История русского литературного языка (Виноградов В. В.) (774552), страница 82
Текст из файла (страница 82)
С одной стороны, развивается двуязычие и дифференциация между письменностью светской н духовной ", а с другой стороны, уже в Х1 в. русские люди обращаются с церковнославянским языком как со своим достоянием, как с «собственностью всенародной» 'з. В «Курсе истории русского яаыка» А. А. Шахматов говорит даже о раздвоении жианенного пути самого церковнославянского языка, в зависимости от его церковно-учительного или светского грал«ланского упо- з А. А. Шахматов. Курс истории русского языка, ч.
1, стр. 206. 'е В. В. Воз»градов. История русского литературного языка з иаобраясении акад. А. А. Шахматова. «811о!ойя1 рге81еб», йпЬ 2, ъч. 8 — 4, 1964, стр. 80. " А. А. Шахматов. Очерк древнейшего периода истории русского языка, стр. ХХХ1Х. " А. А. Шахматов. Очерк современного русского литературного языка, стр. 90. " А. А. Шахматов.
Курс истории русского языка, ч. 1, стр. 201. и Там же, стр. 194 — 195. " Там же, стр. 198. 240 В. В. ВИНОГРАДОВ требления, уже с Х1 в. «Конечно, оба жизненные пути, открывшиеся для церковного языка, разойдутся в разные стороны не скоро; они в начале связаны между собой теснейшим образом, их связывают и общие деятели — в светской письменности работают все те же монахи, попы и дьяки, как в письменности церковной, и общее направление: светский памятник нв может еще отказаться от церковного учительства: не только язык, но»х мысли его отражают тот круг, где постоянным чтением служит священное писание и труды учителей перкви, где ум не может отрешиться от заполонившей его религиозной идеи.
Лишь спустя долгое время наступает заметная и отчетливая дифференциация между письменностью церковной и гражданской, светской и духовной» ". Б. О. Унбегаун, очевидно, счел излишним обращение ко всей совокупности работ Шахматова по истории русского языка и по истории соотношений и взаимодействий русского и церновнославянского языка в равные периоды этой истории. Отсюда и таков глубоко ошибочное его заявление: «Шахматов не пошел дальше провозглашения принципа происхождения русского литературного языка из церковнославянского» 'т. И дальше, ограничиваясь своим единственным источником для изучения шахматовокой концепции, а именно «Очерком современного русского литературного языка», Б.
О. Унбегаун пишет: «В дальнейшем, в той же книге он (Шахматов.— В. В.) уже не говорит о церковнославянской основе, а лишь о церковнославянских элементах литературного языка, как если бы эти элементы наслаивались на какую-то другую, по-видимому, русскую основу литературного языка. Впечатление наслоенности и неорганичности церковнославянской стихии в литературном языке усиливается у Шахматова еще тем,что он рассматривает лишьявныецерковнославянские слова, т. е.
такие, которые отличаются от соответствующих им русских слов характерными фонетическими и морфологическими признаками. Он совершенно не касается вопроса об огромном слое словаря, состоящем из слов, общих русскому и церковнославянскому языкам, тех „словенороссийских речений", которым Ломоносов придавал решающее значение в структуре словаря русского литературного языка» (там жв). Но в этих полемических выпадах почти все основано на недоразумении. О словаре и его частях — как народно-русских, так и церковнославянских, — Шахматов не писал в этом «Очерке», так как в нем излагались вслед за общим историческим введением лишь фонетика и морфология современного русского языка.
Самый термин «церковнославянские элементы» по отношению к описательному очерку фонетики и морфологии современного русского языка (включая сюда некоторые указания на словообразование) нв мог никого шокировать и вызвать такое истолкование, которое предлоясено ему Б. О. Унбегауном. Дело в том, что еще в 1893 г. вышло в свет исследование С. К. Булича «Церковнославянские элементы в современном литературном и народном русском языке» (ч.
1. СПб., 1893). А. И. Соболевский в рецензии на этот труд писал: «Судьбы церковнославянского языка в России и церковнославянские элементы в современном русском языке заслуживают внимания ученого исследователя в разных отношениях» 'з. Тут различаются, с одной стороны, «судьбы церковносла- '«Там же, стр, «94 — 495. " «Ч1-е с";описав «п«етпайопа!е.. эь стр. 430 (далев указания на страницы доклада даются з тексте).
'«ЖМПП, 4994, май, стр. 245. О НОВЫХ ИССЛКДОВАНИЯХ ПО ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЬГКА 241 вянского языка в России» и, с другой, «церковнославянские элементы в современном русском языке». Б. О. Унбегаун не отрицает «постепенной русификации» церковнославянского языка, протекавшей неравномерно в разных частях язына. По его мнению, меньше всего зта русификация затронула синтаксис, подвергшийся в ХУП1 в. другим, не русским влияниям (польскому, латинскому, немецкому, французскому). «Словарный состав руслфицировался очень медленно и, что самое главное, лишь частично».
И далее в формулировке Б. О. Унбегауна возникает оригинальное отклонение от шахматовской концепции. «В своей основе словарный состав современного русского литературного языка продолжает оставаться церковнославянским, и не только оставаться, но и развиваться и обогащаться при помощи церковнославянского словообразования. Такие новые слова, как здравоохранение, соцсоревнование, истребитель, хладотсхнина и мн. др., не являются, как принято думать, заимствованными в русском литературном языке из чуждой ему церковнославянской стихии, а просто доказывают, что церковнославянский по происхождению русский литературный язык продолжает существовать и развиваться, как каждый живой язык, по своим собственным законам» (стр.
129). Нельзя не видеть элементов механицизма и антиисторизма в этом рассуждении. Церковнославянский словарь, оторванный от национальной или интернациональной жизни и от народной русской стихии, которая охватывает его со всех сторон — и семантической, и словообразовательной, и грамматической, — по мнению Б. О.
Унбегауна, продолжает в современной русской речи (так же, как в ХУП вЂ” ХУП1 и Х1Х вЂ” ХХ вв.) сохранять свои внутренние законы развития, подавляя проявления народно-русского речевого творчества. Б. О. Унбегаун полагает, что в руоском языке всякое образование, характеризуемое церковнославянским суффиксом, какова бы ни была база, к которой присоединен этот суффикс, должно рассматриваться как церковнославянизм; церковнославянским здесь является самый процесссловопроизводства (так же, как и словосложения).
Получается, что в современном русском языке создано несметное число церковнославянизмов и среди них, например, технические специальные термины (типа хладотехника, вратарь) ". Близко к втой точке зрения подходил Г. О. Винокур, относивший к славянизмам современного русского языка причастия телефонирующий и транслирующий~. Это, конечно, антиисторично и противоречит семантическим фактам языка. ' По мнению Б. О. Унбегауяа, «если прияять тезис о яепрерывном развитии русского литературного языка, скажем от „Сказания о Борисе и Глебе" до автобиографии Паустовского, то слова этого общего „словенороссийского" слоя (общие русскому и церковнославянскому языку.— В.
В.) придется неизбежно признать по существу церковнославянскими, но также и русскими, а не русскими, но также и церковнославянскими, как это, по-видимому, молчаливо принимается в наше время». Б. О. Унбегаун осуждает русских исследователей за то, что их «интерес сосредоточивается почти исключительно на словах явно церковнославянских и явно русских. Между тем именно этот общий слой и сделал возмоя«ным 1» В. О.
аньес«оп. 1,« ховав 11иега1»е, св$-П 4'о»194вс го«вор, стр. 24. и Г. О. Винокур. О слазяиизмзх в современном русском литературном языке.— В сто кис «Избр. работы по русскому языку», М., 1959, стр. 443. 19 В. В. Виясгрздсз В. В. ВИНОГРАДОВ конечное торжество церковнославяяского как литературного языка России» (стр.
130). Б. О. Унбегаун оставил без внимания тот факт, что у нас велись и ведутся исследования разпых соотношений и вааимодействий славянизмов и русизмов в области литературной лексики (ср. работы Л. П. Якубинского, 1". О. Вняокура, В. В. Виноградова и др.). Это в первую очередь процессы скрещения омонимических славянизмов и русизмов с последующей дифференциацией значений, противопоставления и омонимического отталкивания славянизмов и русизмов и т.п. Процессы взаимодействия церковнославянской и народно-русской лексики в разных жанрах древнерусской литературы были разнонаправленными и не Всегда сводились к проникновению русских слов в исконно церковнославянский язык — иногда, наоборот, они вели к расширению применения церковнославянизмов в памятниках русского типа.
Достаточно сослаться на язык разных видов сатирических произведений ХЧП в.,изданных В. П. Адриановой-Перетц. Кроме того, взаимодействие церковнославянизмов и русизмов двигалось по разным направлениям в донациональный период, когда преобладало воздействие церковнославянизмов, и в период формирования нации, когда волны 'разнодиалектной народной русской речи хлынули в язык литературы. Поэтому необходимо в этом смысле видоизменить и дополнить выдвинутое Б. О.~Унбегауном предложение: «Вопрос о проникновении русских слов в исконно церковнославянский литературный язык должен стать насущным вопросом истории словарного состава литературного языка.
Надо сказать, что изучение этого вопроса практически еще не начиналось» (стр. 131). Но по отношению к таким, например, памятникам, как 1 Новгородская летопись, вопрос повертывается в другую сторону, если иметь в виду, что было два языка или два типа литературного языка в древней Руси. Из других вопросов, выдвинутых Б.
О. Унбегауном и своеобразно, хотя и несколько прямолинейно и схематичеоки решаемых им, остановимся на вопросе о разговорном языке и его истории. По мнению Б. О. Унбегауна, «приблизительно до середины ХЧ1П в. он полностью продолжал традицию Московской Руси. Это был в основе своей крестьянский язык с заметными географическими, но очень незначительными социальными различиями. Из него в литературу хлынули слова скорее диалектного типа, которые так характерны для русской литературы первой половины ХЧП1 в., особенно 30-х и 40-х годов. Большое количество этих диалектных слов было впоследствии вытеснено церковнославянской традицией литературного языкам «...этот традиционный разговорный язык часто использовался авторами как язык персонажей комедии и, следовательно, мог иметь жанровые функции» (стр.
131 — 132). «Отношение разговорной речи и литературного язьгка постоянно менялось в ХЧП1 в....Старый допетровский разговорный язык употреблялся почти в полной мере до середины ХЧП1 в. Но во второй половине Века область его применения начинает суживаться. Действительно, этот примитивный и в значительной степени диалектный язык не мог больше удовлетворять верхний слой образованного общества, способного уже ценить вьгработанный и изощренный литературный язык, выросший на церковнославянской основе». «Перед верхним слоем столичного общества стоял, по-видимому, выбор между традиционным разговорным языком и языком французским.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
