Т.А. Иванова. Избранные труды (774560), страница 76
Текст из файла (страница 76)
М. Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели»: « — Так этот галстух аделаидина цвета? — спросил я, строго посмотрев на молодого лакея.— Аделаидина-с, — отвечал он с невозмутимостью деликатностью. — А аграфеннна цвета нет? — Нет-с. Такого и быть не может-с. — Это почему? — Неприличное имя Аграфена-с. — Как неприличное? почему?— Известно-с; Аделаида, по крайней мере, иностранное имя, облагороженное-с; а Аграфеной могут называть всякую последнюю бабу«ни Собственные имена в языке художественной литературы — тема неисчерпаемая. В этих беглых заметках лишь на некоторых примерах нам хотелось показать, как многогранно, тонко и глубоко используют русские писатели разнообразные антропонимы, какое существенное влияние на построение художественных текстов оказывает этот пласт лексики.
Точный выбор имени персонажа во многом определяет смысловую н эмоциональную нагрузку произведения. Впервые опубли««во»о: РР. 1993. Лв 3. С. 3 — 9. Часть 1'Ч УАК1А К ИСТОРИИ ОДНОГО ЗАГЛАВИЯ («И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН») Понята В, В. Виноградова В. В. Виноградов в своих многочисленных работах, посвященных языку художественной литературы, неоднократно подчеркивал эстетическую и стилистическую значимость каждого компонента художественного произведения.
Однако, кажется, нигде он не останавливал своего пристального внимания на таком сушсственном компоненте художественного произведения, каким является заглавие. Вместе с тем конкретный стилистический комментарий к некоторым заглавиям в работах В. В. Виноградова имеется. Так, например, в статье «О теории поэтической речи» он писал; «В рассказе Скитальца "Сквозь строй" интересен прием преврашения заглавия в индивидуально-художественный образ трагической жизни отца рассказчика <...> Выражение "сквозь строй" преврашается в процессе формирования обобщенного образа в единое сложное имя существительное: кончится "сквозь строй", а также от него образуются формы склонения: "жизнь моего отца представляется мне таким длинным-длинным "сквозь строем" из розог, плетей" и т.
п.»' Общеизвестно, какое большое значение придают сами писатели, да и другие авторы наименованию своего произведения. Недаром 3. Д. Блисковский свою книгу, посвященную заглавию, назвал «Муки заголовка», предпослав ей в качестве эпиграфа такие слова К. Г.
Паустовского: «О, эти постоянные мучительные поиски названий!»- Психология озаглавливания, как справедливо недавно заметила Н. А. Кожина, «уникальна в каждом отдельном случае»', однако име- ' Виноградов В. В. О теории поэтической речи В ВЯ.
1962. № 2. С. 1Π— 11. Влискавский 3. Д. Муки заголовка. М., 1981. Кожина Н. А. Нечто большее, чем название 0 РР. 1984. № 6. С. 26-27. 280 ет несколько основных типов, некоторые из которых уже были описаны С. Д. Кржижановскимв. 1 тип — дотекстовые заглавия (по Кржижановскому, — Ап1е-Ясг)рГшп), психологически и хронологически предваряющие текст. Эти заглавия возникают в сознании писателя как некий импульс, побуждаюгций его к созданию последующего текста. По данным 3. Д. Блисковского, заглавия почти всех пьес Чехова сложились еще до того, как они были написаны: «" Лешего" писать начну лишь через несколько месяцев, но заглавие уже есть».
«У меня есть сюжет "Три сестры", но прежде чем не закончу тех повестей, которые давно уже у меня на совести, за пьесу не сяду», «Пьеса задумана, правда, и название ей у меня уже есть («Вишневый сад» вЂ” но это пока секрет) и засяду писать ее, вероятно, не позже конца февраля'.
11 тип — внутритекстовые заглавия (по Кржижановскому, — 1п-Ясг1рГшп), психологически и хронологически возникающие при осуществлении замысла и влияющие на текст произведения, «Дозаглавный рост черновика, — писал С. Д. Кржижановский, — почти всегда резко отличен от роста черновика, уже нашедшего свое заглавие»в. С точки зрения Н. А. Кожиной, таково название романа Л. Толстого «Война и мир», начало которого было опубликовано в журнале «Русский вестник», как известно, под заглавием «1805 год». И1 тип — послетекстовые заглавия (по Кржижановскому, — РомБспршгп).
Подобные заглавия раскрывают свою смысловую и художественную значимость в последних словах произведения. «Гливное в конце текста, — пишет Н. А. Кожина, — рождает его заглавное начало». Таковы, с ее точки зрения, заглавия многих произведений Тендрякова,— например, повести «Суд», которая заканчивается такими словами: «Нет более тяжкого суда, чем суд своей совести»'. Наконец, следует выделять еще внегекстовые заглавия, психологически и хронологически возникающие после того, как текст произведения уже создан. Преимущественно это новые заглавия, т.
е. переименования, сменившие прежние, в чем-то не удовлетворившие автора. Само собой разумеется, что с текстом произведения они так или иначе связаны, но создаются писателем после того, как работа над произведением закончена, а оно могло быть и опубликовано. Различны и пути поиска заглавия, преодоления тех «мук» заголовка, о которых бьшо сказано выше. Например, известны случаи, когда заглавие дается не самим автором, а по совету другого лица. Так, Л. Толстой в дневнике от 12 марта 1856 г отмечает: «Задумал отца и сына».
в Кржижоновскнй С. Д. Поэтика заглавий. М., 1931. ' Бвнсковск«й Муки заголовка. С. 62. в Кржижановский. Поэтика. С. 23. ' Кожина. Нечто большее. С. 29. 281 Спустя месяц он записывает: «Кончил даже поправки — "Отца и сына", которых, по совету Некрасова, назвал Два Гусара — лучше»". В некоторых случаях с полемической или даже пародийной целью автор может использовать чужое заглавие, подвергая его при этом определенной деформации или трансформации. Так, известно, что К. Маркс, назвав свою работу «Нищета философии» («Мгвеге де 1а рЬ!1оворп(е»), перефразировал заглавие работы Прудона «Философия нищеты» («Рп(!оворЬ)е де 1а ппзеге»), против теории которого и была направлена работа Маркса.
Раз найденное, часто в мучительных поисках, заглавие обычно оберегается автором от каких-либо посягательств на него со стороны других лиц. Так, например, Н. С. Лесков опубликовал в «Новом времени» письмо в редакцию, озаглавленное «Чужое заглавие», в котором возражал против «эксплуатации» его заглавия «Рассказы кстати», использованного другим автором . Вместе с тем в истории русской литературы известны случаи, когда под одним и тем же заглавием публиковались произведения разных авторов. К числу их относится и интересующее нас заглавие «И один в поле воин» вЂ” это название двух произведений разных авторов — Г. А.
Мачтета и Ю. П. Дольд-Михайлика. В 1977 г. в журнале «Русская речь» появилась небольшая заметка под названием «И один в поле воин», автор которой А. С. Юрченко писал, что выражение и один в лоле воин возникло на основе антонимического переосмысления пословицы один в поле не воин„известной всем восточнославянским языкам, и распространилось в России во второй половине Х1Х в, после выхода в свет романа Г. А. Мачтета «И один в поле воин»". Это в общих чертах справедливое и очевидное утверждение, однако, нуждается в ряде уточнений, дополнений и поправок.
Человек незаурядной судьбы, писатель-народник Г. А. Мачтет (1852- 1901) начал работу над романом в 1882 г., находясь в ссылке в Западной Сибири. Впервые роман был опубликован в 1886 г, в «Северном вестнике» под названием «Из невозвратного прошлого (Роман из жизни югозападного края»). Критика нового произведения Мачтета была достаточно разноречивой. Однако, как ни противоречивы были оценки романа, критики были единодушны в том, что главный герой романа, от лица которого ведется повествование, Ясь Кожух, — это «мерзавец слишком чистой воды»п, «человек крайне несимпатичный» ', «лакействующий подлец» и «мелодраматический изверг»".
' Толстой Л. О. Полн. собр. соч. Т. 47. С. 68 «Лесков. Собр. соч. Т. 11. С. 253. '" Юрченко А. С. И один в поле воин 0 РР. 1977. № 6. С. 75. " Тгадсан С. Я. Литературные очерки. СПб., 1987. С. 99. и Гаршин Еве Критические опыты. СПб, 1888. С. 165. " Скабичевский А. М. История новейшей русской литературы.
1848 — 1892. СПб., 1897. С. 38!. 282 И вот в следующем, 1887 г. в отдельном издании романа этот отрицательный герой заявляет о себе новым его заглавием, что он «и один в лоле воин». В связи с этим возникает серьезное сомнение в справедливости вывода, предложенного А. С.!Орченко, что выражение, использованное Мачтетом в качестве заглавия, «могло бытовать в среде народников как один из основных девизов их деятельности»'4. Вряд ли писатель-народник мог «один из основных девизов» своей деятельности употребить с отрицательной коннотацией, приписав его своему отрицательному герою. В этом случае следует согласиться с точкой зрения современных исследователей творчества Г.
А. Мачтета. Так, К. С. Туканова справедливо утверждает, что «автор всем содержанием романа приводит читателя к пониманию ложности того вывода, который сформулирован от имени отрицательного героя-рассказчика. С точки зрения автора, — один в поле не воин»". Точно так же и В. М. Физиков в работе, посвященной жизни и творчеству Мачтета, пишет, что автор откровенно полемизирует с героем, твердо убежденным, что «и один в поле воин»к «По логике Мачтета, один в поле не воин: для автора очевидно разлагающее влияние индивидуализма на народный характер»'ь.
Касаясь изменения заглавия романа, современные исследователи единодушны в том, что прежнее, «нейтральное» заменяется «социально более острым и выразительным, подчеркивающим обличительную направленность произведения»". При этом В. М. Физиков сообщает, что Мачтет еще до того, как дать своему произведению «необычное и броское» заглавие «И один в поле воин», предполагал и такое — «Как я вышел в люди»". Однако никто из современных исследователей, за исключением А. С. Юрченко, с точкой зрения которого согласиться невозможно„не попытался объяснить, что побудило писателя к переосмыслению известного афоризма один в поле не воин и к употреблению его фразеологического антонима в качестве внетекстового заглавия собственного произведения.
Видимо, это связано с тем, что объективно достоверные данные для ответа на этот вопрос отсутствуют. Однако представляется возможным найти ответ на поставленный вопрос, если исходить из тех положений, которые были сформулированы В. В. Виноградовым в качестве основополагающих при анализе художественного произведения. Так, В. В. Виноградов писал о том, что и Юрченко. И олин в поле воин. С. 76. 'з Тук«нова К С.
Н. Г. Чернышевский о Мачтсте В Народ — герой русской литературы. Казань, 1966. С. ! 54. 'ь Физиков В. аз Г. А. Мачтет. Жизнь н творчество: Авторсф. дне.... канд. фнлол. наук. Л., 1971. С. 10. " Титова В. Г. Примечания к тексту В агочтелз Г. А. Избранное. М., 1958. С. 598. '" Физиков В. М Г. А. Мачтет. Жизнь н творчество: Дне.... канд. фнлол. наук. Л., 197!. С. 152 — 153.
283 каждое «художественное произведение занимает свое место в контексте современной ему художественной литературы и находится в связи и соотношении не только с другими произведениями того же автора, но и с чужими произведениями того же жанра и даже смежных жанров. От него тянутся нити аналогий, соответствий, контрастов, родственных связей по всем направлениям, даже в глубь литературного прошлого»'~. Учитывая это важное положение В. В. Виноградова, выскажем предположение, что новое, внетекстовое название романа Мачтета «И один в поле воин» находится в связи с заглавием произведения другого автора и представляет собой контрастную трансформацию чужого заглавия.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
