Каллистов Д.П. - Античный театр. (1250004), страница 25

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 25)

Голос совести оказывается сильнее религи бщ с венного мнения. Автор трагедии смело ото виг е ииозадний план. По с отодвигает их на существу, в«Эвменидах» предлагается принципиально новое решение вопроса: такого рода конфликты должны решаться в порядке всестороннего судебного разбирательства государством, государство же, очевидно, в глазах Эсхила нечто значительно большее, чем простая совок п- У Но каким государством? Тем ли, какое выражает взгляды и интересы всех граждан или лишь состоятельной части гражв дан? Именно в годы, когда ставилась «Орестея», этот вопр вопрос Вок г него шл политической жизни афинян был наиболее ак лее актуальным. округ него шла напряженная борьба. От его решения непосредственно зависело будущее Афин.

С точки зрения античных греков государственный порядок был демократией лишь в том случае, если ве находилась в к ан сь в руках всех без исключения полноправны д, организованных в народное собрание. П и ных гражсном ст ое вл р ласть находилась в руках лишь части е. ри олигархичести граждан, го ценза и группироотобранных по признакам имущественно вавшихся вокруг более узкого органа — А еопага.

в конце Ъ'1 века о до н. э. афинский демос ниспроверг власть побе ой е родовой аристократии, это было победой дем емоса, но еще не д й демократической формы государственного ст оя. Реальные права афинских граждан еще ряд десятилетий проном было не на о ное должали определяться цензом, и наиболе лее влиятельным органом ыло ие нар днов собрание, а древний совет на холме ога Арея, состав которого пополнялся толькоза счет граждан, принадлежащих по цензу к высшим разрядам. В политичеинской реакционно наской борьбе Ареопаг был оплотом афинской строенной олигархии и подвергался постоянным атакам со стороны поборников демократического ст оя к главлялись в те го ы в те годы Эфиальтом.

Борьба шла с переменным 102 успехом. Только к 462 году до н. э., то есть всего за четыре года до постановки «Орестеи», демократы добились решающего перевеса, и Эфиальтом был проведен закон, в силу которого Ареопаг из влиятельнейшего государственного органа превратился в простой суд по некоторым видам уголовных преступлений. Тем самым путь для демократических преобразований оказался расчищенным, верховная власть перешла к народному собранию и в Афинах утвердился демократический строй. Но и после этого противники демократии не сложили оружия.

Эфиальт был убит из-за угла. Впрочем, это мало помогло афинским олигархам. Демократический переворот был уже совершившимся фактом, место убитого Эфиальта занял Перикл, новый порядок пустил глубокие корни. Так с кем же был в эти годы напряженной борьбы Эсхил, поставивший на такую недосягаемую высоту Ареопаг в своей трагедии? Вопрос этот можно ставить и шире: с кем были все те афинские граждане, которые, спустя четыре года после реформы Эфиальта, аплодировали «Орестее» и через избранных ими судей присудили ей первое место на драматических состязаниях? В этой связи не может не обратить на себя внимание тот бросающийся в глаза факт, что Эсхил прославляет Ареопаг именно как суд и нигде в «Эвменидах» ни словом, ни намеком не касается его былой роли в управлении афинским государством.

К этому можно прибавить, что и умаление авторитета дельфийского святилища Аполлона также в его трагедии не случайно. Этот храм играл очень видную роль в политических взаимоотношениях греческих государств, но как раз в это время, когда назревал конфликт между демократическими Афинами и консервативной Спартой, вылившийся в недалеком будущем в Пелопоннесскую войну, Дельфы были на стороне Спарты. Не случайна и клятва верности Аргоса, вложенная Эсхилом в уста Ореста в заключительной сцене «Эвменид». Ведь незадолго до этого Аргос освободился от спартанского влияния, перешел на сторону Афин и заключил с ними союз. В сложившейся обстановке у афинян были все основания дорожить этим союзом, создававшим для них своего рода форпост в Пелопоннесе. Таким образом, интересуясь чрезвычайно широкими философскими проблемами, Эсхил в то же время находился под сильнейшим влиянием окружающей его обстановки и живо на нее реагировал.

Обстановка эта на протяжении жизни Эсхила неоднократно и весьма радикально изменялась. Естественно, 103 что он и реагировал на нее по-разному. В 467 году до н. з., когда ставились «Семеро против Фив», симпатии Эсхила по всем признакам были на стороне консервативно настроенного ристида. Через девять лет, когда власть Ареопага была уже ниспровергнута, взгляды его могли измениться. Так или иначе, ио у нас нет никаких оснований считать, что, воспевая в <Эвменидах» Ареопаг, Эсхил сокрушался о падении его прежнего влияния. Художественный стиль Эсхила, жанровые особенности его трагедий, характер выводимых в них образов и сценического с действия определялись несколькими факторами: тем юудожюудо ее твенным наследством, какое он получил от своих предштвенииков, заимствованиями у современников и тем, что он смог внести в искусство от себя.

«Эсхил,— пишет Аристотель,— первый ввел двух актеров с в вместо одного... уменьшил партии хора и подготовил перветвующую роль диалогу». Тем не менее трагедии, в особенр нности относящиеся к раннему периоду творчества Эсхил, стаются, по существу, ораториями. Хор в <Просительницах» можно было бы назвать' главным действующим лицом этой трагедии, если бы не полная пассивность составляющих его Данаид.

Они стенают, сокрушаются о своей горькой доле, объятые страхом за свое будущее взывают к богам, но на протяжении всего спектакля остаются совершенно бездеятельными. В этом отношении недалеко от них ушел хор Океанид в «Прикованном Прометее», лишь скорбящих на разные лады о печальной участи героя. Иавестный шаг вперед Эсхил делает в «Персах».

Здесь хор умудренных жизненным опытом старцев нарочито противопоставляется самонадеянному Ксерксу. Старцы предчувствуют и предвидят, что непомерное честолюбие и надменность этого персидского царя приведут его к утрате чувств д йствительности и в конечном счете к катастрофе. Таким а образом, именно устами хора в этой трагедии выражена глав',ная ее мысль. Однако подлинную активность хор обретает у Эсхила лишь в трагедиях, образующих его трилогию «Оресн" тея». И в «Агамемноне», и в «Хоэфорах» хор с необыкновеой живостью и выразительностью реагирует на все перипе- нтии и нюансы действия, постоянно его комментирует, попутно высказывая иной раз исключительно смелые мысли, идущие вразрез с традиционными воззрениями. Хор аргосских старцев в «Агамемноне», например, предостерегает от стремления узнавать будущее: <Узнавать его — это значит лишь напе- 104 ред страдать»; «искусство гадателей в ммогословных речах возвещает только бедствие и внушает страх».

Тем самым Эсхил выступает тут против освященного веками установления. в силу которого не только отдельные лица, но и правительства греческих городов-государств во всех более или менее серьезных случаях неизменно обращались за прорицаниями к оракулам. Если хор в «Агамемноне» и в «Хоэфорах» в значительной мере задает тои всему действию, то в «Эвменидах» он сам становится главным действующим лицом. Кровожадные Эринии, из которых состоит хор в этой трагедии, иопия о мщении, неотступно преследуют Ореста, вступают в столкновение с заступившимися за него богами — и Аполлоном и Афиной, в кульминационном пункте пьесы обступают со всех сторон объятого ужасом матереубийцу, требуя возмездия, на суде выступают его обвинителями и успокаиваются лишь тогда, когда Афина обещает им новые почести в своем городе.

Структурные особенности трагедий Эсхила в значительной мере предрешены их ораторным характером: повествование явно преобладает в них над действием. Впрочем, в этом отношении семь его известных нам трагедий не однородны. Четыре первых рассчитаны на участие в спектакле только двух актеров, и структура их еще очень примитивна. Ббльшая часть пьесы отводится не столько действию, сколько ознакомлению зрителей с тем, что было до его начала, и с тем, что происходит за пределами сцены.

Достигается это при помощи вестников, произносящих длинные монологи, и того же хора. И актеры и хор выступают в перемежающих одна другую сценах, внутренняя последовательность которых не всегда сразу улавливается. Действие в собственном смысле этого слова разворачивается лишь в самом конце спектакля и обычно разыгрывается крайне быстро. Три последних гю времени трагедии Эсхила построены иначе. В постановке их участвовало уже три актера, в чем нельзя не видеть равнения на такого опасного соперника, каким стал для Эсхила Софокл. Действие в этих трагедиях построено на принципе постепенно нарастающего напряжения.

В <Агамемноне» трагизм достигает потрясающей силы в пророчествах безумной Касандры, ясно предвидящей и собственную гибель и гибель Агамемнона. Тем самым дальнейший ход действия в этой трагедии оказывается заранее предрешенным. Действие в <Хоэфорах» и «Эвменидах» построено на том же принципе нарастающего напряжения с той лишь 105 оговоркой, что в 4!Эвменидах» это напряжение достигает кульминации не в завершающей части трагедии, поскольку заканчивается она умиротворением. Образы героев Эсхила отличаются обобщенностью черт. Эсхила интересовали не столько свми люди с присущими им особенностями, сколько стоящие высоко над ними силы, идеи и принципы. Колебания и внутренняя борьба поэтому чужды его героям, чу придает их образам особую целостность и монолитность.

Так, Этсокл в «Семерых против Фив», раз приняв решение выступить против собственного брата ради спасения родного города, больше не колеблется, Он пренебрегает предостережениями хора, хотя и знает, что идет к гибели. У Ореста появляются сомнения только один раз — в сцене, непосредственно предшествующей убийству матеры. Но когда Пилад в ответ на вопрос Ореста — «Что делать? — пощадить ли мать?» — напоминает ему о воле божества, нсякне колебания у Ореста исчезают. Так же ведет себя Клитемнестра, которая не останавливается ни перед лицемерием, ни перед вероломством на пути к своей цели.

Сила художественного воздействия произведений Эсхила от такой трактовки образов не только не уменьшается, но скорее даже увеличивается. Величественная, торжественная замедленность действия в сочетании с глубиной мысли н изумительным по богатству и разнообразию поэтическим языком Эсхила оставляли и оставляют неизгладимое впечатле: ние. Эсхил был не только автором текста своих трагедий, нои , выступал сначала единственным, а потом первым актером, когда они ставились.

И готовил хор для этих постановок. И сам сочинял для своих трагедий музыку, то есть был и композитором. И одновременно — и балетмейстером, и костюмером, и иаобретателем первых театральных машин. Кажется, он участвовал даже в изготовлении масок. Все было подчинено единой воле, единому художественному замыслу универсально одаренного художника. Младший современник Эсхила и постоянный его соперник на драматических состязаниях, Софокл был человеком и художником иного облика. Он был то, что называется баловень судьбы. Красивый, щедро одаренный, богатый, пользующийся у всех расположением. Родился Софокл в Колоне, предместье Афин, в состоятельной семье владельца оружейной мастерской и получил по тому времени хорошее, то есть стоившее его отцу немалых средств образование.

Характеристики

Список файлов книги