ВКР Горшенина ТИ (1211100), страница 9
Текст из файла (страница 9)
В обоснование сказанного можно привести анализ ряда методологически значимых норм федерального законодательства.
Так, говоря в п. 1 ч. 1 ст. 40 УПК РФ об органах внутренних дел как об органах дознания, законодатель не конкретизировал, какие структурные подразделения и службы данной многоуровневой и многофункциональной правоохранительной системы наделяются соответствующим процессуальным статусом, и кто конкретно в органах внутренних дел может реализовывать полномочия органа дознания. Буквальное толкование норм УПК РФ не позволяет рассматривать какие-либо службы органов внутренних дел в качестве самостоятельных органов дознания [41, c. 264-265], хотя данный тезис, надо заметить, никто и не отстаивает, поскольку правомочия органов внутренних дел не могут возлагаться на их структурные подразделения. Даже, несмотря на установления п. 1 ч. 1 ст. 40 УПК РФ и ст. 1 Федерального закона об ОРД, толкующие понятия «орган» и «подразделение» как синонимы.
Сказанное подтверждается содержанием п. 1 ч. 1 ст. 40 УПК РФ, согласно которому к органам дознания отнесены и органы внутренних дел, и их структурные подразделения (отделы, отделения полиции).
Вслед за ним ст. 1 Федерального закона об ОРД провозглашает, что «оперативно-розыскная деятельность - вид деятельности, осуществляемой гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов, уполномоченных на то настоящим Федеральным законом (далее - органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность)...».
С позиций теории управления, отмеченные лексические приемы представляются недопустимыми, поскольку нивелируют смысловую нагрузку термина «организация» до уровня ее внутриструктурного подразделения. А это обрекает на неудачу всякие позитивные намерения в рассматриваемом вопросе [20, c. 5-6] (в русском языке термин «орган» толкуется как государственное или общественное учреждение (организация), а не должностное лицо) [44, c. 458].
Понятно, что сама по себе организация (тот же ОМВД), формально представленная в УПК РФ в качестве многоликого участника уголовного процесса, не в состоянии осуществлять конкретные процессуальные действия и принимать самостоятельные решения без индивидуализированного должностного лица [32, c. 14].
Отмеченные статутные метаморфозы порождают серьезные претензии к качеству уголовно-процессуального законодательства, одобряющего вхождение организации в уголовный процесс в качестве правоприменяющего органа. Благодаря этому в теории уголовного процесса, а также в отраслевом законодательстве и культивируются иллюзии, в соответствии с которыми органами дознания признаются и государственные органы, и отдельные должностные лица; абстрактные органы дознания уполномочиваются возбуждать уголовные дела и т.д.
Даже на основании исследования норм УПК РСФСР и Федерального закона об ОРД, констатировал одно время профессор М.П. Поляков, можно сделать вывод о том, что индивидуальному познанию в уголовном процессе и ОРД отводится совсем немного места, поскольку субъект уголовно-процессуального познания всегда предстает как орган: суд, орган предварительного следствия, орган дознания, орган, осуществляющий ОРД [63, c. 153]. В этом ошибочном подходе, сохраняющемся, кстати, в настоящее время и в УПК РФ, проявляется порочность правового регулирования отношений в сфере выявления и расследования преступлений экономической направленности, усугубляющаяся отсутствием в законодательстве самостоятельной статьи, регламентирующей юридический статус начальника органа дознания.
Говоря о правовых основах организации взаимодействия, нельзя оставить без внимания регулирование деятельности соответствующих субъектов.
Так, в соответствии с Положением об органах предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации, утвержденным Указом Президента Российской Федерации «О мерах по совершенствованию организации предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел Российской Федерации», в органы предварительного следствия входят: Следственный департамент Министерства внутренних дел Российской Федерации, следственные части главных управлений МВД Российской Федерации по федеральным округам, следственные управления управлений на транспорте МВД Российской Федерации по федеральным округам, следственные управления (отделы) линейных управлений МВД Российской Федерации на железнодорожном, водном и воздушном транспорте, главные следственные управления (управления, отделы) МВД по республикам, главные управления, управления МВД Российской Федерации по иным субъектам Российской Федерации, следственные управления (отделы, отделения, группы) управлений, отделов МВД Российской Федерации по районам, городам и иным муниципальным образованиям, в том числе по нескольким муниципальным образованиям, управлений, отделов МВД Российской Федерации по закрытым административно-территориальным образованиям, на особо важных и режимных объектах, линейных отделов МВД Российской Федерации на железнодорожном, водном и воздушном транспорте, следственный отдел Управления МВД Российской Федерации на комплексе «Байконур» (п. 4).
Заметим, что в п. 8 указанной директивы обращается внимание на то, что одной из основных задач органов предварительного следствия является организационно-методическое руководство расследованием преступлений, подследственных следователям органов внутренних дел Российской Федерации, что с позиций теории управления представляется некорректным, поскольку руководят обычно не процессом (расследованием), а людьми.
К тому же категория «подследственность» увязывается не с преступлениями, а с уголовными делами.
Пункт 9 Положения, в частности, определяет, что в соответствии с возложенными на них задачами органы предварительного следствия осуществляют следующие основные функции: организуют взаимодействие следователей органов внутренних дел Российской Федерации с органами, осуществляющими оперативно-розыскную, экспертно-криминалистическую деятельность, дознание, прокурорский надзор и судебный контроль по уголовным делам.
В п. 15 Положения в контексте обсуждения структуры следственных управлений упоминаются такие организационно-штатные единицы, как отделы, отделения, группы, что в совокупности с ранее приведенными выдержками позволяет сделать ряд упреждающих замечаний.
Во-первых, текстуальное наименование органов предварительного следствия следственными органами системы МВД Российской Федерации приводит к ситуации, когда один государственный орган (Следственный департамент) поглощается другим (МВД России).
Во-вторых, сами по себе органы предварительного следствия, строго говоря, не в состоянии организовывать взаимодействие «своих» следователей с органами, осуществляющими оперативно-розыскную и экспертно-криминалистическую деятельность, поскольку для этого необходим компетентный субъект управления, обладающий соответствующими административно-распорядительными полномочиями.
В-третьих, вряд ли правильно характер взаимоотношений органов предварительного следствия и органов, осуществляющих прокурорский надзор (судебный контроль), называть взаимодействием, хотя они административно и независимы.
В-четвертых, согласно последним изменениям ч. 1 ст. 144 УПК РФ, потребность в организации взаимодействия теперь может возникать на этапе доследственной проверки, т. е. в стадии возбуждения уголовного дела.
Наконец, в-пятых, равное использование, но в разных юридических смыслах термина «следственные группы» приводит к путанице в понимании и толковании норм уголовно-процессуального права. Речь идет, с одной стороны, о следственных группах как об организационно-штатных единицах (п. 15 Положения), а с другой - о следственных группах, полномочных производить предварительное следствие по сложным и большого объема уголовным делам (ст. 163 УПК РФ).
Весьма неоднозначно понятие и субъекта ОРД, предлагаемое в юридической литературе, где отмечается, что в данном качестве выступает оперативно-розыскной орган - функционирующая в соответствии с оперативно-розыскным законодательством в рамках определенного правоохранительного органа (например, МВД) или специальной службы «...система его оперативных подразделений и должностных лиц, включая первых руководителей, предназначенная непосредственно полностью или частично осуществлять ОРД или ее контролировать» [47, c. 193].
Говоря о ведомственном регулировании организации взаимодействия следователей Следственного департамента МВД России и оперативных сотрудников полиции, трудно обойти вниманием Инструкцию о порядке представления результатов ОРД дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд, утвержденную Приказом МВД Российской Федерации, ФСБ Российской Федерации, Федеральной службы охраны Российской Федерации, Федеральной таможенной службы, Службы внешней разведки Российской Федерации, Федеральной службы исполнения наказаний, Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков и Минобороны Российской Федерации от 17 апреля 2007 г. № 368/185/164/481/32/184/97/147 (далее - Инструкция 2007 г.).
Нетрудно увидеть, что в тексте указанного нормативного акта понятия «органы, осуществляющие ОРД» и «органы дознания» рассматриваются обособленно (п. 1), что существенно влияет на характер руководства ими при организации взаимодействия между соответствующими подразделениями.
Интенсивное развитие в современном мире таких отраслей права, как валютное, банковское, страховое, инвестиционное, налоговое право, влечет за собой создание качественно новых операционно-расчетных технологий, связанных с развитием финансовых и хозяйственных взаимоотношений, банковских коммуникаций, клиринговых расчетов, электронной торговли, электронного инвестирования, офшорных финансовых операций, что, в свою очередь, порождает разработку и реализацию новых преступных схем в сфере финансовых рынков.
Мошенничество в сфере кредитования посредством обманного получения различных выплат, махинации при совершении валютных операций по переводу денежных средств, контрабанда наличных денежных средств, различные формы уклонения от уплаты налогов, как с физических, так и с юридических лиц обусловили в первую очередь изменения в уголовном законодательстве, привели к появлению в Уголовном кодексе новых статей, внесению изменений в действующие нормы, предусматривающие ответственность за совершение преступлений в указанных сферах.
Ужесточение уголовной политики в сфере борьбы с финансовыми преступлениями изменило и приоритетные направления работы следственных подразделений СД России. Расследование преступлений против государственных финансов, незаконного расходования бюджетных средств Председатель СД России А.И. Бастрыкин называет в числе главных задач следствия, результаты работы которого служат подтверждением сказанному.
Так, в 2013 г. в следственные органы СД России поступило 80129 сообщений о преступлениях экономической направленности (в 2012 г. - 78705). Из них 8729, или 10,9%, - о налоговых преступлениях (в 2012 г. - 10232, или 13%), в т. ч. 8274 - из Федеральной налоговой службы, или 94,8%; 534 сообщения, или 0,7%, - о рейдерстве (в 2012 г. - 546, или 0,7%).
Возбуждено 1655 уголовных дел о налоговых преступлениях. О рейдерстве возбуждено 143 уголовных дела. В ходе предварительного следствия по направленным прокурору с обвинительным заключением и прекращенным по не реабилитирующим основаниям уголовным делам об экономических преступлениях, а также материалам проверок с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела установлен ущерб в размере 76 млрд. 801 млн. 435 тыс. руб., в т.ч. о налоговых преступлениях - 33 млрд. 338 млн. 348 тыс. руб. Возмещено 24 млрд. 15 млн. 539 тыс. руб., что составляет 31,3% от суммы причиненного ущерба, по налоговым преступлениям - 14 млрд. 920 млн. 967 тыс. руб., или 44,8%.
По уголовным делам о рейдерстве, направленным прокурору с обвинительным заключением, установлен ущерб в размере 2 млрд. 522 млн. 62 тыс. руб., возмещено 2 млрд. 515 млн. 275 тыс. руб., или 99,7%.
Представленные данные официальной статистики свидетельствуют о росте преступлений в сфере экономической деятельности, а учитывая дальнейшее расширение подследственности следователей Следственного Департаминта Российской Федерации, удельный вес преступлений данной категории будет еще большим.
На расширенной коллегии СД России, посвященной итогам работы в 2013 г. и задачам на 2014 г., было указано на необходимость дальнейшей активной работы по разработке мер государственной политики в сфере противодействия преступности, в т. ч. в сфере экономики.
В рамках деятельности по противодействию коррупции разработан проект закона, направленного на обеспечение законности при приватизации государственного имущества.
Как известно, в России предстоит осуществление очередного этапа крупной приватизации, и чтобы исключить прошлые ошибки, когда госсобственность фактически была разграблена, а население страны в массовом порядке обнищало, в законопроекте предусматривается обязанность претендента на государственный актив раскрывать информацию о своих выгодоприобретателях, возможность проводить проверку претендентов и представляемых ими документов средствами оперативно-розыскной деятельности, введение уголовной ответственности за различные формы злоупотребления при приватизации, уголовная ответственность оценщиков за фальсификацию отчета об оценке.
Кроме того, подготовлен и ряд других предложений, направленных на предупреждение, пресечение и повышение эффективности расследования преступлений в сфере финансовой деятельности:
1. Законопроект, расширяющий основания для конфискации имущества за счет возможности изъятия предметов и имущества, переданных осужденным другим лицам безвозмездно;
2. Проект закона, предусматривающего уголовную ответственность за незаконное установление иностранным инвестором контроля деятельности хозяйственных обществ, имеющих стратегическое значение для обеспечения обороны и безопасности Российской Федерации;
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
