viktor_frankl_osnovy_logoterapii (855235), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Этобыли рядовые заключенные, не носившие отличительных знаковна рукаве, и которые фактически презирали Капо. В то время каку этих обыкновенных узников было мало или совсем не было еды,Капо никогда не были голодными; фактически многие из Капопитались в лагере лучше, чем когда-либо раньше в их жизни. Ч асто они были более грубыми по отношению к узникам, чем охранники, и избивали их более жестоко, чем эсэсовцы. Эти Капо, разумеется, выбирались из таких узников, которые по своему характеру подходили к подобного рода службам, и если они не соглашались с тем, чего от них ожидалось, их немедленно убиралис этой должности.
Они скоро становились совершенно подобными эсэсовцам и лагерным охранникам и могли оцениваться на тойже психологической основе.117Основы логотерапииВнешнему наблюдателю легко получить неверное представлениео лагерной жизни, представление, искаженное сентиментальностьюи жалостью. Он мало знает о трудной борьбе за существование средиузников. Это была непрестанная борьба за хлеб и за саму жизнь, засобственное спасение и спасение своего друга.Рассмотрим случай транспорта, который официально был предназначен перевозить определенное число узников в другой лагерь.
Нобыло нетрудно догадаться, что его конечным пунктом назначения былигазовые камеры. Отобранные больные и слабые узники, неспособные к работе, посылались в один из больших центральных лагерей,оборудованных газовыми камерами и крематорием. Процесс селекции был сигналом для борьбы среди всех узников, или группы противгруппы. Имело значение лишь только то, чтобы твое имя и имя твоегодруга было вычеркнуто из списка жертв, хотя каждый знал, что вместо одного спасенного человека нужно было найти другую жертву.Определенное число узников должно было быть отправлено скаждым транспортом.
Не имело значения, кто именно, так как каждый из них был не чем иным, как номером. По прибытии в лагерь (покрайней мере, так было в Освенциме) все их документы отбиралисьвместе с другими вещами. Каждый узник, следовательно, имел возможность назвать свое фиктивное имя или профессию; и по разнымпричинам многие так делали. Администрацию интересовали лишьномера заключенных. Эти номера часто татуировались на коже и также должны были нашиваться на одежду. Любой охранник, которыйхотел дать работу узнику, лишь бросал взгляд на его номер (и как мыбоялись таких взглядов!), но никогда не спрашивал его имя.Вернемся к отправке транспорта с узниками.
Не было ни времени, ни желания принимать во внимание моральные или этическиесоображения. Каждый был во власти одной мысли: спасти свою жизньради ожидающей дома семьи и спасти своих друзей. Без колебаний,таким образой, он готов был сделать так, чтобы другой узник, другой«номер» занял его место в транспорте.Как я уже упоминал, процесс выбора Капо был негативным; только самые грубые из узников выбирались для такой службы (хотя былинекоторые счастливые исключения). Но помимо отбора Капо, осуществляемого СС, имел место процесс самоотбора, происходившего всевремя среди заключенных.
В общем только те узники могли остаться118Человек в поисках смысла: введение в логотерапиюв живых, которые за годы пребывания в разных лагерях утратили всякую совестливость в борьбе за существование; они были готовы воспользоваться любыми средствами, честными и нечестными, даже грубой силой, воровством и предательством своих друзей, ради того, чтобы спасти самих себя.
Мы, которые вернулись с помощью многихсчастливых случайностей или чуда - можно называть все это по-разному, - мы знаем: лучшие из нас не вернулись.Многие описания фактов из жизни концентрационных лагерей ужезарегистрированы. Здесь факты будут значимы лишь постольку, поскольку они составляют часть переживаний человека. Попытаться представить точную природу этих переживаний является задачей данного очерка.
Для тех, кто были узниками лагерей, это будет попыткой объяснитьих переживания в свете современного знания. А тем, кто никогда тамне был, это может помочь понять и постичь переживание той лишьочень небольшой части узников, которые выжили и которые теперьнаходят жизнь слишком трудной. Эти бывшие узники часто заявляют:«Мы не любим говорить о наших переживаниях.
Никакие объясненияне нужны для тех, которые там были, а другие не поймут ни того, какмы чувствовали себя там, ни того, как мы чувствуем себя теперь».Попытка методического обсуждения темы представляет значительные трудности, так как психология требует определенной научной отстраненности. Но разве человек, который делает свои наблюдения, будучи сам узником, обладает необходимой отстраненностью?Такая отстраненность обеспечивается внешнему наблюдателю, но онслишком отдален, чтобы делать какие-либо реально ценные утверждения. Реальное знание возможно лишь через познание изнутри.
Суждения при этом не могут быть объективными, оценки - неискаженными. Это неизбежно. Должна быть сделана попытка избежать любой личной пристрастности, и в этом состоит реальная трудность такого рода книги. Иногда будет возникать необходимость сохранятьмужество, чтобы говорить об очень интимных переживаниях.
Я намеревался писать эту книгу анонимно пользуясь своим лагернымномером. Но когда рукопись была закончена, стало понятно, что вкачестве анонимной публикации она потеряет половину своей ценности и что я должен иметь мужество открыто утверждать мои убеждения. Поэтому я также воздержался от вычеркивания каких-либо отрывков, вопреки моей чрезвычайной нелюбви к эксгибиционизму.119Основы логотерапииЯ представляю другим дистиллировать содержание этой книги всухие теории.
Это может стать вкладом в психологию тюремной жизни, которая появилась после I мировой войны и которая познакомиланас с синдромом «болезни колючей проволоки». Мы обязаныII мировой войне обогащением нашего знания «психопатологии масс»(если воспользоваться хорошо известным выражением и названиемкниги Лебона), потому что война явилась для нас войной нервов иона дала нам концентрационный лагерь.Поскольку здесь излагаются мои переживания как рядового узника, для меня важно упомянуть, не без гордости, что меня не использовали в лагере в качестве психиатра, или даже как доктора, еслине считать нескольких последних недель.
Немногие из моих коллегбыли достаточно счастливы исполнять обязанности врача в плохо отапливаемых пунктах первой помощи, накладывая повязки, сделанныеиз обрывков выброшенной бумаги. Но я был просто номером 119, 104и большую часть времени копал землю и прокладывал рельсы на железнодорожной линии. Одно время моей обязанностью было прокапывать туннель для протока воды под дорогой. Этот подвиг не остался без вознаграждения: как раз перед Рождеством я получил так называемые «премиальные купоны».
Они исходили от строительнойфирмы, которой мы были практически проданы как рабы: фирма платила лагерю фиксированную цену за каждый день, за каждого узника.Стоимость купона составляла пятьдесят пфеннингов, и его можнобыло обменять на шесть сигарет, часто несколько недель спустя, хотяиногда они утрачивали свою стоимость. Я стал гордым обладателемталона стоимостью в двенадцать сигарет. Но более важным было то,что сигареты можно было обменять на двенадцать супов, а двенадцать супов часто были вполне реальным спасением от истощения.Привилегию действительного курения сигарет имели Капо, обладавшие гарантированной порцией недельных купонов; или, возможно, узники, которые работали старшими на складах или в мастерскихи получали несколько сигарет в обмен на опасные услуги. Единственное исключение составляли те, что утрачивали волю к жизни и хотели «порадоваться» в свои последние дни. Таким образом, когда мывидели товарища, курящего свои собственные сигареты, мы знали,что он потерял веру в свои силы выдержать все это, а раз потерянная,воля к жизни возвращалась редко.120Человек в поисках смысла: введение в логотерапиюКогда изучаешь обширный материал, собранный в результате наблюдений и переживаний многих узников, становятся очевиднымитри фазы в развитии психических реакций заключенных на их лагерную жизнь: фаза, имеющая место непосредственно после заключения в лагерь; фаза адаптации; и фаза, следующая за освобождением.Симптомом, характеризующим первую фазу, является шок.
Принекоторых обстоятельствах шок может даже предшествовать формальному прибытию узника в лагерь. Я приведу пример обстоятельствмоего собственного прибытия.Полторы тысячи человек везли поездом несколько дней и ночей;в каждом купе находилось по восемнадцать человек. Всем приходилось лежать на своем багаже - немногих остатках личных вещей.Вагоны были настолько переполнены, что только верхние части оконпропускали немного света.
Все ожидали, что поезд движется в направлении какой-нибудь фабрики, на которой нас будут использоватьв качестве рабочей силы. Мы не знали, находимся ли мы еще на территории Силезии или уже в Польше. Пронзительный свисток локомотива звучит жутко, подобно крику о помощи, крику сострадания кэтой массе несчастных, обреченных на погибель людей. Потом поездсвернул на запасной путь, очевидно, приближаясь к большой станции. Внезапно в толпе встревоженных людей раздается крик: «Смотрите - Освенцим!». Должно быть, у каждого в этот момент замерлосердце.
Освенцим - за этим названием стояло все самое ужасное: газовые камеры, крематорий, жестокие избиения. Медленно, словнонехотя, поезд движется так, как будто хочет как можно дольше оттянуть момент осознания злосчастными пассажирами ужасного факта:Освенцим!С наступающим рассветом начали выступать очертания огромного лагеря: бесконечные, в несколько рядов ограждения из колючейпроволоки, сторожевые вышки, прожекторы и длинные колонны закутанных в лохмотья человеческих фигур, бредущих по прямым ипустынным дорогам неизвестно куда и зачем. Тут и там раздавалисьотдельные свистки и выкрики команд.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
