История русского литературного языка (Виноградов В. В.) (774552), страница 91
Текст из файла (страница 91)
и. В то же время в литературной повести много традиционных церковнославянских формул, литературных штампов. Здесь явственно проступают элементы агиографической стилизации, основные черты церковнославянского языка. Очень показательны эпитеты, которыми как ореолом окружено имя князя: христолюбивый, нищелюбец, избранник божий, благоверный, в истину божий угодник, страха божия наполнен и т. п.
Цветистая риторическая фразеология, торжественные церковнославянизмы, книжно-славянские формулы типичны для стиля повестен: нв камрани ума своего пьянством, ризою мя честною защити, приври на немощь мою, о законопреступници, врази, всея правды Христовы отметници и др. Под. Глубокое и тесное сплетение восточкославянизмов и древнеславянизмов характерно и для тех памятников древнейшей русской письменности, которые выдвигались С. П. Обнорским и его приверженцами в защиту единой восточнославянской народно-разговорной базы древнерусского литературного языка.
Так, фразеология «Поучения» Владимира Мономаха " В. П. Адриано«а-Перетж Основные зада«в иаучевкя древнерусской литературы в исследованиях 1917 — 1947 ст, «Труды Отдела древнерусской литературы», Ч1, 1948, стр. 12. с«П. П. Еремин, Киевская летопись как памятник литературы. «Труды Отдела древнерусской литературы», ЧП, стр.
99. '«Там же, стр. 72 — 73, В. В. ВИНОГРАДОВ нередко носит явный отпечаток византийско-болгарского язьпсового влияния. Например: и слезы иепуститв о грзсэхь своихь (срл капля испусти слезь своихь); ср. в Житии Феодосия: плачь и сльзы изъ очыо испоущаахоу; в Ипатьевской летописи: слезы испущая ог ззпицю; в Лаврентьевская летописи: жалостныя и радостныя слезы иепущающе; в Новгородской 1 летописи: владыка Симгонь... испусти слезы из о«1ю и мн.
др.; ср. греч. у Златоуста: я>11а«тг>!«~ 8акра»; у Симеона Метафраста'с: пакости денги (ср. Матф. 26, 67; и пакости гму дуняша) и др.; в письме к Олегу: многострастный (ср, греч. кокотка«); срл възложивй на бога; в Новгородских миненх Х1 вд': на та ба юдиноу надвждоу вьскладаюмь (ср. греч. оо( 7ар ро>9 та ттх «1я18о«а>а«16>1рл) и др. под. Историками древнерусской литературы все сильнее подчеркивается огромное организующее значение фольклора и его стилистики в развитии древнерусской литературы и древнерусского литературного языка. «Прн использовании в литературе живого русского языка создавалось иногда разительное сходство между литературньгм и фольклорным применением одних и тех же, свойственных нзыку в целом, выражений» сг.
Крепкая связь древяерусского литературного языка Х1 — Х1У вв. с живой устной восточнославянской стихиейкоренилась в самомхарактере раннейдревнерусской художественной литературы, в многообразии ее жанров. Вросается в глаза общность между «Девгениевым деянием> и другими древнерусскими памятниками ХП вЂ” Х1П вв. не только в способе построения изобразительных сравнений, близких к стилю народной поэзии (прн помощи яко), ко «и в самом подборе материала для сравнения: это преимущественно область мира животных (сокол, волк, лев, пардус, тур, орел н т, п.), явлений природы (дождь, снег)... Видимо, этот круг предметов сравнения был в значительной степени ходячим, общепринятым в той среде, которая дала нам н перевод „Д(евгениева д)еяния", н Иосифа Флавия, и „Слово о полку Игореве", и нашу южную летопись ХП вЂ” Х1П вв.» сз См.
сравнеяия в «Девгенневом деянии»: яко сокол дюжей; яко скоры соколь; яко орвль; яко добрый жнець траву с>четь; лко заица в тенета яти и др. Ср. в «Истории» Иосифа Флавия: выюще акы вълци радощамие«. Ср. в Галицко-Волынской летописи (изд. 1871 г.): устргмиль бо ся (кнпзь Роман) бяше на поганыя, яко и лезь; сердить же бысть, яко и рысь, и губяше, яко и коркодиль, и првхожашг землю ихъ, лко и оргль, храбрь бо бв, яко и турь. Однородный словарный и фразеологический материал используется в стиле «Девгениева деяния», «Истории» Иосифа Флавия: борзо, в борз 4, брьзость; главу свою (или главы своя) положиша; галка; гораздь; дружина; думу думати; играти оруживмь (мвчемь, копьгмь); исполчигися; иноходный; кликнути; кожухь; конюхьй кормилица; кудрявый, ловь, ловец милый, нарядити; наволока; погнати; поскочити; похупатися, хупатися; приск>ти; прость; пустити 'послать', рудный 'окровавленный', рыкати; свадьба, свать; стрый, сумвж1г; шатерьй швломьл шуринь и т. п.
" П. М. Я«скак. Князь Владимир Мономах н его Поучепне, ч. 1. М., 1901, стр. 112. " Тая же, стр. 286, 290. '> В. и. Аври«коек-перетч. Древнерусская литература н фольклор, стр. 12. " М. Н. Сперанский. Дезгевнево деяние. Пт., 1922, стр. 61. Пмз Н. А. Мещерский, «Исторня Иудейской войны> Иосифа Флавия з древнерусском переводе. М.— Л., 1958, стр. 75 — 132, основныв вон»осы и задачи изучкпия истогии гусского языкл 269 Точно так же эпитеты народно-поэтического стиля роднят Галицко- Волынскую летопись, «Историю» Иосифа Флавия и «Девгеннево деяние». В «Девгениевом деянии» (зверь) лютый, (сонол) дюжей, скоры, (злато) 'сухое, (струны) златыя и др. Ср. у Флавия: от лютого сего гвбри, двери ..
соуха, злата, 9»палы вся соухымь глатомь отравна и др. В Галицко-Волынской летописи: конь свой борзый сивый, острый мгцю, борзый коню, како милого сына"". Близость к народно-поэтическому стилю сказывалась и в последующей судьбе рукописного текста «Девгениева деяния». М. Н. Сперанский пишет о том, что на своеобразный стиль старой воинской повести под пером позднейшего переделывателя, взглянувшего на повесть как на близкое к сказочным и устно-народным произведениям, налег слой переделок стиля, отчасти деталей в содержании, сближавший эту повесть с народна-устными произведениями. Говоря о фольклорно-художественных элементах стиля в некоторых древнерусских литературных жанрах, нельзя отделять их от широкой струи живой восточнославянской речи.
Выражения и образы обычного права, юридические формулы и термины, фразеологические обороты государственного делопроизводства, тесно связанные с традициями живой восточнославянской речи, не могли не приспособить церковнославянской системы литературного языка для своего закрепления. Они используются в литературных произведениях и подвергаются стилистической обработке. А. С. Орлов отметил «отзвуки» народной песни и живого просторечия в языке и стиле воинских повестей эпохи позднего феодализма.
В русской исторической беллетристике ХЪ'1 в., по словам А. С. Орлова, создался «стилгь который объединил всю пестроту предшествующих приемов книжного повествования в однородную, цветистую одежду, достойную величавых идей третьего Рима и пышности всероссийского самодержавства... Сознание преимущества своей национальности заставляло книжников не так уже сторониться своей народной песни.
И вот ее мотивы и образы вошли в этикетпую речь ХУ1 века» з«. Например, в «Истории о Казанском царстве»: поля и горы и подолия; враги — гости не милые. Встречаются присловия и поговорки: Казань— котел, златое дно; придавит ани мышей горностай; привет аки нур лисица и др. Видны следы влияния былинного стиля и боевых повестей. Эпитеты устной поэзии рассыпаны по всей «Истории»: поле там чистое (8, 32, 115); девицы — красныя (77, 143), копи — добрые (180), удачные (40); теремы — глатовгрхиг (168); светлицы — высокие. Еще ярче отголоски живого просторечия: гторь да моль (40); брань нг худа (117); наехати далечь въ полЬ (37); живуть в сумежницахь по сусйдству (151) и др.
Правда, живым слонам часто придана книжная окраска; например: побЬгоша... не знаю«цг, куды очи несуть. Старинные выражения иногда искажаются: лучше живота смерть вмгняху (155). Выделяются некоторые образы и выражения, напоминающие риторику Киевского'периода: И на ностЬхь вострубиша (8); Вогмутишася нагаи, аяи птичья стада (25): Л много сгкъшеся Каганцы, и многихь вой рускихь убиша, и сали туже умроша, храбрыя, похвално на " Примеры взяты из работы М. Н.
Сперанского о «Девгеииевом деянии», стр. 61 — 76. " А. С. Орлов. О некоторых особенностях стиля великорусской исторической беллетристики ХЧ1 — Х«П вв. «Изв. ОРЯС», т. ХП!, ки. 4 (1908), 1909, стр, 346. В. В. ВИНОГРАДОВ 270 земле своей 1160). По словам А.
С. Орлова, «в языке также выразилась намеренная архаизация, при неумении справиться с требованиями старой грамматики» ь>. В середине ХЧП в. в традиционную книжную культуру речи врывается сильная и широкая струя живой устной речи и народно-поэтического творчества, двигающаяся из глубины стилей демократических слоев общества. Обнаруживается резкое смешение и столкновение разных стилей в кругу изысканного литературного выражения. Начинает коренным образом изменяться взгляд на состав литературного языка. Демократические круги общества несут в литературу свою живую речь с ее диалектизмами, свою лексику, фразеологию, свои пословицы и поговорки. Так, старинные сборники устных пословиц 1изданные П.
К. Симони и обследованные В. П. Адриановой-Перетц) составляются в среде посадских, мелких служилых людей, городских ремесленников, в среде мелкой бур>куазии, близкой к крестьянским массам. Ср., например, такко пословицы: Кабалка лежит, а детинка бежит; голодный и патриарх хлеба украдет; казак донской, цто карась азерской — икрян да сален (характеристика донской «вольницы»); поп пьяный книги продал, да карты купил; красная нужда — дворянская служба (насмешка над привилегированным положением высших сословий); нв надейся попадья на попа, имей своего казака и т. п. Лишь незначительная часть пословиц, включенных в сборники ХЧП вЂ” начала ХЧП1 в., носит в своем языке следы церковно-книжного происхождения.
Например: Адам сотворен и ад обн жвн; жена глонравна — мужу погибель и др. «Огромное же большинство пословиц, даже и выражающих общие моральные наблюдения, пользуются целиком >кивай разговорной речью, которая стирает всякие следы книжных источников, если таковые даже в прошлом и былие г'. Таким образом, стилистика народной поэзии была крепкой опорой развития древнерусской литературно-художественной речи.
Язык народной поэзии явилсн важным цементирующим элементом в системе развития литературного языка великорусской народности, а затем и нации. В стиле народной поэзии представление об общерусской языковой норме и тяготение к ней ярко обнаруживаются в такого рода «глоссических» оборотах: Выедешь ты ва шеломя нг окатисто, а но Русскому — на гору ва высокую". В значительной стопени свободные от местной, областной исключительности стили народной поэзии, выражая рост национального самосознания в ХЧ1 — ХЧП вв., ускорили процесс формирования русского национального литературного языка. Специфические свойства художественной речи обнаруживаются в таких жанрах, как жития святых, путешествия («хо>Влепил») и т.
д., и далеко не всегда в связи с фольклорными мотивами. Нельзя забывать и о стихотворениях на древнецерковнославянском языке. Вообще же наука о развитии художественной речи и языка художественной литературы имеет свои задачи и свой круг понятий и категорий, ««Там >к, стр. 361 и др. ««В.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
