История русского литературного языка (Виноградов В. В.) (774552), страница 80
Текст из файла (страница 80)
Об этом свидетельствуют и памятники московской письменности ХУ1 — ХЧП ввс «Акты, летописи, литературные произведения отражают во многих дошедших до нас списках живой говор москвичей» сз. Взгляды А. А. Шахматова на народно-диалектную почву московского языка были в основном приняты и проф. Д.
К. Зелениным, который относил образование основной массы среднерусских говоров к ХУ вЂ” ХУ1 вв. «В ХЧ вЂ” ХУ1 столетиях южновеликорусские степи аапустели. Под влиянием весьма участившихся набегов со стороны крымцев и частью ногаев население этих степей принуждено было покинуть насиженные места на продолжительное время...
в междуречье между Окой и Волгой, в громадном множестве прихлынувшие южновеликорусские беженцы сильнейшим образом перемешались с коренным северповеликорусским населением. Как прямое следствие такого смешения появилась широкая полоса смешанно-переходных говоров, которую и теперь мы встречаем на границе гожновеликорусов и северновеликорусов. Теперь полоса этих „средневеликорусских" говоров только, вероятно, уже, чем она была прежде... появление смешанно-переходной полосы великорусских говоров имело весьма большое влияние на всю дальнейшую судьбу великорусского на- «~ А. А. Шахматов. Очерк современного русского литературного языка. Изд. стр. 65.
'з Там же, стр. 67. «з А. А. Шахматов. [Роц. ва кв.1: д. а. З«завив. Великоруссвис говоры..., стр. 640. В. В. ВИНОГРАДОВ речня, главным образом потому, что в области этой смешанно-переходной полосы оказался правительственный и культурный центр старой Руси— Москва. Когда говор Москвы сделался общерусским литературным языком, он, в качестве смешанно-переходного говора, оказался почти одинаково близким как северновеликорусам, окальщикам, так и южповеликорусам, акальщикам, что сильно способствовало дальнейшему объединению этих двух групп великорусского населения» «4.
Впрочем сам А. А. Шахматов полагал, что научное изучение истории великорусских диалектов еще только начато, что для,него лишь расчищен путь. По мнению А. А. Шахматова, особенно интересны и продуктивны методы Д. К. Зеленина, стремившегося объединить лингво-дналектологическое исследование с историко-географическим, историко-этнографическим и социальнополитическим.
А. А. Шахматову не удалось построить полной истории русского литературного'языка и преодолеть все противоречия в основной части своей историко-лингвистической концепции. Так, самый процесс исторического взаимодействия, борьбы, объединения н слияния старославянского, литературно-книжного н общего русского устного и письменного, государственно-делового языков изображается А. А. Шахматовым недифференцированно, недостаточно глубоко и точно, а иногда даже противоречиво. Вот несколько несогласованных, противоречивых утверждений. Договоры с греками в Х в.
переводились на болгарский язык, но в «Русской правде» отразился живой язык дописьменной государственно-деловой традиции, язык обычного права, лишь закрепленный кодификацией на письме. Владимир Мономах писал свое поучение на церковнославянском языке, но в летописях, особенно новгородских, слышится живая устная речь. «Слово о полку Игореве» и русские исторические песни — продукты подражания языку болгарского эпоса, но «в Х1П веке имеем ряд грамот, где с трудом отыскивается редкий болгариам, где речь совершенно народная» ". С одной стороны, развивается двуязычие и «дифференциация между письменностью... светской и духовной» зз, а с другой стороны, уже в Х1 в, «русские люди обращаются с церковнославянским языком как со своим .
достоянием, как „с собственностью всенародной" » аг. «На этом языке н писали и говорили... все вообще лица, прошедшие школы, основывавшиеся на Руси 1унсе1 в Х1 веке»вз. В «Курсе истории русского языка» А. А. Шахматов говорит даже о раадвоении жизненного пути самого церковнославянскогоязыкавзависимости от его церковно-учительного или светского гражданского употребления уже с Х1 в.
«Конечйо, оба жизненные пути, открывшиеся для церковного языка, разойдутся в разные стороны не скоро, они вначале связаны между собой теснейшим образом, их связывают и общие деятели— в светской письменности работают все те же монахи, попы и дьяки, как в письменности церковной, и общее направление: светский памятник не может еще отказаться от церковного учительства; не только язык, но 44 д, З. Зеленин. К вопросу об яаучекви социальной стороны жизни яаыка. «Изз. ОРЯС», т. АА', кв. 3, 1915, стр. 124 — 125.
'в А. А. Шахматов. Курс истории русского языка, ч. 1, 2-е [автограф.] кад., сгр. 201. в' Там жв, стр. 195. в' Так же, стр. 198. в' А. А. Шахматов. Введение з курс истории русского языка, стр. 82. истОРия РусскОГО языкА В изовРАжкнии А. А. шАхмАтОВА 235 и мысли его отражают тот круг, где постоянным чтением служат священное писание и труды учителей церкви, где ум не может отрешиться от заполнившей его религиозной идеи. Лишь спустя долгое время наступает заметная и отчетливая дифференциация между письменностью церковной и гражданской, светской и духовной» в». Тем не менее А.
А. Шахматов не воспроизвел во всем многообразии и во всей широте и полноте процессов взаимодействия и скрещения церковно-книжного и народно-литературного языков в сфере государственно- деловой, публицистической и литературно-художественной по отношению к структуре литературкой речи Московского государства ХЧ вЂ” Х»П вв. Шахматов отмечает лишь все растущее сближение славяно-книжного и народно-разговорного языка. «Сначала образованные классы говорили московским наречием, уснащенным теми или другими заимствованиями из книжного языка, но, когда книжный язык проникся сам живыми народными элементами, образованным классам не трудно было перейти к употреблению в живой речи самого книжного языка, который таким путем демократизировался и обрусевал еще более.
Впрочем различие между книжным языком и разговорным устранено было окончательно еще не скоро: усвоив себе книжный язык как рааговорный, образованные классы этим самым не внесли еще единства между обоими яаыками; до тех пор, пока в образованные классы не проникло сознание, что писать можно на том самом языке, которым говорят, книжныйязыкпродолжал свою отдельную жизнь, питаясь в своей искусственности и архаичности или подражанием старым образцам, или следованием авторитету учебников, построенных на произвольных обобщениях и случайном материале» то.
Окончательное торжество идеи о слиянии книжного языка с народным увидел только Х1Г1П век»'. «Во второй половине ХЪ'П1 в. русский литературный язык получает тот вид, который он сохраняет до сих пор» т». Процесс образования национального литературного русского языка А. А.
Шахматов вмещает в границы ХАГИ вЂ” ХЪП1 вв. Вще в статье «Русский языке в «Энциклопедическом словаре» Брокгауаа — Эфрона он писал: «Объединение русской земли в ХАГИ вЂ” ХЪ"П1 ст4олетиях) под одной общей госуд[арственной) властью указало языку великорусскому новые задачи: он должен был стать языком общим для всей России, органом литературы и государственной жизни> (стр. 580). Эволюцией русского литературного языка в Х1Х и ХХ вв.
А. А. Шахматов почти вовсе не занимался, если оставить в стороне его лексикографические работы в связи с Академическим словарем русского языка. Итак, стремясь охватить и по новому осветить главные этапы истории русского языка, акад. А. А. Шахматов предложил новое понимание основных процессов развития русского литературного языка. Он не чуждался ни смелых гипотез, ни широких обобщений в этой области.
Создаваемую им новую концепцию русского литературно-языкового процесса подкреп- вв А. А, Шахматов. Курс истории русского языка, ч. 1, 2-е [литограф.) над., стр. 194 — 195. м А. А. Шахматов. Очсрк современного русского литературного яаыка. Иад. 4. стр. 69. т' Там жс, стр. 62.
м А. А. Шахматов. Русский яаык, ого особенности ., стр. 24« В. В. ВИНОГРАДОВ ляли н культурно-исторические разыскания и соображения, и истюриколитературные исследования, и сравнительно-исторические сопоставления славистического характера, и этнографические, а также этнологические выводы, и богатые материалы языка письменных источников, и историкодналектологические факты и обобщения. Тем не менее А. А. Шахматов все яснее видел слабые стороны своих величественных построений, непрочность, недостаточность и бедность научного лингвистического материала, который бьш положен им в основу этих грандиозных сооружений.
Правда, по другому поводу Шахматов пришел к такому горестному выводу: «Для широких обобщений,— пишет он в рецензии на работу Б. А. Пархоменко „Начало христианства на Руси", — еще не настало время. Каждый вопрос должен быть рассмотрен по существу, по внутреннему своему содержанию, а не с точки зрения той или иной общей мысли. Трудно, конечно, освободиться от влияния широких, обобщающих построений, но к этому освобождению надо пока стремиться. Путь для обобщений должен быть проложен прежде всего критическим изучением источников.
Такое изучение находится пока в зачаточном состоянии» (стр. 352). История русского языка в ее современном состоянии носит на себе неизгладимую печать шахматовского влияния. Даже борьба с теориями Шахматова чаще всего ведется при помощи того оружия, а иногда и тех средств, которые извлекаются из научных арсеналов самого же Шахматова. Исторические задачи, не решенные Шахматовым, стоят и перед нами; рядом с ними рождаются новые, вызываемые к жизни новым, вновь открываемым материалом, новыми методами и принципами исследования. О Шахматове же как исследователе истории русского литературного языка можно сказать то же, что он сам сказал о Буслаеве: «... ои отдавался науке вести сила ума и воображения, точный анализ и блестящая гипотеза, мечта и глубокое знание, наука и поэзия — все это одинаково является достоянием трудов Буслаева.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
