История русского литературного языка (Виноградов В. В.) (774552), страница 78
Текст из файла (страница 78)
А. Шахматову более демократическим„чем византийское. «Высшие слои общества— варяжские купцы и дружинники — получали христианство непосредственно из Византии, а рядовые поляне, тиверцы и угличи (толковины) заимствовали его от болгар, — писал А. А. Шахматов в рецензии на исследование В. А, Пархоменко „Начало христианства на Руси" » (стр. 350). Отсюда у Шахматова мысль о широком распространении болгарского языкового влияния среди жителей разнообразных и далеких древнерусских городов.
Оно шло через Киев. ««Можно думать, — писал Л. А. Шахматов, — что горожане, купцы, бояре и князья успели уже в то отдаленное время сильно видоизменить свою речь под влиянием книжного языка, пошедшего из Киева. Опи усваивали себе ряд слов и понятий, ведущих к древнеболгарскому источнику».
«Образованные люди в своих беседах и писаниях в скором времени не могли уже отличить родного от заимствованного: так близко стало им зто заимствованное» 'о. См. такие слова, как власть, сьдрав, страна, благо, срамь, вред, время и т. и. Согласно представлениям Шахматова, многие древнеболгарские или церковнославянские элементы, заимствовапные сначала образованными слоями Киева и Юя«ной Руси, очень рано, не позднее ХП вЂ” Х1П вв., проникли и в живые народные говоры, в сельские диалекты.
«Главным образом такие заимствования относятся к кругу церковных отвлеченных понятий; ср. 1такие] слова, как время, вредь, средство, врачь, срамь, правь, благой,храмь, главныйи т. и., но также, частью — к областиматериальной и социально-экономической культуры, которая на север и восток шла из Киева, а в Киев приливала частью из Болгарии: вещь, товарищь, сладкий, овощь или обощь. Заимствовались даже слова служебного характера, как преже, депрежгв и, вероятно, также вытесненное впоследствии ащв» ". «Язык Киева в обоих его видах — язык городских классов и я з ы к д у х о в е н с т в а — переходил отсюда в другие центры древней Руси, а из этих центров он различными путями просачивался и в деревенскую среду, в самую толщу народных масс» ".
В этой, красивой и величественной картине болгарского языкового книжного и устного влияния на разные типы языка Киевской Руси нельзя не видеть сильного увлечения и преувеличения. Шахматов нахо- «в А. А. 3П«хаотов. Русский язык, его особенности..., стр. 236, 237. "' А. А. 1П«глотов. Введение з курс истории русского языка, стр. 86. "' Там же, сгр.
82 — 83. 15« 228 В. В. ВИНОГРАДОВ дил чудесное выражение великих жизненных сил «русской почвы» в том, что уже в Х1 в. произошло «преобразование древнеболгарского языка,... претворение его в русский литературный языке 'з. древнерусский литературный язык, в основе своей древнеболгарский, стал могущественным орудием внутреннего единения между всеми русскими племенными. Его единство укрепляло близость между племенными, областными наречиями и говорами. С точки зрения шахматовского понимания последовательного эволюпионного развития языка, и современный русский литературный язык рассматривается им как «перенесенный на русскую почву церковнославянский [по происхождению своему древнеболгарский) язык, в течение веков сближавшийся с живым народным языком и постепенно утративший и утрачнвающий свое иноземное обличие» 4'. В книжный язык, особенно сильно насыщенный старославянизмами и церковнославянизмамн, была открыта «широкая дверь для живых народных элементов»; правда, в конце Х1Ъ" в.
возникла попытка возрождения южнославянского влияния и обособления от русской простонародной речи. А. А. Шахматов не оценил прогрессивной роли второго южнославянского влияния, увидел в нем только тенденцию оторвать русский литературный язык от народной почвы. Под руководством прибывших на Русь сербов и болгар быстро меняется внешний облик сначала церковных, а потом и светских книг, архаизируется грамматический строй; распространяются сербизмы и болгаризмы; подновляется лексика. «Церковный пуризм должен чувствовать себя удовлетворенным: над народной стихией и над светским литературным языком одержана великая победа; церковный язык не смешае~ся с языком подьячего съезжей избы, пипгущего грамоты, совершагощего сделки на простонародном грубом языке» 'з. Но эта реформа, облекавшая русский литературный язык в ветхие ризы иноземного покроя, не могла иметь, по мнению А.
А. Шахматова, длительных н глубоких последствий. Основное движение русского литературно-языкового развития состояло все в болыпем и болыпем расширении и углублении народных потоков и стихий в составе национально-литературной речи. Не отрицая важности заимствований в истории русского литературного языка (особенно из западноевропейских языков), А. А. Шахматов связывал их для Х»гП вЂ” ХУП1 вв.
с европеизацией быта, техники и культуры, особенно Хт'1П в., а для Х1Х в.— с успехами научной и политической мысли. «В Х1Х в., благодаря более национальному и вместе с тем более демократическому направлению в литературе и просвещении, излишним заимствованиям в области обыденных понятий кладется предел, но зато успехи научной н политической мысли, самостоятельные работы в относящихся сюда областях выаывают необходимость в постоянном пополнении языка новымн заимствованиями из западноевропейских языков. Если примем во внимание научные термины в области естественно-исторических наук и прикладных знаний, то число иноземных слов, вошедших в русский язык, доступных употреблению в русской речи, окажется едва ли меньшим, в особенности в лнтер[атурной1 речи, содерл«ащихся 4' А.
А. П1ахматов. Русский язык, его особенности..., стр. 236. 44 А. А. Шахматов. Очерк современного русского литературного явыка. Изд. 4, стр. 60 и 62. Срх Он зхе. Очерк древяеяюего периода истории русского языка. Пг., 1915. Предисловие, стр. ХХХ1Х; Он зхе. Курс истории русского языка, ч. 1, ~ 2-е [автограф.] изд., стр. 200. 'з А.
А. 1Пахмхго«. Курс истории русского языка, ч. 1, 2-е [литограф.1 изд., стр. 206. истогия гусского языка в изовгажннии ю ю шахматова 22Я в ней русских и церковнослав[янских] элементов» ««. Вероятно, это приблизительное представление очень далеко от действительного соотношения языковых явлений. Но Шахматов подчеркивал, что западноевропейские языкине оказали никакого влияния на морфологию русского языка, очень слабое — на синтаксис, более заметное, но не очень широкое — па словообразование. И только «фонетика обогатилась и обогащается рядом новых звуков, что зависит отчасти от того, что иностранные слова произносятся многими по-иностранному» «т. Шахматов имел в виду, конечно, русское дореволюционное произношение части иностранных слов. И, по-видимому, в большей степени дворянское, чем разночинно-демократическое.
Таким образом, в истории русского литературного языка, согласно общей шахматовскои, несколько прямолинейной схеме его развития, наиболее глубоко и разносторонне выступали две основные жизненные силы: болгарская книжная основа и ее прогрессивно развивающая и преобразующая могучая русская народно-речевая стихия. Изучая процесс насыщения русского литературного языка народно-диалектными элементами, А. А. Шахматов выдвинул проблему связи литературного языка с языком городских центров, особенно с языком государственных столиц. Здесь формировались иа смешения и из соединения разнородных диалектно-речевых элементов культурные языки, зи4.
«Все эти элементы приносят в привлекший их к себе центр свой язык, свое наречие; только продолжительное сожительство может повести за собой сближение жителей на почве общего языка, создавшегося в результате смешения, продолжительного и последовательного, различных говоров и наречий. Создается так называемая ко«»ц, язык, обнимающий сначала ограниченную территорию большого города, но распространяющийся с течением времени на широкое пространство области и даже государства по мере роста культурного и политического влияния этого центра» 4«.
Применительно к истории русского литературного языка для Шахматова проблема образования ко« '4 особенно крепко срослась с задачами изучения языка города Киева и языка города Москвы. Вопрос о формировании языка Петербурга (так же, как и более широкий вопрос о своеобразиях развития русского литературного языка в:петербургский период русской истории) мало интересовал Шахматова, или, вернее, не казался ему столь значительным. Взгляды акад. А. А. Шахматова на этнографический состав населения древнего Киева и на речевую структуру киевского ко«»ч часто менялись «з. В начале ХХ в.
А. А. Шахматову удалось добиться более объективного, достоверного и исторически обоснованного изображения соцн- " А, А, Шахматов, Очерк современного русского литературного яаыка. Иад. 4, стр. 93 — 94. " Там же, стр. 94. "' Там же, стр. 64 — 65. " Смс А. А. Шахи«то«. К вопросу об образов«пня русских наречий.— РФВ, 1894, № 3, стр. 4; Ок же. К вопросу об образовании русских наречий н русских народностей.— ЖМНП, 1899, апрель; Ок же. Несколько слов по поводу статьи проф. Будде.— ЖМНП, 1899, сентябрь, стр. $80.
См. также: Он же. Русскнй язык. «Энцнклопеднческнй словарь». Иад. Ф. А. Брокгауаа, И. А. Эфрона. В. В. внногглдов ально-диалектной основы и общей структуры киевского языка. А. А. Шахматов перестал придавать северянам (древнему северскому наречию, отразившемуся в современном южновеликорусском) более или менее значительную роль в формировании киевского хо«»т).
«... мы должны отвергнуть самым решительным образом мысль о том, что киевщина была в древности населена не предками современных малорусов, а предками современных представителей других русских народностей»,— писал А. А. Шахматов в «Кратком очерке истории малорусского (украинского) языка».
— «Искать в Х вЂ” Х1 веке у Днепра великорусов представляется совершенно бесполезным, ибо великорусская народность происхождения нового» зо. «По лингвистической своей основ е язык Киева был язык южнорусского племени полян. Но вероятным представляется, что стечение в Киев носителей разнородных говоров — северных, восточных н южных — могло несколько умерять те диалектические особенности, которые в той или иной степени резко выделяли язык южнорусских полян. Трудно сназать, в каном именно направлении шли уступки, сглаживались особенно яркие отличия,— в направлении ли других южнорусских говоров (говоров соседних древлян, северян, угличей, тиверцев), или даже в направлении говоров северно- русских кривичей и восточнорусских вятичей, но, несомненно по соображениям априорным, что в Киеве вырабатывалась с в о ео бразная хо«»«), отличная от говора сельских жителей Польской земли (земли полян)»з'.
(Ср. употребление в Киеве слова лошадь, преимущественно распространенного в южнорусской области.) Признав язык Киева по своей основе южнорусским, Шахматов приписывает ему огромное влияние на общую городскую речь древней Руси Х1 — Х111 вв. Киевское произношение церковнославянского языка определило в некоторых отношениях и своеобразие произносительной системы московской литературно-книжной речи. Язык Киева и киевская литературная культура воздействовали на ход литературно-языкового развития Северо-Восточной Руси — Владимира, Ростова, Суздаля, Переяславля и других выросших здесь старших городов. Но Шахматов особенное значение придавал исследованию вопроса о формировании языка города Москвы, связывая его с более широкой и общей проблемой образования средневеликорусских говоров и возникновения сплоченного этнографического ядра великорусской народности (из смешения севернорусов и восточнорусов).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
