всяком случае,

такой же успешной, как другие. Как есть резкие различия в способностях

формально демократических стран поддерживать демократию, так есть столь же

резкие различия в способностях формально капиталистических стран к

экономическому росту.

Согласно точке зрения Адама Смита, главным источником различий в

богатстве государств является мудрость или глупость политики правительства,

а экономическое поведение человека, освобожденного от плохой политики. более

или менее универсально. Многие различия в производительности труда между

капиталистическими странами можно действительно проследить до различий в

политике правительства. Как отмечалось выше,³⁴⁰ многие из

капиталистических с виду стран в Латинской Америке на самом деле

представляют собой меркантилистские уродства, в которых годы

государственного вмешательства снизили эффективность и убили

предприимчивость. И наоборот, послевоенный экономический успех Восточной

Азии связан во многом с принятием странами этого региона разумной

экономической политики, например, политики поддержки конкурентных внутренних

рынков. Важность государственной политики становится особенно очевидной,

когда Испания, Южная Корея или Мексика открывают свою экономику и резко идут

в гору или когда Аргентина национализирует предприятия -- и терпит крах.

И все же возникает чувство, что различия в политике -- это только одна

сторона дела и что культура тоже влияет на экономическое поведение

определяющим образом, как она влияет на способность народа поддерживать

демократию. Это нигде не проявляется так очевидно, как в отношении к работе.

Согласно Гегелю, работа есть сущность человека; трудящийся раб создает

человеческую историю, преобразуя естественный мир в мир, обитаемый

человеком. Если не считать горстки праздных господ, все люди работают; и все

же есть потрясающие различия между их манерой работать, их усердием в труде.

Обычно эти различия обсуждаются под рубрикой "трудовая этика".

В современном мире считается неприемлемым говорить о "национальном

характере": такие обобщения этических привычек людей не могут, как

утверждается, быть измерены "научно", а потому подвержены созданию грубых

стереотипов и злоупотреблениям, поскольку обычно основаны на эпизодах.

Обобщения относительно национального характера также противоречат

релятивистскому и эгалитарному характеру нашего времени, потому что они

почти что содержат неявно оценочные сравнительные суждения о рассматриваемых

культурах. Никому не понравится утверждение, что его культура способствует

лени и нечестности, и, конечно же, подобные суждения вполне дают почву для

значительных злоупотреблений.

И тем не менее любой, кто жил или путешествовал за границей, не может

не заметить, что отношение к работе весьма сильно определяется национальной

культурой. До некоторой степени эти различия можно измерить эмпирически,

например, сравнив относительную экономическую эффективность различных

национальных групп в многоэтнических общностях, таких как Малайзия, Индия

или США. Более высокая экономическая эффективность определенных этнических

групп, таких как евреи в Европе, или греки и армяне на Ближнем Востоке, или

китайцы в Юго-Восточной Азии, достаточно известна и не нуждается в

тщательном документальном подтверждении. В США Томас Соуэлл указывал на

резкие различия в доходах и образовании между потомками тех чернокожих, что

добровольно иммигрировали в страну из Вест-Индии, и тех, которые были

привезены прямо из Африки в качестве рабов.³⁴¹ Такие различия

предполагают, что экономическая эффективность не определяется исключительно

средой, например, наличием или отсутствием экономических возможностей, но

связана и с различиями в культуре самих этнических групп.

Помимо таких грубых мерок экономической эффективности, как душевой

доход, существует еще масса тонких контрастов в подходе к труду в различных

культурах. Приводя небольшой пример, Р.В. Джонс, один из основателей

английской научной разведки во время Второй мировой войны, вспоминает

историю о том, как британцам в ранние годы войны удалось захватить

невредимым немецкий радар и доставить в Англию. Радар изобрели англичане и в

технологии достаточно сильно опережали немцев, но немецкая установка

оказалась на удивление хорошей, поскольку антенна была сделана с такими

малыми допусками, что в Великобритании ничего подобного сделать было

нельзя.³⁴² Долговременное превосходство Германии над европейскими

соседями в поддержании традиции высочайшей квалификации промышленных работ,

все еще очевидной в автомобильной и инструментальной промышленности, -- это

один из тех феноменов, которые нельзя объяснить в терминах

"макроэкономической" политики. Его истинную причину следует искать в области

культуры.

Традиционная либерально-экономическая теория, начиная с Адама Смита,

придерживается точки зрения, что работа есть по сути неприятная

деятельность,³⁴³ выполняемая лишь ради полезности вещей, работой

создаваемых.³⁴⁴ Этой полезностью может прежде всего насладиться

лень; в некотором смысле цель человеческого труда -- не работать, а

лениться. Человек будет работать до тех пор, пока незначительная

обременительность труда -- то есть неудобство от поздней задержки в офисе

или работы по субботам -- не превысит полезность или материальную выгоду,

получаемую от работы. Люди отличаются по производительности труда и по

субъективной оценке его обременительности, но момент, до которого они будут

работать, есть, в сущности, результат рационального расчета, в котором

обременительность работы сопоставляется с удовольствием, получаемым от ее

результатов. Более усердная работа отдельного рабочего стимулируется

большими материальными выгодами: человек охотнее задержится на работе, если

начальство за сверхурочные дает двойную плату. Желание и рассудок -- вот что

по традиционной либерально-экономической теории адекватно описывает различия

в стимулах к работе.

Но самый термин "трудовая этика" подразумевает различия в том, каким

образом и до какой степени работа людей определяется культурой и обычаями,

то есть в определенном смысле -- тимосом. И действительно, очень трудно дать

адекватную характеристику человека или народа с сильной трудовой этикой в

строго утилитарных терминах традиционной либеральной экономики. Возьмем

современную личность "типа А" -- ревностного в работе юриста, или работника

руководства корпорации, или японского "человека зарплаты", работающего на

конкурентоспособную японскую транснациональную корпорацию. Такие люди

запросто могут работать семьдесят -- восемьдесят часов в неделю, с редкими и

короткими отпусками, продвигаясь по карьерной лестнице. Они могут получать

зарплату весьма высокую по сравнению с теми, кто трудится не с такой

отдачей, но усердие, с которым они работают, не связано строго с получаемой

платой. На самом деле в строго утилитарных терминах их поведение

иррационально:³⁴⁵ работают они так много, что никогда не способны

воспользоваться своими деньгами; они не могут насладиться ленью, поскольку

таковой у них не имеется, и они в процессе работы разрушают свое здоровье и

перспективы комфортабельного житья на пенсии, поскольку вряд ли до нее

доживут. Можно возразить, что такие люди работают ради своей семьи или ради

будущих поколений, и это, несомненно, какой-то мотив лает, но большинство

"трудоголиков" почти не видят своих детей и так одержимы карьерой, что

семейная жизнь слишком часто от этого страдает. Причина, по которой они

работают так усердно, только частично связана с материальным

вознаграждением: совершенно ясно, что они получают удовольствие от самой

работы или от статуса и признания, которые эта работа им дает. Их ощущение

собственной ценности связано с тем, насколько усердно и умело делают они

свою работу, насколько быстро продвигаются по служебной лестнице, и с

уважением, которое они получают от других. Даже материальному имуществу они

радуются более ради репутации, которую это имущество дает, чем благодаря

фактическому использованию этой собственности, поскольку у них слишком мало

времени на последнее. Иными словами, работают они более для удовлетворения

тимоса, нежели желания.

На самом деле многие эмпирические исследования трудовой этики считают

ее в основе своей не утилитарной. Наиболее известные из этих работ, конечно,

"Протестантская этика" и "Дух капитализма" Макса Вебера (1904--1905 гг.).

Вебер никоим образом не был первым, кто заметил связь между протестантизмом,

особенно его кальвинистским или пуританским вариантом, и развитием

капиталистической экономики. Вообще это наблюдение было уже настолько общим

местом, когда Вебер писал свою книгу, что он считал, что бремя опровержения

этого тезиса лежит на других.³⁴⁶ После публикации Вебера это

положение бесконечно оспаривалось. Но хотя многие ставили под сомнение

конкретную причинно-следственную связь, указанную Вебером между религией и

экономическим поведением, мало кто станет опровергать существование сильной

взаимосвязи между первой и вторым.³⁴⁷ Связь между протестантизмом

и экономическим ростом остается очевидной сегодня в Латинской Америке, где

за масштабными обращениями в протестантизм (обычно в евангелические секты

Северной Америки) следовал серьезный рост личных доходов и снижение

преступности, потребления наркотиков и так далее.³⁴⁸

Что хотел объяснить Вебер -- это почему многие капиталистические

Характеристики

Список файлов реферата