Диссертация Туркулец И.А. к печати 22.06.16 (1215432), страница 6
Текст из файла (страница 6)
В «Памятке по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов» под редакцией доктора филологических наук, профессора М.В. Горбаневского в одном из примеров заключения комиссии экспертов (о сюжетах, посвященных подготовке к переселению чеченских беженцев в Нижний Новгород, показанных в 2002 г. на телеканале «Волга), приводится, на наш взгляд, вполне исчерпывающий перечень вопросов к лингвисту-эксперту, который позволяет, с одной стороны, проанализировать все лексико-семантические и семантико-стилистические особенности рассматриваемого текста применительно к производству дел по ст. 280 и 282 УК РФ, а с другой – не выйти за рамки компетенций эксперта-лингвиста, не подменять собой следователя [55].
На наш взгляд, целесообразно привести полный перечень вопросов, выносимых эксперту на обозначенное исследование, перечень, обобщив вопросы 1, 19, 20, 21 так, чтобы они касались не только данного конкретного дела, но и любого другого схожего:
«1. Имеются ли в рассматриваемых материалах слова, выражения или высказывания, содержащие негативные оценки в адрес какой-либо одной национальной, конфессиональной или социальной группы по сравнению с другими социальными категориями?
2. Имеются ли высказывания, содержащие резкую негативную оценку или выражающие неприязненное, враждебное отношение по отношению не к отдельным представителям, а ко всей этнической группе? Если есть, то в какой форме они выражены: утверждения, мнения, эмоционально-экспрессивной оценки, субъективного оценочного суждения и т.п.?
3. Является ли автором высказываний, содержащих негативную оценку, высказываемую в адрес какой-либо этнической, социальной группы, редакционная коллегия, или высказывания с отрицательной оценкой даны в виде цитат, персональных мнений респондентов, личного мнения комментатора, корреспондента или официальных лиц?
4. Имеются ли высказывания, содержащие пропаганду неполноценности граждан какой-либо национальности или социальной группы по сравнению с другой нацией или группой?
5. Имеются ли высказывания, содержащие призывы к осуществлению каких-либо враждебных или насильственных действий по отношению к лицам какой-либо национальности?
6. Имеются ли высказывания уничижительного характера по отношению к лицам какой-либо национальности, этнической или социальной группы?
7. Имеются ли высказывания побудительного характера или фразы в форме директивного предписания к действиям в пользу одной социальной группы за счет другой?
8. Имеются ли высказывания, которые с точки зрения современного носителя русского языка можно истолковать как приписывание всем представителям одной этнической группы следования древним обычаям, верованиям, традициям действий, негативно оцениваемых современной российской культурой?
9. Есть ли высказывания в форме утверждения о природном превосходстве одной нации и неполноценности, порочности другой?
10. Есть ли высказывания, содержащие утверждения о возложении ответственности за деяния отдельных представителей на всю этническую группу?
11. Есть ли высказывания побудительного характера, содержащие призывы к враждебным или насильственным действиям в отношении лиц определенной национальности, одной социальной группы против другой?
12. Есть ли высказывания об изначальной враждебности какой-либо нации?
13. Есть ли высказывания о полярной противоположности, антагонизме, принципиальной несовместимости интересов одной этнической группы по отношению к какой-либо другой?
14. Есть ли высказывания, где бедствия, неблагополучие в прошлом, настоящем и будущем одной социальной, этнической или конфессиональной группы объясняются существованием и целенаправленной деятельностью (действиями) другой нации, народности, социальной или этнической группы?
15. Имеются ли высказывания о враждебных намерениях какой-либо нации в целом?
16. Имеются ли высказывания, содержащие положительные оценки, восхваление геноцида, депортации, репрессий в отношении представителей какой-либо нации, конфессии, этнической группы?
17. Имеются ли высказывания, содержащие требования, призывы к ограничению конституционных прав и свобод граждан каких-либо этнических, конфессиональных или социальных групп?
18. Имеются ли высказывания с призывами дать привилегии отдельным гражданам или группам лиц, объединенных по национальному, конфессиональному или иному социальному признаку?
19. Выражают ли использованные в данном материале словесные (изобразительные) средства унизительные характеристики, отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки в отношении какой-либо этнической группы или отдельных лиц как ее представителей?
20. Содержится ли в данном материале информация, побуждающая к действиям против какой-либо этнической группы или отдельных лиц как ее представителей?
21. Использованы ли в данном материале специальные языковые или иные средства (какие именно) для целенаправленной передачи оскорбительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок, негативных установок и побуждений к действиям против какой-либо нации или отдельных ее лиц как ее представителей?» [55].
На наш взгляд, данный список вопросов является достаточным для постановки перед экспертом-лингвистом при необходимости экспертного заключения по любому речевому произведению, в отношении которого есть подозрение о принадлежности его к экстремистским материалам.
Подводя итог сказанному в данном параграфе, отметим, что, на наш взгляд, любой материал, в отношении которого возникает подозрение о принадлежности его к экстремистским, должен быть передан на лингвистическую экспертизу, даже если следователь не усматривает в нем признаки экстремизма.
3. Использование специальных знаний при проведении лингвистических
исследований (или экспертиз)
3.1 Этапы проведения судебно-лингвистической экспертизы материалов экстремистской направленности
Соотношение знаний специальных и общеизвестных представляет собой изменчивую по своей природе пропорцию, которая колеблется в зависимости от общего уровня развития социума и пронизанности повседневной жизни человека научными знаниями. Углубление и расширение знаний о каком-либо предмете, явлении или процессе приводит к тому, что знания дифференцируются, систематизируются и становятся доступными все более широкому кругу людей и в итоге обогащают сферу «обыденного знания». Вместе с тем, происходит обратный процесс: за счет углубления научного познания предметов, явлений и процессов ранее очевидные обыденные представления о них нивелируются, возникают новые научные объяснения, приобретающие характеристики специальных знаний. Так, иногда судьи для установления субъективной стороны состава правонарушения анализируют поведение лица в аварийной ситуации, полагаясь на здравый смысл, житейский опыт, не используя специальные психологические знания. Аналогичные примеры можно найти и в гражданском судопроизводстве. Очевидно, что в каждом конкретном случае нужен специальный анализ характера необходимых знаний, и требует решения вопрос, должны ли они являться специальными.
До недавнего времени существовало практически единодушное мнение: юридические знания не являются специальными [32; 34; 75], хотя в законодательных актах на это прямые указания отсутствуют. Подобные трактовки обычно встречаются в комментариях к соответствующим статьям на основании давно и хорошо известной презумпции «Jurа nоvit curiа» (суду известно право, судьи знают право). Еще в 1971 г. Пленум Верховного Суда СССР разъяснял, что «суды не должны допускать постановку перед экспертом правовых вопросов как не входящих в его компетенцию (например, имело ли место хищение либо недостача, убийство или самоубийство и т. п.)» [33].
В настоящее время подобный подход представляется устаревшим. Дифференциация научного знания, сопровождающая развитие науки как таковой, не могла миновать и юридические науки. Право представляет собой не кристаллизировавшийся свод правил, застывший и формализованный, оно меняется и развивается вместе с обществом. С момента вынесения вышеуказанного постановления Пленума Верховного Суда СССР прошло почти полвека, оно выносилось в совершенно иных условиях и, по сути, в другой стране. Сегодня судьи чаще всего владеют знаниями лишь из определенных отраслей права и не обладают способностью на должном уровне ориентироваться во всех нюансах современного весьма обширного и к тому же постоянно изменяющегося и развивающегося законодательства.
В таких сложных условиях для каждой отдельной отрасли права можно приближенно очертить круг знаний специальных и знаний общеизвестных для практикующих юристов. Знание нюансов современного законодательства во многих случаях необходимо для установления истины по гражданскому или уголовному делу.
Впервые юридические знания были отнесены к специальным в практике рассмотрения дел в Конституционном Суде. Статья 63 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» гласит, что в заседание Конституционного Суда РФ может быть вызвано в качестве эксперта лицо, обладающее специальными знаниями по вопросам, касающимся рассматриваемого дела [2]. На первый взгляд это не противоречит приведенному ранее подходу большинства процессуалистов, однако практика рассмотрения дел в Конституционном Суде РФ показывает, что часто в качестве экспертов вызываются высококвалифицированные юристы, имеющие степень кандидата или доктора юридических наук, и перед ними ставятся вопросы собственно правового характера, касающиеся трактовки и применения отдельных норм права. Сведущих в отдельных отраслях права специалистов достаточно давно привлекают для консультирования по различным делам.
Специальные знания могут использоваться как в непроцессуальной, так и процессуальной форме, когда результаты их применения имеют доказательственное значение. Существует несколько видов процессуального использования специальных знаний, основным из которых является судебная экспертиза.
Глава 27 УПК РФ детально регламентирует порядок назначения и производства судебной экспертизы. Признав необходимым назначение судебной экспертизы, следователь самостоятельно выносит об этом постановление либо возбуждает перед судом ходатайство, в котором указываются:
1) основания назначения судебной экспертизы;
2) фамилия, имя и отчество эксперта или наименование экспертного учреждения, в котором должна быть произведена судебная экспертиза;
3) вопросы, поставленные перед экспертом;
4) материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта.
Судебная экспертиза по уголовным делам производится государственными судебными экспертами и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями.
Закон устанавливает перечень случаев, по которым назначение и производство судебной экспертизы обязательны. Таковы случаи необходимости установления: 1) причины смерти; 2) характер и степень вреда, причиненного здоровью; 3) психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве;
4) психическое или физическое состояние потерпевшего, когда возникает сомнение в его способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, и давать показания; 5) возраст подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, когда это имеет значение для уголовного дела, а документы, подтверждающие его возраст, отсутствуют или вызывают сомнение. Следователь вправе присутствовать при производстве судебной экспертизы, запрашивать и получать пояснения эксперта, касающиеся проводимых им действий. Факт присутствия следователя при производстве судебной экспертизы должен быть отражен в заключении эксперта.
При назначении и производстве судебной экспертизы подозреваемый, обвиняемый, его защитник вправе: 1) знакомиться с постановлением о назначении судебной экспертизы; 2) заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении; 3) ходатайствовать о привлечении в качестве экспертов указанных ими лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении; 4) ходатайствовать о внесении в постановление о назначении судебной экспертизы дополнительных вопросов эксперту; 5) присутствовать с разрешения следователя при производстве судебной экспертизы, давать объяснения эксперту; 6) знакомиться с заключением эксперта или сообщением о невозможности дать заключение, а также с протоколом допроса эксперта. Необходимо вновь отметить, что, как это ни парадоксально, подозреваемый (обвиняемый) в отношении взаимодействия с процессом и результатами судебной экспертизы имеет больше прав, чем потерпевший, что, на наш взгляд, является в корне неправильным и нарушает принцип состязательности.
Потерпевший и свидетель, в отношении которых производилась судебная экспертиза, имеют право ознакомиться с заключением эксперта. При производстве судебной экспертизы в экспертном учреждении следователь направляет руководителю этого учреждения постановление о назначении судебной экспертизы, а также необходимые для ее производства материалы. После получения постановления руководитель поручает конкретному эксперту или группе экспертов из числа работников экспертного учреждения производство экспертизы, о чем уведомляет следователя. При этом руководитель экспертного учреждения, за исключением руководителя государственного судебно-экспертного учреждения, разъясняет эксперту его права и ответственность, предусмотренные статьей 57 УПК РФ. Руководитель имеет право вернуть без исполнения постановление о назначении судебной экспертизы и прилагаемые для производства материалы в том случае, если учреждение не имеет эксперта требуемой специальности, или необходимых специальных условий для производства экспертизы, что указывается в мотивах, по которым возвращается постановление. В том случае, если экспертиза производится за пределами экспертного учреждения, следователь вручает эксперту постановление и необходимые для производства экспертизы материалы, а также разъясняет ему его права и ответственность, предусмотренные статьей 57 УПК РФ. Эксперт также имеет право вернуть постановление без исполнения, если он считает, что предоставленных материалов для проведения экспертного исследования недостаточно, или что он не обладает необходимой подготовкой.
Комиссионная судебная экспертиза должна производиться не менее чем двумя экспертами, обладающими специальными знаниями по одной специальности. Необходимость комиссионной экспертизы определяется следователем или руководителем того экспертного учреждения, которому поручено производство судебной экспертизы. Если по результатам проведенных исследований мнения экспертов по поставленным вопросам совпадают, то ими составляется единое заключение. В случае возникновения разногласий каждый из экспертов, участвовавших в производстве судебной экспертизы, дает отдельное заключение по вопросам, вызвавшим разногласие.
Существует также комплексная экспертиза, в производстве которой участвуют эксперты разных специальностей, является комплексной. В заключении экспертов, участвующих в производстве комплексной судебной экспертизы, указывается, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел. Каждый эксперт, участвовавший в производстве комплексной судебной экспертизы, подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований, и несет за нее ответственность. Следователь вправе получить образцы почерка или иные образцы для сравнительного исследования у подозреваемого, обвиняемого, а также у свидетеля или потерпевшего в случаях, когда возникла необходимость проверки факта оставления ими следов в определенном месте или на вещественных доказательствах, и составить протокол в соответствии со статьями 166 и 167 УПК РФ, за исключением требования об участии понятых. При получении образцов для сравнительного исследования не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство. О получении образцов для сравнительного исследования следователь выносит постановление.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
