viktor_frankl_osnovy_logoterapii (855235), страница 27
Текст из файла (страница 27)
Мы не знали, что они значили.В моем воображении возникли образы виселиц с висящими на нихлюдьми. Мне сделалось страшно, но в этом был и положительныймомент, потому что шаг за шагом мы постепенно привыкали к безмерным ужасам.121Основы логотерапииНаконец мы прибыли на станцию. Раздавались крики команды.Отныне эти грубые, пронзительные крики нам придется слышать постоянно во всех лагерях. Они звучали почти подобно последнему крикужертвы, и все же как-то по-другому: сипящие и хриплые, словно вырывающиеся из горла человека, который кричит так непрерывно, человека, которого все время убивают. Двери вагона рывком распахиваются, и в него врывается группа заключенных. Они одеты в полосатую одежду, наголо остриженные, но выглядят вполне сытыми. Ониговорят на всех возможных европейских языках и не без определенной дозы юмора, который в этой ситуации звучит гротескно.
Подобно утопающему, хватающемуся за соломинку, мой природный оптимизм (который часто руководил моими чувствами даже в самых отчаянных ситуациях) ухватился за мысль: эти заключенные выглядят совсем неплохо, они явно в хорошем настроении и даже смеются. Какзнать? Возможно, и мне будет не так уж плохо.Психиатрии известно определенное состояние так называмойиллюзии «помилования». Приговоренный к смерти непосредственноперед казнью начинает верить, что он будет помилован в последниймомент. Так же и мы цеплялись за обрывки надежды и верили до последнего момента, что все не будет так уж плохо. Уже один вид румяных щек и круглых физиономий этих заключенных действовал ободряюще. Тогда мы еще не знали, что существует специальная «элита», группа заключенных, предназначенная для того, чтобы встречатьприбывающие составы с людьми, забирать их багаж и сохранившиеся драгоценности.
Освенцим, видимо, был необычным местом в Европе в последние годы войны. Там, должно быть, собирались уникальные богатства, золото и серебро, платина и алмазы, не только наскладах, но и в руках СС.Всех нас, полторы тысячи человек, загнали в сарай, рассчитанный самое большее, вероятно, человек на двести. Мы были замерзшие и голодные, и не было достаточно места для каждого, чтобы сидеть на голом полу, не говоря уже о том, чтобы лежать. Один кусокхлеба весом в пять унций был нашей единственной за четыре дняпищей.
Наибольшие выгоды, конечно, можно было получить в обменна водку. Я теперь уже не помню точно, сколько тысяч марок стоилотакое количество шнапса, которое требовалось для «веселого ужина», но я знаю, что долго находившиеся в лагере узники нуждались в122Человек в поисках смысла: введение в логотерапиюшнапсе. При таких условиях кто мог бы обвинить их за стремлениеодурманить себя алкоголем? Была другая группа узников, которыеполучали спиртное в почти неограниченных количествах от СС: этобыли люди, занятые в газовых камерах и крематории и которые знали очень хорошо, что когда-нибудь их заменят другими людьми ичто они оставят свою вынужденную роль экзекуторов и сами станутжертвами.Почти каждый узник нашего транспорта жил иллюзией, что приговор будет отменен, что все будет еще хорошо. Мы не понимали смысла происходящего.
Нам велели оставить багаж в поезде и построиться в две колонны - женщины с одной стороны, мужчины - с другой.Затем мы должны были проходить мимо офицера СС. Как ни удивительно, но я нашел в себе смелость спрятать мой ранец под пальто.Моя колонна человек за человеком проходит мимо офицера. Я сознавал опасность того, что офицер может обнаружить мою сумку. Какминимум он ударом собьет меня с ног; я знал это по предыдущемуопыту. Инстинктивно я выпрямился, подходя к офицеру, чтобы он незаметил мою спрятанную вещь. И вот я уже перед ним. Это был высокий и стройный человек, молодцеватый и элегантный, в безупречнойуниформе.
Какой контраст с нами, оборванными, грязными, измученными. Он стоит в непринужденной позе, правый локоть опирается налевую руку. Правая рука слегка приподнята, и указательный палецделает едва заметные движения, то направо, то налево. Мы не имеемни малейшего представления о зловещем значении этого движения,указывающего то направо, то налево, но гораздо чаще налево.Подошла моя очередь. Кто-то шепнул мне, что быть посланнымнаправо означает работу, путь налево - для больных и неспособных кработе, которые будут отправлены в специальный лагерь.
Я вверилсебя судьбе так, как мне придется вверяться ей еще много раз в будущем. Мой ранец тянул меня вниз и немного влево, но я изо всех силстарался идти прямо. Эсэсовец смотрит на меня и, видимо, колеблется. Потом кладет обе руки мне на плечи. Я стараюсь выглядеть бодро,и он медленно разворачивает мои плечи вправо.
Так я оказываюсь направой стороне.Значение этой игры указательным пальцем нам объяснили вечером. Это была первая селекция, первый вердикт относительно нашего существования-несуществования. Для огромного большинства из123Основы логотерапиинашего транспорта, около 90 процентов, он означал смерть. Их приговор был приведен в исполнение в ближайшие несколько часов.
Те, чтобыли посланы налево, отправились со станции прямо к крематорию.На двери этого строения, как мне говорил кто-то из тех, что работали там, было написано слово «баня» на нескольких европейскихязыках. При входе каждый заключенный получал кусок мыла и затем... но, к счастью, нет необходимости описывать последующее.Много уже было написано об этом ужасе.Мы, которые спаслись, меньшая часть нашего транспорта, узнали истину вечером. Я спросил у заключенных, которые уже находились некоторое время в лагере, куда могли отправить моего коллегу идруга П. «Его отправили на левую сторону?» - «Да», - отвечаю я.«Тогда ты сможешь увидеть его там», - говорят мне. «Где?» Рука указывает на виднеющуюся в нескольких сотнях метров трубу, из которой в серое небо Польши вырывается столб пламени, растворяющийся в зловещем облаке дыма.
«Там твой друг, улетает в небо», - таковбыл ответ. Но я все еще не понимал, пока, наконец, мне не объясниливсе простыми словами.Но я продолжаю по порядку. С психологической точки зрения,перед нами был долгий-долгий путь от утреннего рассвета на станции до нашего первого ночного отдыха в лагере.В сопровождении эсэсовцев нас погнали от станции вдоль заряженной электрическим током колючей проволоки, через лагерь, к очистительной станции: для тех, что прошли первую селекцию, это былареальная баня.
Вновь наша иллюзия помилования нашла подтверждение. Эсэсовцы казались почти очаровательными, и вскоре мы узнали причину этого. Они были любезными к нам до тех пор, пока онивидели часы у нас на руках и могли приятными речами убедить насрасстаться с ними. Разве мы уже не расстались со всеми нашими вещами, и почему бы не отдать часы этому относительно приветливомучеловеку? Может быть, когда-нибудь он окажет нам услугу.Мы ожидали в сарае, из которого открывался вход в дезинфекционную камеру. Появился эсэсовец и расстелил одеяла, в которые мыдолжны были бросать все, что еще у нас осталось, часы, драгоценности.
Среди нас еще были наивные узники, которые спрашивали, можно ли им оставить свадебное кольцо, медаль или украшение. Они немогли осознать факт, что отбирается все.124Человек в поисках смысла: введение в логотерапиюЯ делаю попытку довериться одному из старых заключенных.Осторожно приблизившись к нему, я показываю на сверток бумаги вовнутреннем кармане моего пальто и говорю: «Послушай, здесь у менярукопись научной книги. Я знаю, что ты скажешь. Я знаю - уцелеть,спасти свою жизнь это все, о чем можно молить судьбу. Но я ничегоне могу с этим поделать. Я должен сохранить эту рукопись любойценой: она содержит труд моей жизни. Ты понимаешь?».Да, он начинает понимать.
На его лице появляется ухмылка, сначала сочувственная, потом как бы веселая, ироническая, насмешливая, оскорбительная и, наконец, он рычит в ответ на мой вопрос однослово - слово, которое с тех пор приходилось постоянно слышать какодно из наиболее часто употребляемых лагерными заключенными:«Дерьмо!» В этот момент я прозрел и сделал то, что означало кульминацию первой фазы моей психологической реакции: я перечеркнулвсю мою прежнюю жизнь.Внезапно волнение поднялось среди моих спутников, стоявших сбледными, испуганными лицами. Снова мы услышали резкие выкрики команды.
Нас стали ударами загонять в предбанник. Там мы собрались вокруг эсэсовца. Дождавшись, когда мы собрались все, онсказал: «Я даю вам две минуты и засекаю время. За эти две минутывы должны полностью раздеться и бросить все на пол, там, где стоите. Вы не берете с собой ничего, кроме обуви, пояса или подтяжек. Яначинаю отсчет!».В немыслимой спешке люди начали срывать с себя одежду. Помере уменьшения времени они становились все нервознее и неловкопутались в белье, поясах и шнурках от обуви. Потом мы услышалисвистящий звук: кожаный ремень, бьющий по голым телам.Затем нас перегнали в другое помещение, где все были обриты,причем брили не только головы, и ни единого волоска не оставалосьна всем теле. Потом двинулись в душевую, где мы опять встали в очередь.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
