История русского литературного языка (Виноградов В. В.) (774552), страница 87
Текст из файла (страница 87)
Заслуживают внимания идеи о том, что успешному и быстрому оформлению и движению древнерусского литературного языка сильно способствовали устные переводы с греческого (В. М. Истрин) и знакомство с памятниками древнеболгарской поэзии и письменности еще до крещения Руси (М.
Н. Сперанский, В. Ф. Миллер, В. И. Ламанский, Б. С. Ангелов и др.). «Русская письменность и литература, — пишет Б. С. Ангелов, — до официального принятия христианства Русью была уже связана со славянской письменностью Болгарии, в частности западной Болгарии и Македонии, откуда шли на Русь, естественно, в ограниченном количестве, древнейшие памятники церковной письменности, по всей вероятности, писанные глаголицей, обычным письмом этого времени в Македонии и западной Болгарии: отсюда жв идет, но-видимому, и некоторое знакомство русской письменности с глаголическим письмом, вскоре смененным кириллицею» (автор ссылается здесь на исследование М.Н.Сперанского «Откуда идут старейшие памятники русской письменности и литературы»). Отсюда рано усваивается и категория литературности письменного языка.
«Такая постановка вопроса о начале русско-болгарских литературных связей в большой степени объясняет причины быстрого развития русской литературы и русской культуры вообще в период непосредственно после принятия христианства на Руси в конце Х в.»'. Устная народная поэзия в разных ее жанрах и элементах быстро проникает в книжно-письменные восточнославянские произведения. Еще М. А. Максимович выдвинул такую формулу, что «церковнославянский язык не только дал образование письменномуязыкурусскому..., но более всех других языков имел участие в дальнейшем образовании нашего народного языка» «. Структура народной восточнославянской речи, если оставить в сторонепроизносительные различия, приведшие вскоре к созданию особого «церковного произношения» (согласно открытию А.
А. Шахматова), была очень близка к старославянскому языку как в грамматическом строе, так — в значительной степени — и в области словаря. И. И. Срезневский в своих знаменитых «Мыслях об истории русского языка и других славянских наречий>) пришел к выводу, что русский народ, приняв христианство, «нашел уже все книги, необходимые для богослужения и для поучения в вере, на наречии, отличавшемся от его народного наречия очень немногим» з. Теми сферами, где происходило наиболее глубокое и разнообразное взаимодействие церковнославянского языка и русской народной речи, были сферы исторического и летописного творчества, с одной стороны,и стихотворно-поэтического — с другой.
А. А. Шах- з Б. Сг. Аигезо«, К вопросу о начале русско-болгарскях литературных связей. «Труды Отдела древнерусской литературы». М. — Л., Х1Ч. 1958, стр. 138. « М. А. Максимо«ич. История дрезнерусской словесности. Киев, 1839, стр. 447. з И. Ж Срезиевскиз. Мысли об истории русского языка н другйх славянских наречнн.
Изд. 2. ОПб., 1887, стр. 32. 256 В. в. Виноггадов матов отметил церковнославянское влияние на русскую народную поэзию в рецензии на работу В. А. Аносова «Церковнославянские эчементы в языке великорусских былин». Эта мысль А. А. Шахматова находилась в связи с защищаемыми В. Ф. Миллером положениями, что «нагни былины представляются определенным видом поэтических произведений, сложившимся и установившимся в своей внешней форме и технике в среде профессиональных певцов» и что «профессиональные певцы сосредоточивались вокруг князя и его дружины; такое заключение объясняет нам и присутствие в нашем эпосе книжных элементов н международных сюжетов; среда профессиональных певцов не могла быть чуждою книжной образованности» е. В, М.
Истрин в своем исследовании Хроники Георгия Амартола высказал интересную мысль о том, что древнерусский литературный язык в переводе этой Хроники обнаружил богатство и разнообразие словари, семантическую сложность и гибкость, способность тонко передаватьсмысловую сторону языка такой высокой культуры, как греческая. В греческом оригинале Хроники Георгия Амартола насчитывается 8500 слов, в переводе — 6800. Следует вспомнить, что в лексическом фонде классических старославянских текстов отмечено 9000 славянизмов и 1200 грецкзмов (не считая многочисленных калек).
В. М. Истрин приходит к выводу, что русские книжники-переводчики Х1 в. свободно владели всем словарным составом старославянского языка, удачно пополняя древнерусский литературный язык новообразованиями (очевидно, по старославянским образцам), но вместе с тем они широко вовлекали в свою книжную речь народные выражения нз живых восточнославянских говоров для обозначения бытовых и обыденных явлений 7. Сделанный В. М. Истриным анализ перевода Хроники Георгия Амар- тола очень убедительно показал, как протекал процесс проникновения народной восточнославянской лексики в состав церковнославянского языка русской редакции, как осуществлялось взаимодействие русских и церковнославянских элементов в аспекте древнерусской литературности.
В сущности В. М. Истрин здесь углублял и обобщал наблюдения А. И. Соболевского над категориями и разрядами народных русских слов и выражений в церковнославянской переводной литературе восточнославянского происхождения«. Процесс слияния и взаимодействия русской и церковнославянской стихий в сложной структуре вновь складывавшегося древнерусского литературного языка вырисовывается па фоне такого материала очень последовательно и планомерно. Исследование С.
П. Обнорского «Очерки по истории русского литературного языка старшего периода» в силу пестроты и разнотипности привлеченного им древнерусского материала (из жанров деловой письменности и народного поэтического творчества) не могло показать и не показало «объективную мерку церковнославянизмов в нашем языке» е. Вопреки предшествующим историко-лингвистическим исследованиям С. П. Обнорского (например, в области русского исторического церковно- «А. А.
Шахматов. В. Ф. Миллер (некролог). «Изз. нмп. Акая науки Серия Ч1, 1914, Ж 2, стр. 75 — 76 н 85. г П. а). Патрии. Храпака Георгия Амартола з древнем слааяно-русском переводе, т. П. Пг., 1922, стр. 227, 246, 250. е А. В( Сойоае«ский. Матерналы н нсследозання а областн славянской филологии н археологии. СПб., 1910. » С. П. Оба«ракий. Очеркн по истории русского литературного языка старшего периода. М.— Л., 1946, стр. 8. ОсноВные ВОпРОсы и 3АдАчи изучения истОРии РусскОРО языкА 2б7 славянского словообразования — сб.«Русская речь». Новая серия, вып 1.
Л., 1927), по априорно-идеологическим и патриотическим соображениям ему стало казаться, что прежние представления о церковнославянизмах, о их количестве и их функциях 44у нас преувеличены» 'с. Согласно новым взглядам С. П. Обнорского, русский литературный язык старшего периода был чисто русским языком во всех элементах своей структуры (в произ- носительной системе, в формах словоизменения и словообразования, в синтаксисе, в лексическом составе). Не подлежит сомнению, что только скудость и тенденциозны подобранность речевого материала могла привести С. П. Обнорского к такому одностороннему и антиисторическому выводу о возникновении и развитии древнерусского литературного языка.
Это очень внушительно было показано уже А. М. Селищевым". Для критического сранительно-исторического сопоставления с взглядами С. П. Обнорского на историю древнерусского языка могли бы быть привлечены с большой наглядностью материалы из истории сербского языка вплоть до реформьг Вука Караджича. Ведь С. П. Обнорский утверждал, будто русский литературный язык не ранее Х1Ч в,, т. е.
с эпохи второго южнославянского влияния, подвергся «сильному воздействию южной, болгаро-византийской культуры». По словам С. П. Обнорского,«оболгарение русского литературного языка ХЧ в. следует представлять как длительный процесс, шедший с веками сгезселс)о» 'з. Концепция С. П. Обнорского стала оказывать решительное влияние на все статьи, брошюры и книги, посвященные разнообразным вопросам исторической грамматики и лексикологии древнерусского языка и появляющиеся у нас после выхода в свет его «Очерков» (П. Я.
Черных, Ф. П. Филина и др.) 'з. Из близких к концепции С. П. Обнорского теорий лишь теория Л. П. Якубинского, более слоя«ная, чем концепция С. П. Обнорского, открывала некоторые новые пути исследования проблемы церковнославякпзмов в истории древнерусского литературного языка. Она вводила исторический принцип жанрового и стилистического функционального разграничения языковых явлений в церковнославянских и русских памятниках древнейшей поры. Опираясь в основном на те же памятники, кроме «Моления Даниила Заточника», но с привлечением Новгородской летописи, Л. П. Якубинский пришел к выводу, что старославянский язык сыграл определягощую роль в самые первые моменты формирования древнерусского письменно-литературного языка, но уже во второй половине Х1 в.
в пем начинает преобладать живая восточнославянская устно-речевая стихия. Отсюда у Л. П. Якубннского укрепляется тенденция к изученшо жанрово-стилистических взаимоотношений и взаимодействий русизмов и славянизмов в памятниках древнерусского литературного языка 44, " Таы же. " Л. АЕ. Селище«.
О языке «Русской правды» з связи с вопросом о древнейшем тпяе русского литературного языка. — ВЯ, 1957, № 4 (перепечатано з кнл е1. М. Селищев. Избр. Труды. М., 1968). Срл С. В. Обнсрсеий. Русская правда кая яаыятяяк русского литературпого языка.
«Из». АН СССР», Серия Ч!!. Отделение обществ. паук, 1934, № 10. " С.В. Обнсрсзий. Русская правда кдк памятник..., стр. 776. " Смл В. В. Виноградов. Изучение русского литературного языка за последнее десятилетие в СССР. М., 1955. '4 Смл У?. Е?. Взубиясяий. Исторяя древнерусского языка. М., 1953. 17 в. В. Виноградов В. В.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
