История русского литературного языка (Виноградов В. В.) (774552), страница 50
Текст из файла (страница 50)
104. изучение ОБРА30ВАния и РАзВития дреВнерусскогО языкА 145 вне его стилистики и деловой речи, новые волны влияний стилей фольклора, а особенно народно-эничеокой поэзии, изменившееся отношение народно-литературного языка к книжно-славянскому типу, сближение спим и пародирование его стилей и т. п.). Любопытно, что в зто же времяпроисходят своеобразные процессы изменений и в книжно-славянском типе русского литературного языка.
М. Н. Сперанский, присоединяясь к выводам И. В. Ягича (в еготруде «Рассуждения южнославянской и русской старины о церковнославянском языкею СПб., 1896), констатировал: «На основании разысканий Ягича об источниках наших старых грамматических руководств мы получаем новое подтверждение наших на другом материале сделанных наблюдений о смене иноземных влияний в нашейписьменности: до ХУ1века ноно и на частном' случае находит себе подтверждение наблюдаемое влияние греко-византийское (ср. стр. 812 †8), иногда преломляющееся предварительно, в эпоху так называемого „второго" югославянского точения, в среде югославянской (русские отзвуки трудов Константина Костенческого, стр.
534 и след.); уже с конца ХУ столетия появляется в этой области новый источник — латино-западный, — намечая таким об- ' разом начинающуюся и в других областях русской литературы смену старого течения новым; показателем этого и был перевод латинской грамматики доната...»»»а. «Первые переводы произведений западноевропейских литератур, сделанные несомненно в Московской Руси, относятся ко второй половине ХУ века и принадлежат по преимуществу Новгороду>»аа. В начале второй четверти ХЧ? в. новгородские переводы сходят со сцены (Дм. 1'орасимов умер в 1530 г.).
Переводная деятельность сосредоточивается в Москве. Перелом в истории русского литературного языка с середины ХЧ1 з. имеет своим следствием утрату интереса к старым ю>кнославянским переводам — как древнейшим (1Х вЂ” Х вв.), так и более поздним (Х1П вЂ” ХУ вз.) . Но с того нсе времени появляются — и чем ближе к концу ХУП в., тем все в большем количестве — новые переводы и с греческого, и особенно с латинского, польского и немецкого языков.
Переводная литература усиливает процесс «обмярщения» славянского типа языка и сближает его с народно-литературным типом языка и приказно-деловой речью на основе теории трех стилей. Так закладывается база сложного процесса формирования единых норм русского национального литературного языка — процесса, охватывающего период с конца ХЧП в. до 20 — 30-х гг. Х1Х в. Некоторые историки русской литературы связывают с литературно- стилистическими движениями ХУП в. процесс зарождения русской национальной художественной литературы в современном смысле этого слова. Так, В. П.
Адрианова-Перетц заявляет: «... к 40-м годам ХУП в. собственно художественная литература уясе выделилась иэ книжности настолько ясно, что в сознании читателей она отчетливо противостояла ндушеполеаномуи чтению»аа«. В первой половине 40-х годов ХУП в. »> М. Н. Сперанский. Жизненный труд и историко-литературная деятельность И, В. Ягнча. «Иав. ОРЯС», 1933, т.
ХХЧ?П, стр. 361 — 362. "' А. Н. Соболевский. Переводная литература Московской Руси..., стр. 39. >" В, Н. Адрианоеа-Перетц. К вопросу о начальном периоде формнронання национальной русской литературы. «Акад. В. В. Виноградову н ото шестидесятилетию. Сб. статей>, стр. 23. 19 В. В. Бяка>ранов В, В, ВИНОГРАДОВ 146 стольник Иван Бегичев в своем обличительном послании жалуется на предпочтение «божественным книгам» «баснословных повестей» и «смехотворных писем» ыо.
Новая светская литература носит ярко выраженный демократический характер. В ней обнаруживается и осуществляется «энергичное воздействие формирующегося национального разговорного языка на литературный. Вместе с тем в стилистику широкой волной вливаются и элементы устно-поэтической речи. На данном этапе национвпч<вавж в«»гож. скчл<ч<с<чилеа ъв<чв<уа<».4<»н»ы. <ь<»<гкьчвчвп«гк, чагоувач,аи»пц«х идеологию демократических слоев населения, выступает как одна из типичных их черт»»»«. Литература в это время, по мнению В. П.
Адриановой-Перетц, «прочно становится на путь художественного познания действительности, освобождается от своего „делового назначения"». «Литература как область искусства решительно стремится к обособлению от письменности практического назначения». хп Чрезвычайно важно определить принципы периодизации истории древнерусского литературного языка и установить основные периоды его развития и точную их датировку. Для этого необходимо освободиться от некоторых укоренившихся исторических заблуждений. В настоящее время многие историки механически относят к истории языка общую схему периодизации истории народа в его раавитии от племен к народности и от народности к нации.
Такой априорный способ периодизации истории языка неправомерен, хотя было бы также неправильно и отрицать наличие глубоких различий в условиях развития языка в эпоху образования и существования народности и в эпоху истории нации. Одной из характерных закономерностей раавитин литературных языков в условиях феодального способа производства часто является очень значительное расхождение между письменно-литературным языком, по крайней мере некоторыми его типами, с одной стороны, и разговорнобытовой практикой народа — с другой.
Таким образом, в определенных исторических условиях некоторые письменно-литературные языки феодального общества, нося наддиалектный характер, в то же время не обладали основным социальным свойством как общенародных разговорных, так и национальных литературных языков, а именно: свойством общенародной коммуникативности. Круг их носителей бывал ограничен, так же как и круг их функций, а связи их с народной речью и ее диалектами могли быть очень специфичны, а нередко очень отдаленны и узки, даже в тех случаях, когда литературным языком являлся близкий или не совсем чужой язык (как, например, язык церковнославянский в Сербии).
После образования национального литературного языка и закрепления его норм — как грамматических и лексических, так и звуковых — характер взаимоотношений и взаимодействий между литературным языком и народными говорами резко изменяется. Он подчинен совсем иным закономерностнм. Диалектные влияния на литературный язык теперь идут »и А. Я. Яцииирския. Послание Ивана Бегичева о видимом образе божием. М., 1898, стр. 4 — 43.
"«П. П. Адриано«а-Перетц. К вопросу о начальном периоде формирования на<4иональной руссвой литературы, стр. 24. изучкник ОБРАзОВАния и РАзВития дРБВнБРусского языкА 147 уже не единым концентрированным потоком, как это бывает на начальном этапе складывания национального языка при крепкой связи его со своей народно-диалектной базой, а чередующимися и как бы рассеянными волнами, двигающимися с разных сторон.
Особенно многообразны и разносторонни бывают те фольклорные воздействия, которые направляются в литературный язык через посредство языка художественной литературы. Эти процессы легко наблюдать, например, в истории развития славянских литературных языков в Х1Х в. — русского, украинского, польского и др. Естественно, что и на истории самих диалектов не может не отразиться национальная концентрация единых литературных норм, постепенно захватывающая и раатоворную речь.
Новых резких диалектных различий в народной речи почти не возникает. Под влиянием литературного языка начинает развиваться процесс постепенного сглаживания, постепенной нивелировки наиболее острых и резких старых диалектных дифференциальных черт в системе областных разновидностей народно-разговорной речи.
Кроме того, нередко периодизация истории литературного языка, во всяком случае истории его грамматического строя, по крайней мере для эпохи, предшествующей периоду национального его развития, растворяется в общей периодизации истории народно-разговорной речи. В этом случае исчезает специфика закономерностей развития литературного языка.
Выработанная к 50-и годам нашего века схема развития русского литературного языка имела под собой три исторические опоры и соответственно выделяла три исторические вехи. Это — Киевская Русь, Московская Русь и период национального самосознания, связанный в области языковой культуры с освобождением от церковнославянской традиции [с середины ХЧП в. или с первой половины ХЧ1И в.). Эта схема расцвечивалась у разных историков русского литературного языка разнообразными красками. Отдельные элементы ее можно найти еще в «Мыслях об истории русского языка» И.
И. Срезневского [1849). Но наиболее ясные и резкие очертания эта схема получила в работах А. И. Соболевскогоз'г и А. А. Шахматова — у каждого с остро индивидуальными отличиями. У Шахматова история русского литературного языка тесно слилась не только с историей русского народа в его разных этнографических делениях и культурно-исторических группировках, но и с историей русского государства, а отчасти — с историей великорусской народности и затем русской нации. А. А. Шахматов, как и некоторые младограмматики, был склонен отрицать органичность и самостоятельность развития литературного языка в отличие от народной речи.
«Изменения во внутреннем составе литературного языка, — пишет Шахматов, — вызываются влиянием окружающих его народных говоров: в изменениях его не видно органической связи и преемственной последовательности. Перевес того или иного влияния может совершенно изменить характер' языка, направить его на совершенно новые пути» газ. Вместе с тем А. А. Шахматов, как и большинство историков его времени, не вкладывал точного конкретно- исторического смысла в термины: «народ», «племя», «народность» и «нация», иногда смепшвая соответствующие исторические категории и поня- аи См.
лекцию А. И. Соболевского «русский литературный язык» в <Трудах 1 съезда преподавателей русского языка в военно-учебкых заведениях» (СПб., 1904). "«А. А. И«амато<. Курс истории русского языка, ч. 1, 2-е [литограф.) изд., стр. 29. В. В. ВИНОГРАДОВ 14,8 тия (ср.: «Древнейшие судьбы русского племени»; «Культурный язык великорусского племени, получивший значение языка государственного, носит название русский язык» зз» и т. п.). Схема периодизации грамматического строя русского языка, не всегда достаточно убедительно аргументированная, но в общих чертах обрисовывающаяся довольно явственно, такова: 1) Х1 — ХП1 — Х1Ч вв. (у Срезневского и его учеников — Х1 — Х1П вв.; у С. П.
Обнорского — с присоединением первой половины Х1Ч в.; у большинства других историков русского языка — до второго южнославянского влияния, т. е. до конца Х1Ч в.); 2) от конца Х1Ч до второй половины или до конца ХЧП в.; 3) с конца ХЧП или с начала ХЧП1 з. до современной эпохи. В этой схеме рубеж ХП1 — Х1Ч вв. устанавливается обычно на основании изменений в морфологической системе видо-временнйх форм глагола. Однако детали видовых отношений (например, стабилизация соотношения видовых основ беспрефиксного типа с суффиксальными различиями, последовательные исторические изменения в системе префиксального и префиксально-суффиксального видообразования и т. д.), а также развитие форм наклонений, некоторых форм времени (например, будущего несовершенного вида с буду) и залоговых форм и значений не принимаются в расчет и соображение.
«1то касается второй грани — конец ХЧП, реже начало ХЧП1 в.,— то она устанавливается обычно на основе относительной нациопальпоязыковой стабилизации системы словоизменения имен существительных, прилагательных, числительных, глаголов и местоимений. Таким образом, эта предположительная схема развития грамматического строя русского языка основана целиком па изменениях в его морфологической системе. П. С.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
