История русского литературного языка (Виноградов В. В.) (774552), страница 8
Текст из файла (страница 8)
Высшим художественным выражением восточнославянского народпопоэтического творчества эпохп Киевской 1»уси являетсн язык «Слова о полку Игореве» (конец Х11 в.). По словам К. Маркса, «вся песнь носит христиански-героический характер, хотя языческие элементы выступают еще весьма заметно» '. Уже атой характеристикой определяется смешанный тггп нзыка «Слова о полку Игореве». Автор «Слова о полку Игореве» широко знаком с книжными светскими н религиозными произведениями, но не чуждается родных образов восточнославянской народно-поэтической речи (ср. близость языка «Слова о полку Игореве» к языку Ипатьевского списка тетописи.
Основа языка «Слов໠— народно-поэтическая стихия и я<иван устная восточнославянская речь. Ср., например, с характеристикой Бояна стихи в былине о Вольге: Стал Вольга рестеть-матереть; Пехетелося Вольте много мудрости: Щукой-рыбою ходить ему в глубоких морях, Птицей-соколом летать под абакана, Серым волком рыскать зе чистых полнх (Рыбн. 1, 10)»*. Из других стилистических пластов русской речи ярче всего отражается в языке «Слова» лексика и фразеология военно-дружинного рыцарского быта, общая с летописной.
Ввести на конь, ездить в стремени, пить шеломом Дон, итти на суд божий, стати на болони, ивломити копье свое, добыть копьем, стоять га обиду, потоптать полки, ходить по трупью, аки по мосту, повоевать жизнь, пожечь всю жизнь н другие подобные летописные выражения почти буквально повторяются в «Слове». Кроме военной терминологии и фразеологии, в «Слове» с чрезвычайной выразительностью использованы выражения и образы охотничьего диалекта (например: дотечаше; Коли сокол в мытех бывает, высоко птии възбивает, не дает гнгьвда своего в обиду и др.). Характерно также, что третью цепь образов и выражений, соединенную в языке «Слова» с военной фразеологией, составляет терминология, ' К. Маркс к Ф. Энгель«.
Сеч., т. ХХ11, стр., 122. Основнык этАпы истОРии Ртсского языкА земледельческого быта (На Нехигь снопы стелют головами, молотят испи харалужными, на тоць живот кладут, вкаот душу от тала. Немигь кровави брегь нг бологом бяхуть посьяни, посьяни костьми русских сынов). Черты сельского народного быта, послужившие автору образами для кровавой битвы, показывают, как глубоко корни «Слова» тянутся к русской народности.
Большое число старых русизмов в дошедшем до нас тексте «Слова о полку Игореве» заставляет предполагать, что они принадлежат первоначальному тексту «Слова» и что там русизмов было значительно болыпе, чем в мусин-пушкинском списке ХЪ' — Х«'1 зв., т. е. что язык «Слова о полку Игореве» не отличался резко от живой русской речи ХП в. и от устной народной поэзии того времени. Даже образы, уже укрепившиеся в строе русской кнггкной речи той эпохи, в «Слове о пол)«у Игореве» имеют парадно-поэтическую форму. Например, в переводной повести Иосифа Флавия — Стрьлы на нь льтахоу, акы дождь; в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях — идяху стрьлы, аки дождь; в «Слове» вЂ” итти дождю стрьлами.
Однако при всей близости языка «Слова» в народной поэзии очень явственна связь его и со славино-русским языком и со стилями византийской литературы. Так, в сопоставлении: Боян же, братие, не десять соколов на стадо лебедьй пущаше, нъ своя вьщ1а»гръсты на живая струны въскладаше; они жв сали князем славу рокотаху — нельзя не усмотреть связи с церковнославянскими глоссариями, в которых раскрывалось образное значение выражений и символов псалтыри. Например, в Изборнике Х1П вл струньиперсти. Ср.
в «Слове о пророцЪх»: Глаголаше Давид, сьдя в нреисподнемь адь, накладая многоочитая персты на живыя струны. К литературно-книжной фразеологии принадлежат такие выражения «Слова», как истягну ум крьпостию своею и поостри сердце своего мужеством; храбрая мысль носит ваш ум на дьло; растькашется мыслию по древу; ср. скача, славию, по мыслену древу и др. под. Самый зачин «Слова о полку Игореве» и название Бояна «пвснотворцем» (греч.
и»се««о«) находит параллели в одном из слов Кирилла Туровского, блестящего церковного писателя конца ХП в. Сопоставление поэтического языка «Слова о полку Игореве» с лексикой и фразеологией древнего перевода библейских книг, произведенное акад. В. Н. Перетцем *, обнаруя«ило заметную аависимость «Слова» от семантики церковно-библейской речи в отдельных выражениях и образах. Вместе с тец в языке «Слова» отражается влияние византийской литературы.
В Киевской дружинной Руси ХП в. были уже мужи хитры книгам и учению, существовала уже развитая литературно-повествовательная школа, которая с ясным и непосредственным разумением относилась к «еллинской словесности» и обладала своеобразным стилем, который ярко сказывается как в летописях, так и в переводе Флавия, в «Девгепьевом деянии» и в других воинских повестях.
Литературный стиль этой школы, кроме византийской письменности, обязан своим происхождением предшествовавшему эпическому направлению дружинной литературы и источнику живого яаыка русского, народного. Дая«е в кругу охотничьей лексики и охотничьих образов «Слова о полку Игореве» отмечены акад. В. Ф.
Миллером следы византийского влияния»». 24 В, В. ВИНОГРАДОВ Показательны и такие грецизмы «Слова»: паполомо и пардужг 'гнездо' в изображении сна Святослава. Кроме того, в языке «Слова» встречаются и тюркизмы, например (по указанию проф. П. М, Мелиоранского) * бусый (ср. половецк. Ьохад— 'серо-белын'), коган, кощей, ногата, харалуг, чаго и др. Таким образом, в эпоху Киевской Руси русский литературный язьпс быстро развивается з двух направлениях: язык народный обогащается художественным опытом книжной литературы; язык славяно-русский проникается стихией живой восточнославянской речи. Промелсуточное положение между этими двумя разновидностями древнерусской литературной речи занимает деловой язык, язык грамот и договоров.
Язык грамот далеко не всегда отражал непосредственно живую речь. В разных типах грамот с течением времени вырабатывались свои застывшие формулы, далекие от живого языка. Эти формулы повторнлись иногда из века в век, хотя ул«е давно не соответствовали современному состоянию бытовой речи. Стиль русских переводов с греческого, относящихсн ко времени не позднее начала Х111 в., ярко показывает, на какой высоте находилась лнтературнан образованность Киевской Руси. На этих переводах лежит печать сознательного и самостоятельного отношения к оригиналам, далекаа от тех механических переложений, какими нередко являлись югославянские переводы.
Особенно ярок и выразителен стиль «воинских повестей». Была тщательно разработана терминология и фразеологиявоепной техники; был создан богатый арсенал образов, символов и поэтических картин боя и воинских подвигов; сложилпсь тонкие художественные приемы изображения доблестных рыцарских чувств и патриотических настроений. В переводах встречаются, длн придания большей картинности и ясности мысли, такие фразеологические вставки, которым нет соответствий в оригинале. Эта высокая культура русского языка, основанная на взаимодействии народных восточнославянских и книжных славяно-русских («церковнославянских») элементов, передается и последующей литературе СевероВосточной Руси (ср., например, язык «Слова о погибели русской земли», ХП1 в.).
Но в общем в период, предшествовавший образованию Московского царства (Х1 — Х1У вв. — века пергамена), спрос на книжную мирскую поэзию был 'очень ограничен безграмотностью низших слоев общества, далеко еще не сполна приведенных к христианству. Письменность, оказываясь преимуществом христианизированных классов — духовенства (монашеского на своих верхах) и княжеско-боярской и дружинной среды, чаще всего служила орудием новой веры.
Эстетику мирянина, поскольку она не удовлетворялась церковью, питало устное, песенно-сказочное творчество. Но и для эпоса, и для новеллы отсутствовала живая потребность в передаче на письмо. Литературное писание было «священно». Господствующая стихия в древнерусской письменности — это публицистика на религиозной подкладке. Развитие публицистической речи было связано с ростом византийского влияния на славяно-русский язык.
Исследователями древнерусской культуры (например, акад. Н. К. Никольским) ** отмечен рост византийского влияния в древнерусском литературном лзыке с ХП в., особенно в области церковной письменности. Греческие образы, эпитеты, метафоры в русских произведениях ХП в. составили необходимый результат заимствования нз греко-славянских па- ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ИСТОРИН РУССКОГО ЯЗЫКА мятнпков, сроднившихся с русским мировоззрением и сделавшихся целью, идеалом для русских авторов (ср., например, зависимость языка «Поучения» Владимира Мономаха от яаыка «Заветов ХП патриархов»). В «Послании» русского духовного писателя ХП в.
Климента Смолятнча Фоме пресвитеру есть указание, что образованные русские книжники ХП столетия могли свободно цитировать наизусть из византийских «схедографических» лексиконов (т. е. из орфографических и стилистиче. ских словарей) на альфу и на виту (и, конечно, на другие буквы алфавита) даже по 400 примеров подряд. Усиление византийско-книлсной струи в церковных стилях славяно- русского язьпса было связано с вытеснением и стеснением народно-цоэтической стихии в пем. Несмотря на зто, славяно-русский язык служил могучей культурно-объединяющсй силой в период развивавшегося в ХП— Х?Ч вв.
(после упадка «империи Рюриковичей») феодального раздробления древней Руси. Несомненна тесная преемственная связь литературно-языкового развития Северо-Восточной (Ростово-Суадальской, а затем Московской) Руси с 1'усью Киевской. Язык, на котором писаны древнерусские книги религиозного, повествовательного, исторического, научного содержания, был общелитературным языком русского севера, юга и запада.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
