Т.А. Иванова. Избранные труды (774560), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Савельева полагает, что )(Фр(аз(вила)ъ был заимствованием, «широко вошедшим в старославянский язык»", смешивая при этом снова время создания глаголицы и ее буквенного именника (863 г.) с поздней его историей. Для вновь обращенного народа вряд ли слово )(Фръ могло ассоциироваться с ~'бороз(виязъ. Подобного рода ассоциация, конечно, возникла в более позднее время, что и нашло свое отражение в азбучных акростихах. Ведь Константин Преславский, на Азбучную молитву которого постоянно ссылается Л.
В. Савельева, непосредственным учеником Кирилла и Мефодия не был. Его имя ни разу не упоминается среди «седмочисленников», ближайших учеников и помощников солунских братьев. Для тех, кому предназначалась азбука, наименование т Фръ, будучи тоже гапаксом, ничем ие отличалось от рядом стоящих букв ккъ, фрьть и, вероятнее всего, ни с чем не ассоциировалось. Ту же «тенденцию» к сокращению Л. В. Савельева усматривает и в загадочном названии 26-й буквы славянского алфавита ре, по данным Парижского абецедария, или пФ, по московскому списку Сказания Храбра.
На основании данных Азбучной молитвы Константина Преславского Л. В. Савельева восстанавливает «первоначальную» форму печали (род. п. ед. ч. от печаль), считая, что вторая реализация этого наименования — песнь встречается «реже>Р. " Ива«ова. О названиях славянских букв. С. 48 — 54. " Савезьева. К интерпретации. С. 7. " Там жс. С, б. 79 Но в действительности в других азбучных стихах слово печаль не засвидетельствовано, в них постоянно употребляется пъснь. Так, это слово находим в покаянной молитве (ВЗъ тепе припадаю, милостива); пъсньми ти пою, припадавгзз; в азбучном стихе на Рождество Христово: пъ(с)мн ибмльуио выпивать'".
Показательно, что в гимне Троице (гзЗь исмь аогь), где каждый стих начинается с соответствующей буквы славянского алфавита, находим греч. ф п(с)иьими славвг(т) мж аггли4«. Точно так же и в акростихе на Богоявление тот же стих начинается с грецизма: п(с)ами и пФ(с)мн иепрьстаи'но шестикрилатни слаквгтьо. Все это показывает, что загадочное название п"ъ ассоциировалось с пъсньч славянского перевода греч.
ф«Хиб, и, возможно, что эта буква, засвидетельствованная Мюнхенским абецедарием, служила для передачи греч. ф4'. Вместе с тем в названии буквы п*гпе следует видеть не сокращение того или иного славянского слова (пъсиьгпечаль), а заимствование из древнееврейского алфавита, где вариант буквы, называвшейся ре, употреблялся в значении цифры 800, как и славянская «загадочная» 26-я буква глаголического алфавита". Весьма показательно цри этом, что Турский глаголический абецедарий содержит две буквы в древнееврейской графике, а именно интересующую нас ре — П, а также яс)за — ш44, связь которой со славянским алфавитом давно установлена и сомнению не подлежит.
Заключая обзор семантических толкований азбучных наименований, Л. В. Савельева пишет, что ни одно из них не зиждется «на пъсъцФ», так как «в их фундамент заложены показания абецедариев, памятников, свидетельства словарей»"'. В этих словах я также усматриваю скрытую полемику со мной. Но слова евангельской притчи о печальной судьбе дома, построенного «иа п'нсъц'Й», относились не к разысканиям Л. В. Савельевой, а к открытиям совсем другого автора (Ю. В. Степанова), в критике положений которого Л. В. Савельева вполне со мной солидарна. Однако я все же должна с сожалением признать, что и реконструкция Л.
В. Савельевой, с моей точки зрения, построена не «иа камене». Вызывает удивление и даже сомнение то обстоятельство, что Напутствен- *' Соболевский. Дровине церковно-славянские стихотворения. С. 15. н Ивпновп-Консл1«нглнновп Двв нснзвсстнн азбучнн акростиха. С. 356. »Дрпговп Нспроучсн акростнх. С 45. " Ивпновп-Констпнлщновп. Двв нснзвсстнн азбучнн акростиха. С. 363. "Дурново Мюнхснскнй ябсдсдарнй. С. 214.
" Любопытно, что подобное объяснение предлагал Т. В. Гамкрслндзс дяя соответствующей буквы армянского алфавита: «Нскоторыс названия, возможно, оформлялнсь по иностранным образцам. Так, нвпрнмср, арм. рс, возможно, было создано под влиянием соотвстствующсго семантического (снрнйско-еврейского) названия» (Нронсхождсннс н типология алфавитной системы письма д ВЯ. 1988. № 5, С. 28). " Коз. 81очапзк1 [сйзг1 ч 'ког)схзц 95. 8. 389. " Спвсяьсвп. К интерпретация.
С. 2 80 нос слово Константина-Кирилла, состоящее в реконструкции Л. В. Савельевой из пяти стихотворных строк, включало такое количество «гапаксов». Попытки обьяснить эту особенность Напутственного слова Первоучителя у Л. В. Савельевой мы не находим. Напротив, те синтагмы, которые прочитываются «невооруженным глазом», «взятые по отдельности», поражают автора «своей невыразительностью и мелкомыслием»4'. Включенные же в «гапаксный» контекст, восстановленный Л. В. Савельевой, они, с ее точки зрения, неожиданно приобретают сакральный, иррациональный и эзотерический смысл. Однако все это подтверждается лишь общими рассуждениями, часто не имеющими непосредственного отношения к предлагаемой реконструкции.
Таково сравнение азбучного именника с Проаяасо»ч к Евангелию, действительно «изумительным по своим художественным достоинствам стихотворным произведением»4'. Вместе с тем предложенная интерпретация буквенного именника в той части, которая требовала «вооруженного взгляда», далеко не бесспорна и не может быть принята за «оптимальное словесное решение как аксиологической эмблемы христианского вероучения»'в.
С моей точки зрения, профанной и рациональной, такие стихотворные строки, восстановленные Л. В. Савельевой, в Напутственном слове пастыря к пастве, как ...оккк фрьтк Х крк отк не 1 ци трьвь, скорее напоминают абракадабру, т. е, непонятный набор слов, которому могла приписываться магическая чудодейственная сила. В двух последних публикациях Л. В.
Савельева на основе своих прежних наблюдений попыталась восстановить еще и «акростих», якобы созданный Константином-Кириллом н обнаруженный ею в его Напутственном слове: аЗк... жив вте явздие... рьци... )Сарк " Однако и эта реконструкция, увы, не выдерживает критики, так как основана она, как это показано выше, на неправильном делении буквенного именника на ритмические единицы-синтагмы. Само же толкование «акростиха», предложенное Л. В. Савельевой, более чем субьективно: «Азь (человек) подобен Богу, Живите нравственно, люди! Проповедуй духовное начало!»'" Это толкование выражает лишь соб- '" Там же.
С. 8. "Там же, '" Там же. С. 9. " Савельеве. Языковая экология. С. 132. и Там же. 8! огненные нравственные взгляды Л. В. Савельевой, но никоим образом не вытекает из самого реконструированного «акростнха». Итак, новая интерпретация буквенного именника как текста не менее спорна и не более убедительна, чем другие подобные попытки. «Загадка» славянской азбуки оказалась неразгаданной, и все последующие рассуждения Л. В. Савельевой об историко-культурных и структурно- поэтических особенностях азбучного именника показывают лишь большую эрудированность автора в этих вопросах, Р. б. Я хорошо отдаю себе отчет в том, что вряд ли Л.
В. Савельева согласится с моим выводом, так как, приняв мои замечания, она будет вынуждена отказаться от предложенной ею реконструкции. Но не мною сказано: имеющий ушгг слышати да слыгиггт! Впервые опубликовано: Научные доюгады СПбГУ. СПб., !999. С. 3 — 9. О ПЕРВОЙ СЛАВЯНСКОЙ АЗБУКЕ, ЕЕ ПРОИСХОЖДЕНИИ И СТРУКТУРНЫХ ОСОБЕННОСТЯХ Общеизвестно, что появление письменности у славянских народов было обусловлено распространением среди них христианства. Так, все памятники письменности Древней Руси Х1 в. напрямую связаны с ее христианизацией. Такова, например, древнейшая русская датированная рукопись — Остромирово евангелие, переписанная дьяконом Григорием в 105б-1057 гг, по поручению новгородского посадника Остромира с южнославянского оригинала. Также общеизвестно, что создание славянской азбуки и на ее основе церковнославянского' книжного и литературного языка связано с деятельностью византийских миссионеров Константина, принявшего при пострижении имя Кирилл, и его брата Мефодия, причисленных православной церковью к равноапостольным.
Вместе с тем, несмотря на общеизвестность этих фактов, в палеославистике остается еше много окончательно не решенных вопросов, которые как в прошлом, так и в настоящем являются дискуссионными. Это прежде всего объясняется тем, что исторические источники, которыми располагает наука и на которых основаны ее выводы, допускают во многом взаимоисключаюшие толкования. Среди этих источников первое место, безусловно, занимают славянские. Прежде всего Пространные (Паннонские) жития Кирилла и Мефодия !далее ЖК и ЖМ), а также Сказание о письменах черноризца Храбра.
Из ЖК, которое было написано, вероятно, до 882 г. и при вполне возможном участии Мефодия, мы узнаем 1гл. Х1Ч-ХЧ), во-первых, что князь Великой Моравии Ростислав обратился к византийскому императору Михаилу 1П с просьбой прислать такого «епископа и учителя», который смог бы «изложить нам на языке нашем правую христианскую веру»'.
Во-вторых, что, удовлетворяя просьбу Ростислава, Михаил П! остановил свой выбор на молодом богослове Константине. Выбор этот, конечно, не был случайным, ' Герд А. С. Церковнославянский язык: Лингвистические аспекты. Научныс доклады. СПб., 1998. С. 3-! 6. ' Сказания о начале. С. 87. 83 так как Константин, несмотря на свою молодость, был хорошо известен как разносторонне образованный ученый-полемист, заслуженно названный современниками Философом. Безусловно, немаловажным было и то обстоятельство, что славянские апостолы были уроженцами города Солунь, в котором наряду с греческим языком слышалась и славянская речь. В ЖМ (гл.
ч) так прямо об этом н сказано: «Вы ведь солуняне, а солуняне все чисто говорят по-славянски»'. Вместе с тем Константин, ссылаясь на свое болезненное состояние, соглашался принять на себя эту миссию лишь при условии, «если есть у них (жителей Моравии. — Т. И ) буквы для их языка»4. Однако из ответа Михаила 111 следует, что ни ему самому, ни его отцу и деду о существовании самобытной славянской письменности ничего известно не было. «Если же захочешь, то Бог может тебе дать (их), так как дает всем, кто просит без сомнения, и открывает стучащимся». Тогда Константин «по старому обычаю стал на молитву. И вскоре открыл ему их Бог, который внимает молитвам рабов своих, и тогда сложил письмена и начал писати слова евангельские; Искони было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог н прочее»'. В полном соответствии со сведениями ЖК о создании им славянского алфавита находится и сообщение в Сказании о письменах черноризца Храбра. Здесь прежде всего говорится о том, что пока славяне были язычниками, они не имели «книг, но считали и гадали с помощью черт н резов», т.
е. использовали для счета и иных нужд обыденной жизни, а также для совершения языческих обрядов примитивное «письмо». Затем в процессе христианизации в течение многих лет пытались использовать греческое и латинское письмо, но «без устроения», так как при помощи этих алфавитов нельзя было точно передать некоторые специфически славянские звуки. Как, например, в таких словах, указанных Храбром, как Бега, жнкотк, Мхе, црькы, чаяние, широта, Фдь, ждя, юность, «Зыка н др. «Потом же Бог человеколюбец... послал им святого Константина Философа, названного (в пострижении) Кириллом» и создавшего для них азбуку, состоящую из Зо букв, одни из которых были им созданы «по образцу греческих письмен, другие же в соответствии со славянской речью»'.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
