Диссертация (958483), страница 35
Текст из файла (страница 35)
Символический жанр (знамение) также имеет дидактическуюцель, основную в жанре поучений и указывающую на несправедливость содеянного и беспримерность поступка князя-мученика.Поучение – один из самых ярких жанров ораторского красноречия, получивший широкое распространение в древнерусской литературе. Помимо функциисамостоятельной жанровой формы поучения в качестве дидактических наставлений и обращений бытовали в общерусских летописных сводах в составе различных по типу повестей. В рязанском летописном тексте поучения (в количестветрех) встречаются в описаниях княжеских междоусобиц XII–XIV веков и борьбыс внешними захватчиками – татарами. Преобладающую часть наставлений летописец облекает в форму прямой речи, косвенная речь больше выражает эмоциональный настрой книжника.
Так, под 1186 годом Симеоновская летопись приводит летописную воинскую повесть информативного типа о междоусобицах рязанских князей. Роман, Игорь и Владимир, старшие Глебовичи, решили захватитьземли Всеволода и Святослава, младших Глебовичей. Владимирский князь Всеволод Большое Гнездо пытался вразумить братьев: «<…> хотя смирити ихъ, дабыне было кровопролитiа межи братьею: "Братье, что тако делаете? Не дивно быстьто, аже быша погании воевали, а се ныне хотите братью свою убити!"» [16, с.
51].Призыв к миру читается и в косвенной речи, и в прямой, где летописец сравнивает враждующие стороны с иноземцами, которые ни перед чем не останавливаютсяради наживы. Православные князья не должны конфликтовать, преследуя цельтолько собственного обогащения.165Поучение содержит одна из самых известных летописных статей рязанскоготекста, повествующая о братоубийственной распре в Исадах в 1217 году.
В началеописания книжник помещает риторическое вступление: «Искони злыи врагъдиаволъ, ненавидяи всегда добра роду человечю, паче же христианомъ, дабы неединъ въ вечнои муце былъ, яже есть уготована ему и сущимъ съ нимъ, сеи окаанныи диаволъ воздвиже некоторую рать злу межи князи» [16, с. 75]. Прежде, чемрассказывать о междоусобной войне владимирских князей, затем рязанских,книжник упоминает дьявола, называя его инициатором усобиц.
Если владимирская распря завершилась миром: «<…> и бысть радость велика въ земли Русстеи;но диаволъ единъ плакашася зело своея погибели» [16, с. 76], - то затеянная рязанскими князьями переросла в массовое убийство. Дьявол становится одним изгероев повести, его действия играют сюжетную роль: он инициирует усобицу итолкает князя на страшный поступок: «<…> иже я прельсти своимъ злокозньством, въ помыслъ имъ вложи и рекъ има: "яко избьеве всехъ, а сами приимевеедини всю власть"» [16, с. 76]. Летописец смело осудил Глеба Рязанского, наградив его эпитетом «окаянныи» и уточнив – «наученъ сатоною на братоубииство,здумавше въ своемъ окааннемъ помысле, и съ нимъ дьяволъ» [16, с. 76].
Как быобращаясь к князьям, разрывающим Русскую землю в междоусобных войнах вXII–XIII веках, автор летописного известия продолжает рассуждение: «<…> А невеси ли, о окаанне, Божиа строениа: даеть Богъ власть, ему же хощеть, и поставляеть царя или князя вышнiй, и воздвизаетъ отъ земля нища, и посажаеть на высокихъ; кто убо противится воли его, или кто речеть противу его; Богъ бо есть,якоже хощеть, творитъ» [9, т. X, с.
78]. По его мнению, человек не должен противиться воле Бога, князья не могут воевать за право владения дединой. В подтверждение своей мысли он приводит примеры, используя ретроспективную историческую аналогию: «<…> Что бо приа Каинъ отъ Бога, убивыи Авеля, брата своего? не проклятье ли и клятву и осужение и трясание? и Ламехъ не казнь ли злобе?или вашъ сродникъ Святополкъ, избивъ братью, онема венець исходатаиствовавъ,а себе вечную муку?" [16, с.
76]. Автор напоминает о библейских предшественни-166ках-братоубийцах Каине и Ламехе – потомке Каина – первом двоеженце, получившем, по библейскому преданию, вечную муку, и князе Святополке. Рязанскийэпизод в данном случае имеет явный религиозный подтекст за счет поучительныхсентенций и указаний на библейских персонажей. Как и в предыдущем примере,книжник призывает к миру воюющих друг с другом правителей.Смыслообразующую функцию выполняет обращение книжника, призывающего русских князей-современников к объединению сил для отражения врага влице монголо-татар, содержащееся в финале летописной повести о мученическойсмерти князя Романа Рязанского. Данный фрагмент по объему равнозначен описанию гибели князя, что свидетельствует о его важности. Первая часть обращениясостоит из распространенных глагольных конструкций с частицей «не»: «непрелщайтеся славою света сего, не принесосте на свет сей ничто же, не обидитедруг друга, не лукавствуйте меж собою, не возхищайте чюжих, не обидите меньших сродник своих» [9, т.
X, с. 150]. Каждая конструкция включает шесть глаголов, причем глагол «не обидите» повторяется дважды. Книжник, по-видимому,являлся современником описываемых событий, ему были известны княжескиемеждоусобицы, переходы русских князей на сторону Золотой Орды, предательство ими христианской веры, поэтому он так подробно и с чувством описывал ихпроступки, считая, что это послужит хорошим уроком потомкам князейизменников.Вторая часть обращения не содержит отрицаний, включает в себя две глагольные конструкции, первая из которых осложняется перечислением: «Возлюбите истинную правду, и смирение, и длъготърпение, и чистоту, и любовь, и милость» [9, т.
X, с. 150], вторая – распространенным сравнением: «Да радости святых исполнитеся, яко же и сеи блаженный князь Роман купи себе страстиюцарствие небесное, и венець приат от руки Господня с сродником своим, великимкнязем Чрьниговским Михаилом Всеволодовичем, пострадавша по Христе за православную христьанскую веру» [9, т. X, с. 150]. Такое наставление позволяетпредположить, что книжник имел непосредственное отношение к церкви, на это,167в первую очередь, указывает используемая во фрагменте лексика («царствиенебесное», «венец», «от руки Господня», «пострадавша во Христе»). НеслучайноВ.Л. Комарович предполагал, что в Рязанском княжестве в XIII веке существовалне дошедший до нашего времени летописный свод, имевший отличительную черту: «он был сплошной обвинительной речью патриота-народолюбца против прямых, как казалось ему, виновников бедствия, против русских князей» [75, с.
76].Исследователь считал, что призыв к объединению князей, размещенный послеописания мученической смерти Романа Рязанского, позаимствован именно из этого летописного памятника. Он отождествлял его с призывами, которыми наполнено «Слово о полку Игореве». Лирический стиль таких обращений, по мнениюВ.Л. Комаровича, мог восходить к песенно-дружинной традиции памятника. Этодополнительно объясняет тот факт, что Рязанское княжество долгое время входило в состав южнорусских земель, в пределах которых и было создано «Слово ополку Игореве». Подобное обращение к русским князьям обнаруживается в пространной редакции «Повести о Михаиле Тверском».
М.Д. Присёлков полагал, чтоэтот фрагмент был заимствован тверским сводчиком в 1305 году из рязанскоголетописца [142, с. 140]. Выходит, ее составителю мог быть известен ныне утерянный рязанский летописный свод, в состав которого входила статья о гибели князяРомана. Яркий призыв русских князей к единению перед лицом наступающейопасности мог настолько впечатлить книжника, что он решил включить его в«Повесть».Таким образом, жанровая природа рязанского текста предполагает обращение к погодной записи, обычно фиксирующей различные события частной жизнирязанцев (смерти правителей и епископов, княжеские свадьбы), реже – военныепоходы (в борьбе с иноземцами), отличается чаще всего лаконичной формой, атакже склонностью к оценочности комментариев и оценок летописцев.
Междоусобные столкновения, распри князей и крупные схватки с кочевниками облеченыв форму летописной воинской повести информативного и событийного типов.Отличает их отсутствие пространных авторских комментариев и открытых оце-168ночных высказываний (за исключение фрагментов антирязанского характера).При этом особое внимание привлекают воинские повести событийного типа(больше в Симеоновской и Никоновской летописных сводах), именно для них характерна четко структурированная система образов (принцип «свои-чужие», «положительные» / «отрицательные» лежит в ее основе), значимость деталей и стильвоинского повествования, насыщенный устойчивыми выражениями-формулами(начала битвы, судьбы побежденных, победоносного возвращения войска и т.п.) иблизкий эмоционально-экспрессивному стилю эпохи.На проявление этого же стиля указывает использование книжникамив рязанском тексте малых лирических и символических жанров, свидетельствующих об усилении элемента художественности в историко-документальном по своей сути повествовании летописи (особенно плачей на страницах Никоновской летописи).
Функционально лирические жанры связаны с более глубоким раскрытием образов, упрочившейся склонностью к агиографической нравоучительности,дидактическим призывам и обращениям в духе трагического времени. Благодарямолитвам и плачам рязанский текст фрагментарно наполнялся эмоциональностью, выражая чувства и мысли персонажей или автора, нередко – напряженностью и экспрессивностью действия, трагизмом повествования.Поучения, входящие в состав летописных повестей, оформленные книжником как прямая или косвенная речь, дополненные историческими аллюзиями, риторическими обращениями, призывающими русских князей к миру, зачастуюимеют явный религиозный подтекст за счет поучительных сентенций и указанийна библейских персонажей. Содержательно и функционально малые лирические исимволические жанры могли восходить к песенно-дружинной традиции, вписываясь в систему жанровых форм летописного повествования, они представляютважнейшие черты поэтики рязанского летописного текста.1693.5.
Библейские цитаты и их функциив рязанском летописном текстеДля древнерусских произведений цитирование библейского текста было закономерным явлением, обусловленным спецификой средневекового мировоззрения. Р. Пиккио предложил называть цитаты из Священного Писания, открывающиечитателюк агиографическойсакральныйлитературесмыслповествования,«библейскимиприменительнотематическимиключами»[140, с. 86]. В летописном повествовании они традиционно именуются библейскими цитатами, или, в случае вольного переложения Священного Писания, –библеизмами.
Частое обращение к подобным элементам поэтики отмечается в исторических сводах XIV–XVI веков.Библейские цитаты встречаются в рязанском тексте преимущественно в техлетописных известиях, которые повествуют о княжеских междоусобицах. Так, внеоднократно упоминаемой нами летописной воинской повести событийного типа о битве на реке Колокше книжник цитирует Священное Писание, констатируязаслуженное, по его мнению, поражение, поскольку рязанцы незадолго до негоразорили владимирскую церковь: «Сице бо Господь Богъ злыя и гордыя смиряеть,и низлогаеть, и въ потребленiе и въ поруганiе и въ безчестiе всѣмъ даеть» [9, т.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
