Политическая философия российского консерватизма XIX - первой половины XX века гендерные аспекты (792417), страница 12
Текст из файла (страница 12)
6 Ibid. P. 184.
основы монархии как формы правления, тем не менее, укрепились патриархатные отношения в частной и семейной сферах. Таким образом, делает вывод Пейтман,
«гражданская свобода зависит от патриархального права» 1
В результате пересмотра теорий демократий в трудах А. Филлипс, А. Янг, Х. Питкин, В. Шапиро, Н. Фрейзер, Д. Харравэй, В. Брайсон, А. Джаггер, Ш. Муфф и др. был артикулирован вывод о несовершенстве демократии как форме режима, в котором женщины в незначительной степени могут осуществлять политические права2.
Принимая участие в обсуждении проблем современной демократии,
А. Филлипс считает, что «гендер должен изменить наше видение демократии» 3. Она обращает внимание на дихотомию публичной и приватной сфер:
«Значительное преступление либерализма заключается в том, что он ушёл от активного гражданства к обслуживанию частных интересов и желаний и опустошил политику от её общественной значимости» 4. В. Шапиро также пишет о том, что сейчас «женские вопросы» не являлось бы «женскими вопросами», если бы частный мир семьи и общественный мир политики существовали бы нераздельно друг от друга, если бы мужчины и женщины разделили бы в равной степени семейные и общественные заботы5.
А. Янг полагает демократию воплотившейся тогда, когда все, кто попадает под её влияние, включены в процесс обсуждения и принятия политических решений6. Современная демократия, по её мнению, сочетает равенство в публичной жизни с частным подчинением. Неравенство вообще и неравенство между мужчинами и женщинами мешают развитию демократии, считает политолог, поэтому основной задачей демократии сквозь призму гендерного подхода она видит в достижении равенства в частной и публичной сферах, в
1 Ibid. P. 4.
2 Калинина М.Р. Проблемы демократии в современных западных социально-философских и политических теориях феминизма: дис. ... канд. филос. наук. Архангельск, 2002. С. 72.
3 Phillips A. Engendering Democracy. Cambridge, 1991. P. 149.
4 Ibid. P. 16.
5 Sapiro V. The Political Integration of Women: Roles, Socialization, and Politics. Illinois, 1983. P. 7.
6 Young I. Inclusion and Democracy. Oxford, 2002. P. 23.
демократизации повседневной жизни. Вслед за Х. Питкин1, которая впервые разграничила понятия «представительство» и «репрезентативность», А. Янг обратила внимание на то, что женщины недостаточно представлены в публичных дискуссиях2. Главным в политической концепции политолога является понятие
«включение» (inclusion), которое предполагает возможность задавать вопросы, критиковать. Репрезентативность интересов мнений и перспектив, полагает она, возможна только с учётом опыта социальных групп, в то время как женский опыт маргинализируется3. А. Филлипс высказала мнение, что в рамках демократии политика репрезентации интересов социальных групп работает недостаточно эффективно и предложила политику присутствия женщин в публичной сфере4.
З. Айзенштайн требует пересмотра категории «равенство» с позиций гендерного подхода5. Анализируя потребности социальных групп и способов их формулировки, Н. Фрейзер приходит к выводу о неравном распределении символических ресурсов в обществе. Она предлагает модель социокультурных способов интерпретации и коммуникации6. Обозначенная политологом дилемма –
«перераспределения и признания» – требует, по мнению Фрейзер, трансформации среды и поддержки культурного многообразия как условия демократии7.
Таким образом, в ходе гендерной ревизии западной политической мысли было выявлено, что политическая теория носит андроцентричный характер, предопределяя аналогичный характер государственной идеологии и политики. Исследователи эксплицировали маскулинные правила игры, лежащие в основе политического мира. Политологами-гендеристами было продемонстрировано различие между женским и мужским взглядами на природу социально- политических явлений, были переосмыслены категории и концепции
1 Pitkin H. The Concept of Representation. Berkeley, 1967.
2 Young I. Op. cit. P. 121, 125, 134.
3 Ibid. С. 137.
4 Phillips A. The Politics of Presence. Oxford, 1995. P. 72.
5 Eisenstein Z. The female body and the law. Berkeley, 1988. P. 77.
6 Fraser N. Unruly Practices: Power, Discourse, and Gender in Contemporary Social Theory. Minneapolis, P. 164–165.
7 Фрейзер Н. От перераспределения к признанию? Дилеммы справедливости в «пост- советскую» эпоху // Гендерные исследования. 2000. № 5. С. 85–114.
политической мысли, вклад тех или иных мыслителей в политическую теорию. Они обнаружили, что наследие традиций в западной политической науке обусловило восприятие женщин как политических аутсайдеров, для которых наиболее подходящим местом является семья. Исследователи осудили сексизм политической философии и объявили западную интеллектуальную традицию эпистемологически непригодной в качестве средства для развития теорий гражданства и демократии. Представители гендерных исследований предложили свои политические теории, обогащая ими политическую мысль.
ГЛАВА 2. ГЕНДЕРНЫЕ АСПЕКТЫ В КОНЦЕПЦИИ САМОДЕРЖАВИЯ РОССИЙСКИХ КОНСЕРВАТОРОВ XIX – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА
§ 1. Концепт «самодержавие» в российской консервативной мысли
Развитие системы парламентаризма, вовлечение масс в политическую жизнь европейского общества стимулировали исследовательский интерес представителей консервативной политической мысли к миру политики, актуализировали проблему осмысления сущности политики, государства, определения круга политических акторов и выявления их свойств.
В своих трудах консерваторы анализировали республиканские модели Европы и США, но основной акцент делали на отечественной форме государства
– самодержавии. Согласимся с мнением тех учёных, которые полагают, что данная форма государства являлась средоточием философских компендиумов практически всех российских консерваторов1. А.Н. Боханов считает, что термин
«самодержавие» являлся не только определением верховной власти, но и одновременно идентификатором политической системы в России, начиная с XVI в. и вплоть до марта 1917 г.2 Консерваторы, указывает Д.М. Софьин, в основном останавливались на «вечных» вопросах царской власти – её происхождении, сущности и пределах, взаимоотношениях императоров с церковью и подданными, интерпретации династического принципа3. По мнению исследователя, определенное внимание уделялось и более конкретным вопросам функционирования российской монархической власти – его этноконфессиональной природе, историческим заслугам, сопоставлениям с другими монархическими формами правления разных времён и народов,
1 Русский консерватизм XIX столетия. С. 8–9; Софьин Д.М. Указ. соч. С. 6–7.
2 Боханов А.Н. Самодержавие. Идеал царской власти. С. 17.
3 Софьин Д.М. Указ .соч. С. 15.
сосуществованию монархии с представительными органами, с объединённым правительством. Однако, полагает Софьин, «вечные» и «вневременные» проблемы монархической власти доминировали в построениях консерваторов над более конкретными проблемами переживаемой эпохи.
В отечественном консерватизме первым мыслителем, столь выпукло очертившим значительную роль государства в русской истории, являлся Н.М. Карамзин. Многие исследователи находят, что монархизм мыслителя был явлением сложным1. В «Записке» Карамзин обосновал необходимость самодержавия с функциональной (в терминологии А.С. Карцова –
«прагматической») точки зрения: «Отечество под сенью самодержавия успокоилось, извергнув чужеземных хищников из недр своих, возвеличилось приобретениями и вновь образовалось в гражданском порядке» 2. Основная задача самодержавия, по Карамзину, – сохранение целостности России, поскольку в стране, составленной «из частей столь многих и разных», только неограниченное единовластие «может в сей махине производить единство действия» 3. Сущность самодержавной формы Карамзин видел в том, что никто, «кроме государя, не мог ни судить, ни жаловать: всякая власть была излиянием монаршей», а «царь сделался для всех россиян земным Богом» 4. Поэтому Карамзин убеждал Александра I, что монарх может делать всё, но не может законно ограничить свою власть5. По мнению Н.В. Минаевой, Карамзин выработал чисто русскую модель легитимизма, суть которой заключалась в том, что он ссылался на доказательства правомерности династии Романовых на русском престоле, смешивая два противоречащих друг другу принципа: с одной стороны, монарх – помазанник Божий на земле (принцип патриархальный), с другой – власть монарха
1 Кислягина Л.Г. Формирование общественно-политических взглядов Н.М. Карамзина (1785– 1803 гг.) М., 1976. С. 66; Китаев В.А. Николай Михайлович Карамзин // Против течения: исторические портреты русских консерваторов первой трети XIX столетия / Воронеж, 2005. С. 192.
2 Карамзин Н.М. Записка о древней… С. 30.
3 Там же. С. 48.
4 Там же. С. 24.
5 Там же. С. 48–49.
основывается на законе как авторитете (принцип буржуазный)1. В.А. Китаев видит в монархических идеях Карамзина не столько неограниченность, сколько неделимость власти через самодержавие2.
Так же как и Карамзин, С.С. Уваров придерживался мнения, что российское государство может иметь только одну форму – самодержавие. Рассуждая о новом блеске благополучного царствования «возлюбленного монарха и новой прочности существующего порядка», Уваров показывает, что в «краеугольном начале оного находится для нас, русских, источник всех тех умственных сил, служащих не к разрушению, не к беспорядку, не к вольнодумству политическому и религиозному, а к созиданию и утверждению отечественного блага на незыблемом подножии самодержавия твердого, просвещенного,
человеколюбивого» 3. Отвергая парламентаризм, партийность и прочие элементы
либеральной политической модернизации, мыслитель рассматривал монархов как
«орудия Высочайшей воли, единственно пекущейся о благе общем» 4. Особую роль Уваров отводит монарху в деле просвещения5. А. Зорин считает, что Уваров был одушевлён исключительно амбициозным проектом постепенного изменения общества через институты народного просвещения без репрессий6. Аналогичной позиции придерживается и С. Удалов, показывая в своём исследовании, что Уваров искал компромисс в отношениях между властью и обществом, стремился не навязывать, а по возможности внушать идеи, угодные правительству, склоняя общество на свою сторону7. Мыслитель показал, что любое изменение форм
1 Минаева Н.В. Правительственный конституционализм и передовое общественное мнение России в начале XIX века. Саратов, 1982. С. 92; Она же. Европейский легитимизм и эволюция политических представлений Н.М. Карамзина // История СССР. 1982. № 5. С. 151.
2 Китаев В.А. Пути русской мысли… С. 14.
3 Уваров С.С. Избранные труды. М., 2010. С. 313.
4 Там же. С. 312.
5 Хотеенков В., Чернета В. Граф С.С. Уваров – министр и просветитель // Высшее образование в России. 1996. № 1. С. 146–158; Хотеенков В., Чернета В. Граф С.С. Уваров – министр и просветитель // Высшее образование в России. 1996. № 2. С. 147–160.
6 Зорин А. Идеология «Православие–самодержавие–народность»… С. 73.
7 Удалов С.В. Теория официальной народности: механизмы внедрения. URL: http://www.sgu.ru/files/nodes/9843/08.pdf (дата обращения – 05.02.2012).
российского государства ведёт к его разрушению, и потому оно не способно идти по пути институциональной модернизации.
В работах П.А. Вяземского отчётливо прослеживается тенденция сочетания критики государственных структур с апологетикой самодержавной власти. Анализируя творчество князя Вяземского, согласимся с мнением П.В. Акульшина, что под предлагаемой им конституцией князь понимал не ограничение монархической власти, а юридическое упорядочивание отдельных элементов государственного управления1. Монархический принцип, гарантировавший сохранение общественно-политической стабильности в России, под сомнение Вяземским не ставился. Личности императоров были выведены мыслителем из поля критики. В произведении «По поводу записок графа Зенфта» Вяземский оправдывал Александра I, который хотел быть преобразователем, но внешние обстоятельства (завоевательное и ненасытное властолюбие Наполеона,
конгрессы) не позволили ему продолжить начатые реформы. «Все это отвлекало Государя от домашнего очага и домашнего хозяйства», – писал Вяземский2.
В общественно-политических взглядах славянофилов исследователи отмечают определённую двойственность – сочетание политической оппозиционности с откровенно монархическими убеждениями3. В.А. Гусев указывает, что самодержавие рассматривалось славянофилами как фактор служебный, призванный обеспечивать органичное развитие самобытной народной культуры4.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
