torgovec-pushkami (522879), страница 34
Текст из файла (страница 34)
Карл отшатнулся и отпустил меня, Но первый Карл уже вскочил на ноги, так что я оказался зажат в клещи. Мне до ужаса захмелось сделать Карлам больно-пребольно, чтобы запомнили до конца дней своих Но внезапно Карлы, словно ничего и не произошло, шагнули в сторону и как ни в чем не бывало принялись отряхиваться. Похоже, я упустил, как Барнс что-то им сказал. Он подошел к нашей теплой компании и встал между Карлами. 253 Торговец пушками — Что ж, Лэнг, все ясно. Мы вам надоели.
Вы меня совсем не любите, и сердце мое разбито. Впрочем, все это уже не имеет никакого значения. Он вытряхнул из пачки очередную сигарету, но мне на этот раз не предложил. — Раз уж вам так хочется досаждать нам, Лзнг,— сказал он, спокойно выдувая дым через ноздри,— то нелишне будет узнать, во что зто вам обойдется.
Он кивнул кому-то за моей спиной. — Умри, — сказал Барнс. И улыбнулсл мне. «Ну вот, — подумал я. — Это уже становится интересным«. Примерно час мы ехали по шоссе М4 и свернули с него где-то у Ридинга. Я бы с удовольствием ответил вам поточнее — на каком конкретно перекрестке и сколько второстепенных дорог мы сменили после, — но, поскольку большую часть путешествия я провел на полу «дипломата«с вжатым в коврик лицом, поступающая информация разнообразием не отличалась.
Коврик был темно- синим и пах лимоном, если зто вам как-то поможет. Последние пятнадцать минуг пути машина шла медленнее, но зто могло быть из-за движения, или тумана, или стада жирафов на дороге. Почем мне было знать? Когда же под колесами зашуршал гравий, я понял: скоро. Попробуйте соскрести гравий с обычной подъездной английской дорожки — едва наберется на дорожную косметичку «Еще секунда-другая,— 254 Хью Лори думал я, — и я окажусь снаружи.
А там кричи не кричи, никто все равно не услышит . Но зта дорожка оказалась необычной. Зта дорожка все длилась и длилась. А потом она снова длилась и длилась, А затем„когда я уже подумал, что мы сворачиваем за угол, она опять длилась и длилась. И наконец мы все же остановились. А затем поехали снова, и дорожка вновь длилась и длилась.
Я даже засомневался, что это вообще дорожка. Возможно, елинкольны-дипломаты» специально проектируют так, чтобы они распадались на множество мельчайших кусочков, стоит им превысить гарантированный пробег, и то, что я слышал — все эти постукивания о днище, — было вовсе не гравием, а осколками автомобильной подвески. Но тут мы действительно остановились. И я понял, что остановка конечная, поскольку башмачище, до сего момента безмятежно покоившийся на моей шее, вдруг воодушевился настолько, что решил соскользнуть с нее и вылезти из машины.
Приподняв голову, я выглянул в приоткрьпую дверцу. Дом был огромный. Настоящий дворец. Разумеется, в конце столь длинной подъездной дорожки глупо было ожидать затрапезную халупу два на два, — и все-таки размеры домины потрясали воображение. Скорее всего, конец девятнадцатого века, с мешаниной более ранних стилей, в которую набросали немало французского. Ну не набросали, конечно, — любовно выложили, отделали, Торговец пушками стесали, закруглили — возможно, те же самые парни, что ваяли парламентскую решетку.
Мой дантист держит на столике в приемной целую кипу номеров «Сельской жизни, так что я примерно представляю, на сколько может потянуть такой домишко. Сорок спален, в часе езды от Лондона. Сумма, недосгупная моему воображению. От нечего делать я начал прикидывать, сколько же надо лампочек, чтобы осветить такое местечко, но туг один из Карлов схватил меня за шиворот и выдернул из машины с такой легкостью, будто я был сумкой для гольфа, причем почти без клюшек. Любой чееовее сеегреге сороса — негодно, Джордж Бернард Шоу Меня провели в комнату Красную.
С красными обоями, красными шторами н красным ковром. Мне сообщили, что здесь можно посидеть. Я слегка подивился тому, что у комнаты столь узкое предназначение. Здесь не только посидеть можно было, но и ставить оперы, устраивать велогонки и отрываться по полной с играми в елетающую тарелочку» Причем проделывать все одновременно. Даже не сдвигая мебель. В такой комнате мог даже пойти дождь. Какое-то время я поболтался у двери, разглядывая картины, пепельницы и тому подобное, но вскоре мне зто наскучило, и я решил отправиться в дальний угол, к камину Где-то на полпути пришлось остановиться и немного передохнуть — всетаки годы берут свое, — но не успел я присесть, как двойные двери вдруг распахнулись и до меня донеслось бормотание одного из Карлов и местного мажордома, облаченного в черный пиджак и серые брюки в полоску.
Оба то и дело поглядывали в мою сторону Закончив бурчать, Карл кивнул и попятился из комнаты. Торговец пушками 257 Мажордом двинулся в мою сторону — на мой взгляд, без какого-либо умысла — и где-то с двухсотметровой отметки окликнул: — Не хотите ли чего-нибудь выпить, мистер Ланг? — Виски, пожалуйста, — прокричал я в ответ. Пусть знает наших Преодолев стометровку, дворецкий тормознул у одного из промежуточных столиков, открыл серебряный портсигар и вытащил сигарету Закурив, прислуга продолжила свой путь.
По мере приближения мне удалось рассмотреть его получше. Где-то за пятьдесят, приятной, хотя и несколько комнатной наружности и с каким-то необыкновенным лоском в лице. Свет торшеров н канделябров, отражаясь, играл у дворецкого на лбу, словно тот был намазан маслом. Однако я почемуто сразу понял, что никакое это не масло и даже не сальные выделения, а самый настоящий аристократический лоск. До меня оставалось еще ярдов десять, когда он с улыбкой протянул руку.
Сам того не сознавая, я вскочил на ноги, готовый принять его словно старого друга, Его рукопожатие оказалось горячим и сухим. Сжав мой локоть, он направил меня обратно на диван, а сам примостился рядом. Наши колени почти соприкоснулись. Если он всегда садится так близко к гостям, то я должен сказать, что средства, вбуханные в комнату явно не оправданы. — Умри, — во второй раз за вечер услышал я.
В комнате повисла пауза. Уверен, вы сами понимаете — почему. Ъ~рговел пуи~юии 258 Хью Лори — Прошу прощения? — Наим Умре, — сказал он, а затем какое-то время терпеливо наблюдал за мной, пока я перестраивал буквы у себя в голове, — Очень рад. Очень. Голос у него бьи мягкий, выговор — образованный. У меня возникло такое чувство, что с тем же успехом он может заговорить еще на дюжине других языков. Умре стряхнул пепел с сигареты куда-то в направлении вазы и наклонился ко мне: — Рассел мне много о вас рассказывал. Должен признаться, в душе я не раз вам аплодировал.
Теперь, разглядев его хорошенько вблизи, я мог точно сказать две вещи о мистере Умре: он не был мажордомом, а лоск на его лице свидетельствовал о больших деньгах. Нет, его не купили за деньги. Просто этот лоск и бьи деньгами. Деньгами, которые мистер Умре вдыхал, ел, носил, на которых ездил. Денег бьшо так много, что они сочились сквозь поры его кожи. Вы, наверное, подумаете, что такого не бывает, но поверьте, деньги сделали его настоящим красавцем. Мистер Умре весело рассмеялся. — Нет, честно.
Вы знаете, Рассел — очень достойный человек Я вполне серьезно: очень, очень достойный. Но иногда мне кажется, что неудачи ему только на пользу Я бы сказал, он несколько склонен к самонадеянности. Что же до вас, мистер Лэнг, то у меня такое чувство, что вы — как раз то, что нужно людям вроде Рассела. Торговец пушками Черные глаза. Черные-пречерные. С черной окантовкой у век — по идее, это должно было являться тушью, но не являлось. — Вы, — продолжал Умре с широкой улыбкой, — кажется, мешаете очень многим. Думаю, именно поэтому Господь и привел вас к нам, мистер Ланг.
Как вы полагаетеа Туг уже рассмеялся я. Хрен знает почему, ведь он не сказал ничего смешного. И все равно, я сидел и хихикал, словно какой-нибудь пьяненький дурачок Где-то открылась дверь, и перед нами вдруг возник поднос с виски, доставленный горничной в черном. Мы взяли по стакану. Горничная дождалась, пока Умре утопит свой скотч в содовой, а я слегка орошу свой.
И удалилась, так ни разу и не улыбнувшись и даже не кивнув на прощанье. И не проронив ни звука. Я приложился к стакану и захмелел еще до того, как сделал первый глоток — Вы торгуете оружием, — сказал я. Не знаю, какой реакции я ожидал, но какой- нибудь ожидал — это точно. Он мог бы вздрогнуть, покраснеть, рассердиться, приказать пристрелить меня — поставьте галочку в любой нз этих клеток, — но не произошло ничего.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
