Диссертация (958827), страница 17
Текст из файла (страница 17)
Можно сказать, дракон представляетсобой обобщенный образ, где можно найти следы разнообразных животных. Вовремяаграрнойцивилизации,когдадождьиграетрешающуюрольвсельскохозяйственном производстве, дракон начал приобретать способностьвладения дождями и связанными с ним облаками, молниями и грозами. Дракон какпродукция мифического мышления древних предков не исчезал во времярациональной цивилизации, а оказался в философском размышлении. Дракон началсвязываться с такими философскими категориями, как гармония, закономерность идр. Из вышесказанного можно сделать вывод о том, что китайцы предоставилидракону достаточно высокий статус.
Своими чудесными силами дракон всегдаможет помочь людям разных периодов достигнуть своей наивысшей цели. Намдумается, именно поэтому император выбрал дракона как символ императорскойвласти.Проследив эволюцию символики дракона в китайской культуре, можнозаметить, что образ дракона набирает разные символики, соответствующиетребованиям определенного периода. По нашему наблюдению, время революции –тоже не исключение. Например, в 1909 году китайские революционеры (в том числеи Сун Ятсен) планировали попросить у США денежную поддержку, чтобысвергнуть Цинское правительство. Данный план назвался «План китайского191Там же.
С. 12.78красного дракона». Несмотря на то что план не был успешно выполнен, из названияего нетрудно заметить прекрасные чаяния китайских революционеров: ониобращались к таким мифическим героям, которые в каждый период развитиякитайского народа постоянно представляют собой представителя наивысшей силыи всегда могут принести благополучие и удовольствие.
Более того, китайскиереволюционеры рисовали дракона красным цветом – символом революции.Ссылаясь на Л. Григорьеву, ученый Ван Лицзюань указывает, что в Китае«желтые драконы ʺблагородны и мудрыʺ, а красные драконы – ʺнаиболееопасныʺ»192. По нашему исследованию, в системе символики дракона обычно необращают особого внимания на разные цвета драконов. Есть только такая версия:действительно существуют драконы разных цветов (зеленый, белый, желтый,красный, черный). Эти пять цветов соответствуют пяти сторонам (Восток, Запад,Центр, Юг, Север) и философской системе У-син (Дерево, Металл, Земля, Огонь,Вода). Здесь цвет имеет нейтральное значение, без какого-либо подтекста.
Понашему наблюдению, в современной китайской мифологической системе красныйдракон (и вообще дракон) как символ опасности уже не популярен, немногие следыможно найти только в древнекитайской литературе. Например, первый известныйлирический поэт в истории Китая Цюй Юань (ок. 340–278 гг. до н. э.) в одном изсвоих произведений написал, что «на Севере холодные горы, несколько красныхдраконов», чтобы описать опасность.
Представление о красном драконе каксимволе опасности популярно на Западе, а не в самом Китае. На Западе драконарассматривают как символ китайского народа еще со второй половины XIX века,когда появился первый китайский фрак, где изображен образ дракона. А в западнойкультуре красного дракона можно связать с сатаной. Поэтому красный дракон сталсимволом «Китай как угроза».На наш взгляд, красный дракон в песне Син Бин-у – не символ опасности, асимвол революции. В песне от китайской девушки Чен Хуа и красного драконародился бунтующий русский.
Здесь Чен Хуа можно воспринимать какЦит. по: Ван Лицзюань. Восток в ранней прозе Всеволода Иванова: дис. ... маг. филол. наук.Санкт-Петербург, 2017. С. 24.19279представителя даосизма. Это видно из подробного описания ее пищи: «Лицо удевушки было цвета корня женьшеня, и пища ее была у-вей-цзы, петушьи гребешки,ма-жу, грибы величиною со зрачок, чжен-цзай-цай.
Весьма было много всего этого,и весьма все это было вкусно» 193 . Названные пищевые продукты считаются вкитайской медицине особыми лекарствами, которые могут не только лечить, но исовершенствовать организм. Китайская медицина тесно связана с даосизмом. Ониоснованы на одной теории инь-ян. По даосизму надо сохранить свой организм вздоровом состоянии и одновременно совершенствовать свою мораль. А китайскаямедицина как раз предлагает способы сделать свой организм здоровым. Вкитайской истории многие даосы одновременно являются специалистамикитайской медицины.
Так, девушка Чен Хуа с даосской диетой напоминаетчитателям образ спокойной жизни, соответствующей принципу «недеяние».Результат соединения красного дракона и Чен Хуа (то есть в спокойном Китаепопалась и революция) – появление русского, способного совершенствоватьисторию и повергнуть ненавистных ему японских интервентов. Поэтому Син Бину всей душой за сражающихся красных партизан. Хотя он на самом деле не воин(«Китаец Син Бин-у, прижимаясь к скале, пропускал мимо себя отряд и каждомумужику со злостью говорил: – Японса била надо… у-у-ух, как била!» 194 ), но,облеченный автором в мифическое подобие Дракона – «изумрудноглазую кобру»,совершает подвиг и жертвует собой в сражении с бронепоездом.
ГероическаяжертваСинБин-успособствуетмифическомуобращениюзахваченногобронепоезда в мирного и мудрого «медного китайского дракона с желтыми литымикольцами», появившегося из мест своего мифического обитания («сопок, можетбыть леса…» 195 ) и слившегося с наиболее почитаемым в Китае желтым цветомдействительности («Желтые листья, желтое небо, желтая насыпь»196).Таким образом, соединение традиционных китайских мифологем ижестокости193194195196российскойгражданскойвойныИванов Вс. В. Бронепоезд 14-69.
М.: Вече, 2012. С. 12.Там же. С. 13-14.Там же. С. 80.Там же.способствовалопоявлению80интернационального мифа о родственности русского и китайского народов,выражением которого стал «красный китаец» Син Бин-у. Выбор китайца настолькоосознан, что даже русский солдат заметил: «Я тебе это скажу: Никита Егорыч,самогонки хошь? А ты, талабала, по-японски мне выкусишь! А Син Бин-у-то,разъязви его в нос, на русском языке запоет»197.Образ китайских крестьян в русской литературе конца XIX – начала XX векапредставляет собой новый носитель китайского ума. Если в XVIII веке носителямикитайского ума в произведениях Державина, Радищева, Екатерины Второй и др.являются Конфуций и китайский император, то на рубеже веков в мифе о мудромКитае главную роль играют китайские крестьяне.
В новой вариации мифа о«китайском уме» нет Конфуция, но обычные крестьяне, воспитанные его мыслями,приобретают потенциал философа. Это связано прежде всего с тем, что современем Россия и другие западные страны заметили Китай во внутреннем ивнешнем хаосе, который прямо противоречил сложившемуся мифу о китайском уме.Но самое главное, данный миф трансформируется в связи с «ожиданием»европейского, в том числе русского, адресата. Миф о китайском уме получил новыеистолкования и проявился в новых стереотипных образах.В древней китайской философии Л. Толстой особенно ценит спокойный,природный (сельскохозяйственный), мирный способ жизни. В «Письме к китайцу»Толстой указывает, что китайцы смогут положить конец хаосу Цинской династии ижить «мирной, трудолюбивой, земледельческой жизнью» 198 , так как у них естьзамечательнаяфилософия:конфуцианство,даосизмибуддизм.Схожиеутверждения находим и в дневнике Толстого: «Китайцы самый мирный народ насвете.
Им чужого не нужно, и они не любят воевать. Китаец – хлебопашец. Царь ихсам запахивает. И от того китайцы самый мирный народ на свете»199.Именно такой идеальный образ воплощен в рассказе Л. Н. ТолстогоТам же. С. 14.Толстой Л. Н. Письмо к китайцу // Полное собрание сочинений. Том 36.
Репринтноевоспроизведение издания 1928-1985 гг. Москва, «Терра» - «Терра», 1992. С. 299.199Толстой Л. Н. Китайская мудрость // Полное собрание сочинений. Том 25. Репринтноевоспроизведение издания 1928-1985 гг. Москва, «Терра» - «Терра», 1992. С. 532.19719881«Китайская царица Силинчи». В рассказе китайский император не сделал ничегоособенного, только посоветовал жене заниматься шелковичными червями, для тогочтобы народ запомнил ее. Императрица так и сделала: она научила свой народ, какразводить шелковичных червей, и даже добилась успехов в изготовлении шелковыхизделий. И вот «с тех пор прошло пять тысяч лет, а китайцы до сих пор помнятимператрицу Силинчи и в честь ее празднуют»200.В произведениях М.
Горького тоже встречается образ китайского крестьянина,воплотивший миф о мудром Китае. Мирный, спокойный образ жизни в Китае ввосприятии Горького противопоставляется беспорядку войны. В повести «Лето»,написанной в 1909 году, после революции 1905 года, автор показал духовныеискания русских крестьян в эпоху революций. Революционер Егор Трофимовприехал в деревню, чтобы принести революционную правду.
Но еще до его приездав этой деревне жили молодые крестьяне, обладающие революционным желанием ипотенциалом. Среди них был солдат по фамилии Гнедой. Во время одной изрегулярных встреч молодежи Гнедой поделился своим воспоминанием, связаннымс Китаем, точнее, с одним китайским крестьянином.
В период военных действий онпопал в Китай. Но, оказавшись на этой территории, сделал неожиданное открытие:«Смотрю – господи! Да разве сюда за войной ездить? Сюда за умом! За умомнадобно ездить, а не драться, да!»201 Солдат встретил там китайского крестьянина,который, на взгляд Гнедого, совершенный герой, в нем собраны идеальныехарактеристики человека. «Он – смирный, уважительный, здоровенный, китаец-то.И вовсе он не хотел драться, жил тихо, в сторонке»202.
Кроме того, китаец ведетидеальный образ жизни, чего так не хватает русским и чему стоит завидовать. Вэтом плане китайский крестьянин выступает как учитель. «Земля у него – пожмешьее в горсти, а хлебный сок из нее так и текет, как молоко у коровы стельной, ейбогу! Ежели китайца добром спросить – он добру научит! Он земле свой, роднойТолстой Л. Н. Китайская царица Силинчи // Собрание сочинений в 22 тт.
М.: Художественнаялитература, 1982. Т. 10. С. 28.201Горький М. Лето // Собрание сочинений в тридцати томах. Том 8: Повести 1907-1909. С. 415.202Там же. С. 416.20082человек, понимает он, чего земля хочет, убирает ее как постелю, э-эх!»203Позднее в одном из рассказов цикла «Жалобы» (1910–1911) Горький передаетжалобы офицера на своих новобранцев, которые в его понимании воевали толькопо приказу, а не по душе, не понимая смысла борьбы. Был случай, когда поймаликитайца-шпиона и новобранец Швецов убил его по приказу офицера, хотя в душесолдату ближе китаец: оба они, по словам Шевцова, «земляной народ». Послесмерти шпиона новобранец молился, жалел китайца.В повести Вс.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
