Политическая философия российского консерватизма XIX - первой половины XX века гендерные аспекты (792417), страница 33

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 33)

¹ Страхов Н.Н. Литературная критика: сб. ст. СПб., 2000. С. 330.

² Там же. С. 387.

³ Авдеева Л.Р. Русские мыслители: Ап.А. Григорьев, Н.Я. Данилевский, Н.Н. Страхов. Философская культурология второй половины XIX века. М., 1992. С. 114.

⁴ Леонтьев К.Н. Избранное. С. 398.

В первом обозначенном нами смысле русского мужика как представителя этноса наиболее важным, по Леонтьеву, является сохранение им русской культуры. Он полагал, что можно разделить русское общество на две половины: народную, которая ничего кроме своего русского не знала, и космополитическую, которая своего русского почти вовсе не знала¹. Мыслитель считал, что «в нашем

простом народе отчасти скрыт, отчасти уже ясен наш национальный характер» ². В

отличие многих мыслителей XIX в. он отмечал положительный эффект от жёсткой разделённости высшего и низших сословий в России, так как это, с его точки зрения, и позволило сохранить русскую культуру в мужике: «Прежнее сословное отдаление сознательной части нашего общества от наивной его части принесло ту пользу, что сохранило простой народ в большой неприкосновенности… Удалённый от высшего сословия, нисколько не сходный с ним ни в обычаях, ни в одежде, ни в интересах, страдавший нередко от самовластия помещиков и неправосудия чиновных властей, народ наш встречался с европеизированным дворянином как соотечественником только на поле битвы и в православной церкви» ³.

Характеризуя русского мужика, мыслитель противопоставлял его

представителям других этносов бинарной парой «Свой–Чужой». Описание последнего Леонтьев насыщал обилием негативных коннотаций, рельефно манифестирующих превосходство и чистоту «своего» идеального образа:

«русский мужик очень развит, особенно в некоторых губерниях. Он умен, тонок, предприимчив; в нем много поэтического и музыкального чувства; местами он неопрятен, но местами очень чист и всегда молодец. Он умеет изворачиваться в таких обстоятельствах, в которых растеряются грамотные, но тупые французские или немецкие поселяне… Великоросс может все, что может другой славянин; но он сверх того способен на многое, на что ни другой славянин, ни грек или француз, ни другие европейцы не способны!» ⁴.

¹ Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем. СПб, 2005. Т. 7, кн. 1. С. 116.

² Там же. С. 129.

³ Там же. С. 115.

⁴ Там же. С. 128.

К.Н. Леонтьев в работе «Грамотность и народность» привёл в пример знаковые для него случаи, в которых русский мужик рассматривался как символ русской нации и русской культуры. В первом случае речь шла об итальянском карнавале, в котором участвовала колесница с комической группой, изображавшей борцов «Восточного вопроса»: турок был в своей классической одежде, англичанин был в образе матроса; француз – в виде парижского франта, а

«русский в виде мужика» ¹. Во втором случае автор описывал и комментировал

события, произошедшие на Всемирной промышленной выставке в Лондоне в 1862 г.: иностранцам понравилась русская утварь – мужицкие миски².

Рассматривая русского мужика как представителя демоса, Леонтьев акцентировал внимание на его месте в системе властных отношений. В своих произведениях он представил русского мужика как носителя особенной политической, а более точно, аполитичной культуры. По мнению мыслителя, русский мужик гораздо глубже, чем представители других классов, понимал сущность власти: «Мужик наш, освобождённый Государем от вековых условий необходимого в свое время крепостного права… адресов не пишет, альбомов не заказывает, праздников “государственных” и “национальных” не празднует… он повинуется не только с виду, но и по идее. Он молится в церкви за Царя и Его Семью. Он не играет в мелкую оппозицию, он не “либеральничает”, не суется судить и рядить обо всем… Он благодарен – и молится… Он, по прекрасному выражению нашего великого романиста Л. Толстого, говорит и верит, что

“Александр Николаевич всех нас обдумывает”!» ³. По мнению мыслителя, особый

пиетет русского мужика к монархии распространялся и на бюрократический аппарат: «Губернатора мужик готов даже любить за то только, что он Царский губернатор» ⁴.

Описанная патриархально-подданническая культура русского мужика отличала его от представителей других классов, прежде всего от части

¹ Там же. С. 96.

² Там же. С. 112–113.

³ Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем. СПб., 2007. Т. 8, кн. 1. С. 278.

⁴ Леонтьев К.Н. Избранное. С. 487.

космополитического дворянства и интеллигенции, отражая иерархию маскулинностей. Если маскулинность представителей высших и низших выстраивалась, прежде всего, через связь с самодержавием – дворянство состояло на службе у государя, крестьянство несло повинности и сохраняло традиционную русскую культуру, то интеллигенция являлась носителем негативных антиэтатистских, с точки зрения Леонтьева, установок: «В этой “интеллигенции” господствует полный индивидуализм интересов и собственности; она либеральна, тревожна и растеряна» ¹. Тем самым Леонтьев маргинализировал маскулинность интеллигенции, расположив её ниже маскулинностей дворян и крестьян. Лишенные связи с государством и национальной культурой мужчины- интеллигенты превращались у Леонтьева в предателей Родины, против которых

он вёл борьбу на публицистическом поприще.

Политическая культура русского мужика, по мнению автора, была ориентирована на поддержку самодержавия и имела в себе «больше охранительной твёрдости, больше верности преданиям, больше даже государственного инстинкта, чем в тех общественных слоях наших, которым предоставлена полная свобода беднеть, богатеть, продавать и покупать личную собственность, менять место оседлости и так далее» ². Негативно оценивая заражённую «либеральной испорченностью» российскую элиту, он приветствовал безграмотность и стихийную мощь мужицкого мировоззрения: «Мужик, например, не только молясь в Церкви, но даже и сидя в кабаке, уже тем умён и хорош, что он в прогресс не верит (т. е. в прогресс благоденственный и вечный). Он, когда ему случается подумать о чем-нибудь другом, кроме хозяйства, податей и водки, думает, что “все мы под Богом” и “все от Бога!”» ³. В результате своих размышлений Леонтьев сделал вывод, что России необходимо было «побольше местного самоуправления с мужицким оттенком в уездах и побольше отеческого самоуправства в высших сферах власти» ⁴. Таким образом, проблема сохранения

¹ Там же. С. 357.

² Там же. С. 356.

³ Леонтьев К.Н. Полное собрание сочинений и писем. Т. 8, кн. 1. С. 408.

⁴ Леонтьев К.Н. Избранное. С. 483.

национальной культуры и национальной самобытности имела в концепции Леонтьева ярко выраженный гендерный аспект: носителями русской культуры выступали только мужики.

В работах П.Б. Струве затрагиваются судьбы русских мужиков и интеллигенции. «Мужики – уменьшительное, уничижительное с оттенком сожаления сироты, зависимые», – писал мыслитель¹. «Маленький наивный духовный мирок мужика-общинника», по мнению Струве, позволил Льву Толстому выделить в качестве главного народного героя Иванушку-дурачка². В труде «Государство, интеллигенция, революция» мыслитель отмечал, что

«интеллигенция в русском политическом развитии есть фактор совершенно особенный: историческое значение интеллигенции в России определяется её отношением к государству в его идее и в его реальном воплощении. Идейной формой русской интеллигенции являются её отщепенство, её отчуждение от государства и враждебность к нему» ³. Струве выделил два вида отщепенства –

абсолютное (анархизм) и относительное (радикализм)⁴. С данными тезисами был

солидарен и П.И. Новгородцев⁵.

Для негативной характеристики интеллигенции М.О. Меньшиков использовал образы, созданные русскими писателями: «Наша интеллигенция, современная Достоевскому, казалась ему стадом свиней, в которое по Божьему попущению вселились бесы»; «русскому человеку, упростившемуся до “желудочно-полового космополита” (выражение Щедрина), стало безразлично, свое ли чавкать или чужое. Чужие деликатесы он стал предпочитать родному хлебу. Чужие идеи, как бы они ни были нелепы, начали казаться умнее собственного и народного смысла» ⁶.

¹ Струве П.Б. Избранные труды. С. 118.

² Струве П.Б. Избранные сочинения. С. 131.

³ Там же. С. 166.

⁴ Там же. С. 167.

⁵ Новгородцев П.И. Сочинения. С. 352.

⁶ Меньшиков М.О. Письма к русской нации. URL: http://az.lib.ru/m/menxshikow_m_o/ text_0120.shtml (дата обращения – 21.07.2013).

И.Л. Солоневич, выделяя в составе русского народа три элемента – крестьянство, пролетариат, интеллигенцию¹, признавал историческую значимость только за крестьянами – мужиками. «Образ оратая Микулы Селяниновича, вероятно, на иностранные языки непереводим вовсе, а именно этот оратай создал землю русскую», – полагал И.Л. Солоневич². Согласно мыслителю, уральские, тяглые и другие мужики являлись основными действующими персонажами русской истории³. «В смутное время победили тягловые мужики» ⁴, «мужик в гвардейском мундире спас Николая I» ⁵, «самодержавие и строил и поддерживал мужик» ⁶, «крепостной мужик стоял на страже монархии» ⁷ – данные и аналогичные цитаты в трудах Солоневича отражали его главную мысль о крестьянах как основной социальной опоре российской монархии.

С точки зрения автора, крестьянское сословие в лице мужиков разделило судьбу монархии: «Мужик имеет только одного равного товарища по несчастью – царскую семью» ⁸. Основной жертвой революции Солоневич считал крестьянское сословие: «Не помещики, не фабриканты, не профессора оплачивают в основном эти страшные “издержки революции” – их оплачивает мужик. Это он, мужик, дохнет миллионами и десятками миллионов от голода, тифа, концлагерей» ⁹.

Негативную роль в крушении самодержавного режима Солоневич приписывал интеллигенции: «Общественная мысль, оторванная от народных корней, металась на побегушках у западноевропейской моды и щеголяла обносками с барских плеч европейской философии. У властителей дум и довоенной, и нынешней России не хватало самого простого мужицкого ума тургеневского Хоря: «это нам подошло бы, а вот этого нам не надобно» ¹⁰. Он

¹ Солоневич И.Л. Наша страна. С. 161.

² Солоневич И.Л. Белая империя. С. 63.

³ Солоневич И.Л. Народная монархия. С. 150, 152, 318, 319, 356, 409.

⁴ Там же. С. 303, 313.

⁵ Там же. С.286.

⁶ Там же. С. 323.

⁷ Солоневич И.Л. Белая империя. С. 34.

⁸ Солоневич И.Л. Наша страна. С. 158.

⁹ Солоневич И.Л. Россия в концлагере. 2- изд. М., 2000. С. 53.

¹⁰ Солоневич И.Л. Белая империя. С. 53.

противопоставлял данной социальной группе «отсталого», «политически несознательного мужика», который «ясно знал, что ни при каком строе, он мужик, править не будет» ¹. «За русским мужиком никакой эрудиции нет – только в предвоенные годы профессорская эрудиция несколько и ненадолго сбила с этого мужика панталыку» ²,– писал Солоневич, и поэтому «мужик не вывез в 1917 году» ³, и история России перевернулась «вверх ногами» ⁴. В своих планах по переустройству России Солоневич настаивал, что необходимо делать только то, что полезно русском мужику⁵. Таким образом, в работах Солоневича мысль российских консерваторов XIX в. о мужике как носителе русской культуры находит своё логическое продолжение и развитие.

Подводя итоги, отметим, что модели маскулинности, предложенные отечественной консервативной мыслью, носят сословный и этакратический характер. Анализируя созданные консерваторами труды, можно выделить несколько моделей маскулинности – модель «аристократа–воина–богатыря»,

Характеристики

Список файлов диссертации