Иванов В. - Дионис и прадионисийство (1250010), страница 59
Текст из файла (страница 59)
Все мусические проявления пафоса и энтузиазма, как нуждающиеся в религиозном катарсисе, лишены покровительства небесных Муз, чья исконная связь с миром хтоническим глубоко забыта. Дионисова религия «очищает» эту мусическую сферу и добывает для нее как бы право гражданства во вселенском граде живущих в эфире владык и их земнородных поклонников. Музам открывается в нее доступ; из обряда может отныне возникнуть художество. Дифирамбическое искусство Диониса обьемлет все, созревающее в своих формах до возможностей художественного самоопределения.
Подражания страстям образуют вид дифирамба; из дифирамба рождается трагедия. Тогда лишь делается возможным восстановление героической легенды в формах героического культа, отказом от которою был обусловлен эпос. Трагедия, по своему содержанию, тот же Гомеров эпос, — постольку Виламовиц прав, — но не как гимническое слу- 1 жение небожителям, подобно песням аэдов, а как хтоническое служение героям во имя бога-героя, ш(шез!з ра(!)пз, — этою существенного различия, определяющего самое природу (рйуз)з) трагедии, Йиламовиц не усмотрел.
К ближайшему оправданию наших положений на основе свидетельств о генезисе трагического строя мы переходим. уог!газе, 3. Анй., !9!3, Б. 178)». Последняя оговорка постольку не ослабляет первого положения, поскольку выражает общий закон эволюции обряда в кудожество; но «специфически* дионисийским искусством трагедия все же осталась не только помо!, но и рьувес первое — филологический трюизм, второе должно было бы особенно быть понятным тому иэ ее лучших знатоков, который тут же говорит о дионисийстве как о «Б!е!8егнпз без 1пдыыненеп се(йыез, без ешрйпбппвз)еьепз», как об «Егзсы)еззнпз бег Негзеп (йг !ппегс Ег)еЬп)ме пенег Ап», и оценивает этот новый факт сознания еще выше («т!е) ЬоЬег посЬ ко чегапзсЫазеп»), чем само возникновение трагедии.
Е!н)еинпв !и сае Тгазоеп)е, 2. Анп. 1910, 5. 108 (Негамез 1, 1. Анн.): «е)пе ац)асье тгавоесве )м е!п !и з)сь аьзезсыомепез Б!йсь бег не!бепзазе, роепзсь ьеагьеье! ш егьаЬепеш БП)е рбг где Овгз!е))нпз днгсь е)пеп а!Влсьеп Вбгвегсьог нпб *не! Ыз ого) Бсьанзр!е)ег нпд ьезйпш! а1з тлей без онепякьеп соцезсаепз!ез !ш нея!8!ьнше лез П)опузоз ан(вербьг! зн не!бел». 221 Возникновение трагедии ° Ев б!ем ппг Ьпеп бон, О!опузоя, ппд б!пеп Кбпабег, Аезсвуйп». Последние слова последней работы А.
Дитерюга !«еае Епигеввпб бег Тгабоегве»!. Обрядовый дуализм, породивший катартику (гл. Х, Я 1, 2, 9), определил и судьбы мусических искусств, еще всецело подчиненных культу. Главнейшие виды поэзии и музыки вошли в богослужебный круг небожителей и были поставлены под их опеку; остальные достались в удел богам подземным. В общем, границей обоих родов была признана черта, разделяющая сферы струнной и духовой музыки: первая отвечает первому, вторая — второму роду.
Так как игра на флейте удержалась, однако, — в силу древнейшей, повидимому, хотя и чуждой Гомеру, традиции, — при всех жертвоприношениях, кроме отдельных исключительных (анап!о! ЙузгаИ и надгробных; так как, с другой стороны, миф приписывает изобретение кифары аркадскому Гермию, богу хтоническому, н видит в доисторических фракийских певцах, предводимых хтоническим Орфеем, как и в хтоническом Лине, лирников, — то можно думать, что упомянутое разделение не было первоначальным ', во всяком случае, оно положено в основу эпического канона. Так возникают два противоположных мусикнйских строя, которые условно можно было бы назвать, поскольку они соответствуют и ладам, античными «мажором» и «минором», с необходимой, впрочем, ! Флейта, встречающаяся на изображениях микенской эпохи, была вероятно заимствована древнейшими «ахейцами» у доэллинского населения Эллады вместе с лругими формами его культуры; новые волнм пришельцев эллинской крови принесли с собой первобытную формингу.
Позднейшее малоазийское влияние, особенно после вторжения киммерийцев во Фригию в Чн веке, только восстановило, распространило и упрочило употребление флейты в эллинстве, впервые ознакомив сто н С восточными ладами. ггу оюворкой, что последний носил характер смешанный, — жалобный голько наполовину, наполовину же возбудительный и энтузиа.тический.
Напротив, первый, излюбленный дорийцами, отличался единством и цельностью е(Поз'а и представлял собой, по виду !!сихологическою воздействия, цели которого он преследовал, начало меры, душевного сосредоточения и равновесия. Он был силой, собирающей в одно все мужественные энергии души, согласно поднимающей их для отражения грозящей опасности или торжества одержанной победы и вновь обращающей победителя к строгому самообладанию, — силою, следовательно, воински воспитательной и граждански устроительной, — выражением принципов эвномии и гармонии. Амфиону, чтобы одной силою музыки сложить стены Фив, — Терпандру, чтобы умирить междоусобие в Спарте, — погрсбна лира.
Возглавляется этот род величаво замедленными номами Терпандра и тем исконным в эллинстве пэаном, о чрезвычайной действенности которого, проявившейся в битве при Саламине, повествует ее участник — Эсхил. В трагедии «Персы» вестник из стана варваров так вспоминает утро приснопамятного дня (Регз. 386 зг)ц.): Но вот и белоконный день сиянием Олел всю землю. Первый издалече нас Достигший звук был эллинов молвщихся Пэан согласный; вторили отзывами Утесы островные кликам воинским.
Тут страх напал на варваров, обманутых В своей надежде: авиа, не пред бегством враг Воспел с великой силой гимн торжественный. И в друюм месте (Вер!. 268 зцд.) тот же поэт отмечает, как испытанное средство победы, своеобразный, смущающий противника клич, отличительный и изначальный признак пэана: Брось к небу вопль победный, возгласи пэан) Он эллинам обычен, сей священный клич; в своих он бодрость будит, в сердце вражьем страх. Некогда этот клич был не менее энтузиастическим взыванием (о1о1уйшоз), чем запев дифирамба '. Та соборная магия, следы срв. ношег.
ьушп. !и Ар. Ру1ь. 267 (выше, стр. 51). хепорь. Апаь. 1ч, 3, 19: ера!ап)гоп рап!ез ьо! зггапдш) аа) алма!агап, вупо)о!уюп бе аа) зупайез ьараза).— Нэанический о1о!узшоз описывает Эсхил в вышеприведенных стихах из «Семи против Фив», как йузгаз ЬоЕ В абьяснение слов поэта: «Ьевепйоп пош)вша йузгабов )юез», — схолиаст замечает: гьт рага 1аи йув!а)в з)пожелав арьев еп)оге ха! ье ьааспе. итак, он сближает йуз)аз и йу)аз. и если, — как он продолжает, — пепочяипепоп непез! рага !в|в йуз)а!з о!о!ухе!и (срв.
51епзе1, зг, снипа-Аьег!ьйшег, 55. 79. 11?), — мы вправе предполагать в этом ритуальном взывании и сопровождающем гго звуке флейт отголоски первоначального энтузиазма, свойственного всем культам «ообще до эпохи обрядового дваеначалия. ггз которой еще сталь свежи в Гомеровом описании отвращающего чуму паапа «ахейских отроков» (!сито! Асйаюп, П.
1, 473), осуществлялась, по-видимому, в формах оргиастического обряда. В конце развития лирной музыки намечается, как ее идеальный предел, как полнота ее совершенства, этос абсолютно гесихастический: чистая гармония, которой владеют Музы, есть недвижимый покой бытия, застывшего в прекрасном богоявлении космоса. Мысль элеатов о недвижности истинно-сущего кажется последним откровением эпохи гимнов. Когда, по одному преданию, пиерийские нимфы Эмафиды, в состязании с Музами-Пиеридами, запели, — вся природа запела с ними и явила ей присущее всеодушевление, всеоживление; но подняли голос их божественные соперницы, —, и потоки вод удержали свой бег, и светила ночи остановились в небе: только Пегас ударом копыта прервал оцепенелое очарование мира.
В первой пифийской оде Пиндар поет о том, как золотая форминга Аполлона и Муз погружает Зевсова орла в сладкую дрему. Симонид, изображая волшебную силу песнопений Орфея, говорит, что ветерок не смел прошелестеть в листве, дабы не нарушить медвяной мелодии, — и в другом фрагменте, едва ли правильно отделяемом от приводимого, уподобляет наставшую тишину «священному затишью» последних недель зимы, когда алкионы вьют гнезда на гладком море.
Это был лирный, или кифародический, строй, враждебно отграничившийся вначале от строя авлетического, душевно-движущего и подвижного по преимуществу, возглавляемого мелодиями Олимпа, зачинателя напевов, подслушанных у горного сатира Марсия. Борьба между Аполлоновой связующей струнной музыкой ((оп Аро!!Ьпа ше(Ь ' ьазусйаз !са! (ахеоз ше!роп(ез, говорит Филохор у Афинея Х1Ч, Г и прадионисийской разымчивой флейтой составляет одну из зно,.я=нательнейших страниц в истории древнейшей эллинской культуры.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
