Фукуяма конец истории (966859), страница 16

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 16)

Союза и Китая более тридцати лет. Но это сопротивление в конце концов

выливается в экономический и политический застой. Полный провал попыток

Советского Союза и Китая продвинуться дальше уровня индустриализации

пятидесятых годов лишил их возможности играть важную роль на международной

арене или даже эффективно соблюдать свою национальную безопасность.

Истребление технически грамотных кадров во время Культурной революции

оказалось для Китая катастрофой, отбросившей страну лет на тридцать назад.

Одним из первых актов Дэн Сяопин на после возвращения к власти в середине

семидесятых годов было поэтому восстановление престижа и достоинства

технической интеллигенции и защита ее от выходок идеологической политики.

Для этого он выбрал путь кооптации, принятый Советским Союзом тридцатью

годами раньше. Но попытки призвать техническую элиту на службу идеологии

работают в обе стороны: элита, подучив относительную свободу мысли и

исследования внешнего мира, знакомится со многими циркулирующими в мире

идеями и усваивает их. Как справедливо опасался Мао, техническая

интеллигенция стала главным носителем "буржуазного либерализма" и сыграла

ключевую роль в последующем процессе демократических реформ.

К концу восьмидесятых годов Китай, Советский Союз и страны Восточной

Европы, по-видимому, поддались требованиям передовой

индустриализации.¹⁶² Несмотря на ужесточение режима,

последовавшее после площади Тяньаньмынь, китайское руководство согласилось с

необходимостью рынков и децентрализации принятия экономических решений, а

также тесной интеграции в систему мирового капиталистического разделения

труда и проявило желание допустить большее социальное расслоение,

сопровождающее возникновение технократической элиты. Страны Восточной Европы

после демократических революций 1989 года также все выбрали возврат к

рыночной экономике, хотя и в различные сроки и различными путями. Советское

руководство не хотело бросаться в полномасштабное введение рынка, но после

политического преображения, принесенного провалом августовского путча 1991

года, стало двигаться к осуществлению либеральных экономических реформ.

У обществ есть некоторая свобода в том, до какой степени можно

регулировать и планировать капиталистическую экономику. Логика нашего

Механизма эту степень никак не диктует. Тем не менее осуществление

модернизации экономики под давлением технологии создает для развитых стран

серьезные стимулы принять основные условия универсальной капиталистической

культуры экономики, допустив достаточную экономическую конкуренцию и

рыночное ценообразование. Ни один другой путь к полной экономической

модернизации не смог доказать своей жизнеспособности.

9. ПОБЕДА ВИДЕОМАГНИТОФОНА

Ни одна страна в мире, какая бы ни была в ней политическая система, не

проводила модернизацию при политике закрытых дверей.

Дэн Сяопин, из речи 1982 года¹⁶³

Тот факт, что капитализм в определенном смысле неизбежен для передовых

стран и что марксистско-ленинский социализм был серьезным препятствием к

созданию богатства и современной технологической цивилизации, в последнем

десятилетий двадцатого века может казаться общим местом. Что менее очевидно

-- это относительные преимущества социализма по сравнению с капитализмом для

менее развитых стран, еще не достигших уровня индустриализации Европы

пятидесятых годов. Для бедных стран, для которых век угля и стали оставался

всего лишь мечтой, тот факт, что Советский Союз оказался не на переднем крае

информационных технологий, может быть куда менее впечатляющим, чем то, что

там при жизни одного поколения была создана урбанистическая, промышленная

цивилизация. Социалистическое централизованное планирование сохраняло свою

притягательность, поскольку предлагало быстрый способ накопления капитала и

"рациональное" направление ресурсов нации на "сбалансированное" промышленное

развитие. Советский Союз добился этого выжиманием аграрного сектора с

помощью прямого террора двадцатых и тридцатых годов, осуществив процесс, на

который у стран вроде США и Англии ушла пара веков при ненасильственных

методах.

Аргументы в пользу социализма как варианта стратегии развития для стран

третьего мира серьезно подкреплялись постоянными неудачами капитализма

создать самоподдерживающийся экономический рост в таких регионах, как

Латинская Америка. И действительно, можно сказать, что если бы не третий

мир, марксизм в этом веке умер бы намного раньше. Но постоянная бедность

слаборазвитого мира вдыхала новую жизнь в учение, позволяя левым относить

бедность сперва на счет колониализма, потом, когда его не стало, на счет

"неоколониализма", и наконец -- действий транснациональных корпораций.

Последняя по времени попытка сохранить жизнь некоторой форме марксизма в

третьем мире состоит в так называемой теории dependencia (зависимости).

Разработанная первоначально в Латинской Америке, она приобрела

интеллектуальную целостность в самоутверждении бедного Юга,

противопоставившего себя богатому индустриальному Северу в шестидесятых и

семидесятых годах. В сочетании с южным национализмом теория зависимости

набрала силы больше, чем позволяли ожидать ее интеллектуальные основы, и

оказала разъедающее действие на экономическое развитие многих стран третьего

мира почти в течение целого поколения.

Фактическим отцом теории зависимости был сам Ленин. В известной работе

1914 года "Империализм как высшая стадия капитализма" он искал объяснения

тому факту, что европейский капитализм не привел к постоянному обнищанию

рабочего --класса, но даже допустил подъем жизненного уровня и развитие

самодостаточной тред-юнионистской ментальности среди европейских

рабочих.¹⁶⁴ Ленин утверждал, что капитализм выиграл время, по

сути, эксплуатацией колоний путем экспорта, где местная рабочая сила и сырье

могли поглотить европейский "прибавочный капитал". Конкуренция между

"монополистическими капиталистическими державами" привела к политическому

разделу слаборазвитого мира, а в конечном счете -- к конфликтам, войнам и

революциям в этих державах. Ленин, вопреки Марксу, утверждал, что

окончательное противоречие, которое свергнет капитализм, это не классовая

борьба в пределах развитого мира, но борьба между развитым Севером и

"глобальным пролетариатом" слаборазвитого мира.

В шестидесятых годах возникли несколько школ теории

зависимости,¹⁶⁵ но все они брали начало в работе аргентинского

экономиста Рауля Пребиша. Пребиш, возглавлявший экономический комитет ООН по

Латинской Америке (ECLA) в пятидесятых годах,¹⁶⁶ а впоследствии

Совещание ООН по Торговле и Развитию (UNCTAD), замечал, что условия торговли

для "периферии" мира хуже по сравнению с условиями для его "центра". Он

утверждал, что медленный рост в таких регионах третьего мира, как Латинская

Америка, является результатом глобального капиталистического экономического

порядка, который поддерживает эти регионы в состоянии перманентного

"зависимого развития".¹⁶⁷ Поэтому богатство Севера

непосредственно связано с нищетой Юга.¹⁶⁸

Согласно классической теории свободной торговли, участие в открытой

системе мировой торговли должно давать максимальные преимущества всем, даже

если одна страна продает кофейные бобы, а другая -- компьютеры, Экономически

отсталые и поздно пришедшие в эту систему страны должны даже иметь некоторое

преимущество в экономическом развитии, поскольку могут импортировать

технологию от тех, кто ее уже разработал, а не создавать сами.¹⁶⁹

Теория зависимости, наоборот, утверждает, что позднее развитие обрекает

страну на постоянную отсталость. Условия мировой торговли контролируются

развитыми странами, и они посредством своих транснациональных корпораций

ввергают страны третьего мира в так называемое "несбалансированное развитие"

-- то есть в экспорт сырья и других товаров с очень малой степенью

переработки. Развитый Север закрывает мировой рынок от сложных промышленных

товаров вроде автомобилей и самолетов, оставляя странам третьего мира

фактическую роль глобальных "дровосеков и водоносов".¹⁷⁰ Многие

"депендисты" связывали мировой экономический порядок с наличием авторитарных

режимов, пришедших к власти в Латинской Америке в кильватере Кубинской

революции.¹⁷¹

Политическая практика, порожденная теорией зависимости, была решительно

нелиберальной. Наиболее умеренные "депендисты" искали пути обхода

транснациональных корпораций Запада и поощряли местную промышленность, строя

высокие таможенные стены претив импорта -- практика, которая известна под

именем замещения импорта. Решения, предлагаемые более радикальными

теоретиками зависимости, состояли в том, чтобы вообще подорвать мировой

экономический порядок путем поддержки революций, отхода от капиталистической

системы мировой торговли и слияния с Советским блоком по образцу

Кубы.¹⁷² Таким образом, в начале семидесятых, когда стало ясно,

что марксистские идеи для реального общества в таких странах, как Китай и

Советский Союз, -- основа безнадежная, эти самые идеи были оживлены

интеллектуалами третьего мира и американских и европейских университетов как

формула будущего для слаборазвитого мира.

Но. хотя теория зависимости живет среди интеллектуалов левого крыла, ее

подорвало одно масштабное явление, которое она вряд ли может объяснить:

экономическое развитие Восточной Азии в послевоенный период. Экономический

успех азиатских стран, помимо материальных благ, которые он принес им,

оказал санирующее действие на остаток победивших самих себя идей вроде

теории зависимости, которые стали препятствием на пути экономического роста,

поскольку затуманивали ясность мышления об источниках экономического

развития. Потому что если, как утверждала теория зависимости,

слаборазвитость третьего мира есть следствие участия менее развитых стран в

глобальном капиталистическом порядке, то как можно объяснить феноменальный

экономический рост в Южной Корее, Тайване, Гонконге, Сингапуре, Малайзии и

Таиланде? Ведь после войны почти все эти страны сознательно отшатнулись от

политики экономической автаркии и замещения импорта, охватившей всю

Латинскую Америку, а вместо того с огромной целеустремленностью занялись

экономическим развитием на базе экспорта, сознательно привязав себя к

иностранным рынкам и капиталам посредством отношений с транснациональными

корпорациями.¹⁷³ Более того, нельзя утверждать, что эти страны

имели несправедливое преимущество на старте из-за обилия природных ресурсов

или накопленных в прошлом капиталов: они в отличие от богатых нефтью стран

Ближнего Востока или определенными видами материального сырья стран Южной

Америки вступили в состязание, не имея ничего, кроме человеческого капитала

собственного населения.

Характеристики

Список файлов реферата