Т.А. Иванова. Избранные труды (774560), страница 69
Текст из файла (страница 69)
Источник его — заглавие неоднократно издававшегося в России романа французского писателя П. А. Понсона дю Террайля (1829 — 1871) «Клуб червонных валетов» (1865), имевшего шумный успех у невзыскательной публики. В романе рассказывалось о похождениях шайки авантюристов и шантажистов под предводительством неуловимого и таинственного Рокамболя, державшего в трепете великосветские круги Парижа, Закрепившееся в сознании русского читателя негативное значение рассматриваемого нами выражения перешло на слово валет, которое с подобным значением начинают употреблять самостоятельно, без сочетания с определением червонный. Так, Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя» за 1877 год в отклике на вАнну Каренину» Л. Н.
Толстого писал о Стиве Облонском; «Остатками состояния и связями он избавлен от судьбы червонного валета; но если б состояние его рушилось и нельзя бы было получать даром жалования, то, может быть, он и стал бы вплетал> <... > как можно приличнейшим и великосветским»'. Кстати, у А. П. Чехова в рассказе «Свадьба с генералом» (1884), который позднее он переработал в водевиль (1889), обнаруживаем слово валет без определения: «замухрышка или валет»э. Закономерно, что рожденный на «злобу дня» определенный смысл выражения червонный валет с течением времени исчезает со страниц как художественных произведений, так и публицистики. Однако в русском литературном языке уже существовало похожее словосочетание и тоже с негативным значением, правда, связанное с историей другого валета — бубнового.
Вспомним, как в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» (1868) Ганя Иволгин говорит о Настасье Филипповне князю Мышкину: «<...> вот она считает меня подлецам за то, что я ее, чужую любовницу, так откровенно за ее деньги беру <.„> Она всю жизнь будет меня за валета бубнового считать»>о. Здесь значение валета бубнового максимально сближена с значением его червонного коллеги. По-видимому, это было связано с влиянием французского языка на обиходный русский, что вполне объяснимо для двуязычного дворянского общества". Действительно, в «Словаре французского языка» Э.
Литтре ча!е! де сапеац — бубновый валет — в переносном и просторечном употреблении — это человек, который совершенно не имеет достоинства и не заслуживает уважения. О таком человеке говорят, что он хитрый и продувной, как бубновыи валет'"з. В качестве иллюстрации такого упот- Достоевский. Полн. собр.
соч. Т. 25. С. 54. Чехов. Собр. соч. Т. 2. С. 438. '«Достоевский'. Полн. собр. соч. Т. 8. С. ! 03-104. " Поспелов Г. О «пппетах» бубновых н «папетах» червонных Д Панорама искусств 77. М., 1978. С. 132 133. " Енте Е. Р>сбоппп>ге ае 1« 1«пяпе Ггапса1«с. Рапж 1885. Чо!. 1Ч.
Р. 24! 4. 252 ребления в Словаре Э. Литтре дается ссылка на комедию Мольера «Любовная досада» (д. 1Ч, явл. 2). Эта комедия известна нам в переводе Т. Л. Щепкиной-Куперник, тонкого знатока как французского, так и русского языка. Примечательно, что переводчица сохраняет без изменения французское словоупотребление в реплике комедийного плута, хитрого и ловкого слуги Гро-рене, который повторяет обращенные к нему слова служанки Маринетты: За ней (госпожой.
— Т. И.), задравши нос, и Маринетта вслед: «Оставь в покое нас, бубновый ты валет!»ц Интересно, что и в наше время оказывается возможным подобное употребление заинтересовавшего нас словосочетания. Так, А. Латынина в фельетоне «Не упустите свой шанс», посвященном журнальной «войне» критиков, пишет: «И тут к тебе подсаживается давняя знакомая. Она осведомляется, о чем ты можешь беседовать с этим лрохвосгиолп С этим и«лет«пиал« С этим Бубновым Валетом». Далее оказывается, что, с точки зрения Ушлого критика, «в борьбе с Бубновым Валетом все средства хороши»'4.
Впрочем, в данном случае у автора могла возникнуть иная ассоциация. Например, связь с другим «Бубновым валетом». На память приходит выставка группы художников-авангардистов «Бубновый валет», впервые состоявшаяся 10 декабря 1910 г. Считается, что это название придумал живописец М. Ф.
Ларионов. Так, один из участников выставки А. В. Куприн вспоминал; «Я был у Ларионова и Гончаровой, сидели, рассматривали репродукции с картин французов. Ларионов взял в руки карту бубнового валета. Вот, почему бы не назвать нашу выставку, наше объединение "Бубновый валет"»'з. При этом другой «бубнововалетец» А. В. Лентулов утверждал, что само название выставки «не символизировало ничего, но скорее вызвано лишь теми соображениями, что слишком много в то время и изощренно придумывали разные претенциозные названия: "Венок Стефанос", 'Толубая роза", "Золотое руно" и пр.
Поэтому как протест мы решили: чем хуже, тем лучше, да и на самом деле, что может быть нелепее "Бубнового валета"». «Бубнововалетство», зародившееся в полемике с господствующими в то время направлениями, шло в атаку против старой живописи и своим хлестким и нелепым названием. Естественно, это встретило ответное неприятие новой живописи у очень многих. М. Волошин в своем отклике на выставку писал: «Еще до своего открытия "Бубновый Валет" одним своим именем вызывал единодушное негодование московских ценителей искусства. <...> Уже на следующий день и в газетах, и на "Мольер Ж Б.
Полн. собр. сочл В 4 т. М., 1965 — 1967. Т. 1. С. 227. и Латыни«и А. Нс упустите свой шанс! I/ Литературная газета. 1987. № 1. С. 4. '~ Куприн А. В. Наброски воспоминаний. Цит. по; Поспелов. 0 «валстах». С. 140. 253 выставке стали появляться статьи и люди, свидетельствующие своими выражениями (как-то шарлатаны„мошенники, подлецы) обо всех степенях исступления»". Более того, произошло прямое отождествление «Бубнового валета» с «червонным».
Например, в заметке С. Гарина «Бубновый Валет» воспроизведена такая сценка: «Звали его Пьер Огурцов и был он из города Епифани. Принесла его нелегкая по какому-то делу в Москву и, как раз в тот момент, когда я собирался осмотреть знаменитую выставку "Бубновый Валет". — Возьми меня с собою, — попросил Пьер, узнав, куда я иду. — Я хочу тоже иметь понятие о "Червонном Валете".
— Не "червонном", — обиделся я, а "бубновом". Это у вас в Епифани водятся червонные валеты, а у нас только бубновые»'~. В другой московской газете П. Ашевский публикует фельетон «Бубновое дело», в котором описывает «судебный процесс» над участниками выставки Д. Бурлюком и М. Ларионовым. В приговоре признается, что «подсудимые» «виновны, но заслуживают глубокого сожаления. <...> Так завершился, наконец, — заключает фельетонист, — этот сенсационный процесс "бубновых валетов", столько времени наводивших панику на всех доподлинных любителей доподлинных искусств» (Русское слово.
1910. 12 дек. С. 6). Недаром, по словам того же М. Волошина, «все без исключения называли ее (выставку. — Т. И.) "Червонным Валетом'*». В заключение истории бубнового валета следует упомянуть о том, что это словосочетание использовалось также в качестве названия литературного произведения.
У Леонида Леонова в рассказе «Бубновый валет» (1922) игральная карта олицетворяет героя; «Он молодой, у него глаза печальные, у него секира деревянная в руке». В «дремотных» мечтах четырнадцатилетней девочки валет оживает и становится предметом ее первой девичьей любви. Однако, взрослея, Леночка забывает бубнового валета, выходит замуж, но... «когда стукнуло Елене Сергеевне сорок, — всю ночь, в отчаянье и в слезах, целовала она в памяти своей бубнового покинутого валета»'".
Рассказ И. Эренбурга «Бубновый валет» (1924) сюжетно более сложный. В нем причудливо переплетены и предсказание гадалки: «Судьба твоя — бубновый валет, к последнему искусу готовься»; и интерпретация этого предсказания в духе карточной символики: «Кто не знает, что бубновый валет карта мирная, хорошая, веселые хлопоты означает»; и уличное впечатление, опровергающее расхожее толкование: «А проходя мимо Волхонки, увидала Дуняша (героиня рассказа, кухарка «за все».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
